***
За окном яркого кафе с довольно ироничным названием «Black on black» солнце уже давно не сверкает, щекоча своими лучами лицо Чону. Парень даже не замечает, как наступил вечер. Он по-прежнему сидит, не отрывая взгляда всё с того же учебника по обществознанию, лишь изредка отвлекаясь от пахнущих пылью страниц, чтобы уткнуться в свою толстую тетрадь с конспектами. Сбоку стоит уже остывший мокко, и Чону, не смотря, протягивает к нему руку. Неловкие пальцы лишь слегка царапают пластиковый стаканчик, и Чону впервые за всё время сегодняшнего пребывания в этом кафе поднимает голову, намереваясь всё же допить напиток. Впрочем, о мокко он забывает сразу же, стоит ему заметить прямо перед собой Лукаса, приветливо улыбающегося парочке за соседним столиком. Чону не знает, как так получилось, но ему понравился этот парень. Лукас высокий, сумасшедше красивый, сексуальный до невозможности долбоёб, который скрывает носки с улыбающимися единорогами за штанинами джинс и ковыряется в носу, точнее, делает вид (ну, Чону на это надеется), что ковыряется. На первый взгляд Лукас, или Юкхей, как его иногда зовут другие официанты, похож на эдакого мачо, который кадрит девчонок и вообще ведёт себя, как авторитетный главный герой дорам. Но потом, когда в умах юных девушек образ укрепится окончательно, маска с красивого лица Юкхея спадает, и тогда творится полный пиздец. Чону просто на все сто процентов уверен, что громкие крики птеродактиля, которые иногда издаёт Лукас — далеко не предел возможностей этого странного парня. Лукас, кажется, замечает его взгляд, потому что внезапно поворачивает голову в сторону Чону и тут же растягивает губы в широкой улыбке, от которой у Чону внутри все органы перескакивают не на нужные места. Парень краснеет и тут же снова утыкается в книгу, при этом даже не понимая то, что читает. Перед глазами лишь улыбка этого странного недоразумения, которое так нежданно свалилась Чону на голову всего три дня назад. — Привет, — Чону слышит противный скрип ножек стула о пол и поднимает голову, смотря укоряющим взглядом на подсевшего рядом Лукаса. Последний это замечает и тут же поднимает руки вверх: — Воу, что я такого успел натворить, раз ты так смотришь на меня? — Я занимаюсь, — кивает на уже изрядно поднадоевший учебник Чону. — И, как ты, наверное, понимаешь, не хочу, чтобы меня отвлекали. У меня через пять дней экзамен, а я в политологии ни бу-бу. — Экзамен — это, конечно, важно, но оторвись от этой ужасной книги, похожей на сборник древних заклинаний ведьм, хоть на десять минут, хорошо? Ты сидишь тут уже четыре часа, но только впервые посмотрел на что-то ещё помимо этой книжульки. — С чего это тебе обо мне беспокоиться? — Фыркает недоверчиво Чону, окидывая Лукаса наиграно пренебрежительным взглядом с ног до головы. И всё-таки красив, чертяга. — Шутишь? Мы беспокоимся о тебе всем нашим немногочисленным составом официантов, — смеётся Лукас, и Чону даже этот дикий ржач кажется нежным переливанием колокольчиков. И до чего он докатился, чёрт возьми? — Это, конечно, очень мило, но не мог бы ты оставить меня в покое? — Как можно вежливее просит Ким, сдерживаясь из последних сил. Соблазн схватить увесистый учебник и нежно-нежно похлопать им по голове сидящего рядом с ним парня уж слишком велик. — Ты такой зануда, — закатывает глаза Лукас. Он продолжает сидеть рядом с Кимом, но больше не произносит ни слова. Чону, конечно, благодарен, но само присутствие Юкхея его сильно напрягает. Пальцы, держащие чёрную шариковую ручку, слегка подрагивают, и даже это Чону списывает на присутствие Лукаса. Он чувствует давление именно со стороны Юкхея, и это… неловко, что ли? Чону хочется подхватить все свои вещи и сбежать из этого кафе так быстро, как только сможет, но ноги будто прилипли к полу, отказываясь нести своего хозяина. Предатели. — Ладно, — Чону небрежно бросает ручку на стол и, облокотившись на спинку стула, скрещивает руки на груди. Он смотрит на внимательно разглядывающего его Юкхея с плохо скрываемой досадой, что не укрывается от последнего. Лукас делает невинные, как у годовалого ребёнка, глазки и спрашивает: — Я что, мешаю тебе, хён? Это «хён», произнесённое глубоким, словно недра тихого океана, голосом действует на Чону так, словно на него таз ледяной воды вылили. Несколько десятков литров. Никак не меньше. Ким вздрагивает и тут же потирает обеими руками явно горящие красным уши, пытаясь хоть как-то скрыть смущение. От въедливого взгляда Юкхея Чону ведёт ещё больше. Внутри расцветают целые оранжереи, внутри они же тонут в голубых***
День до экзамена. Чону входит в полюбившееся кафе ровно в три дня и тут же садится за уже ставший его столик возле окна. Он окидывает взглядом помещение, пробегается взглядом по лицам официантов — Лукаса среди них нет, и парень облегчённо выдыхает, радуясь, что никто не будет отвлекать его от подготовки. Строчки перед глазами Чону расплываются, превращаясь в одну сплошную кляксу. Ким трёт глаза, чувствуя неприятное жжение, и снова смотрит в книгу. Строчки потихоньку вновь сливаются в текст, но через десять минут сосредоточенного чтения вновь разлетаются кто куда, и парень, недовольно поджав губы, прикрывает глаза. Тут же наваливается сонливость, которую уже вряд ли можно согнать даже самым крепким кофе. Ким не спал всю ночь, зубря определения, стараясь выучить на зубок, и теперь усталость берёт своё — вымотанный организм потихоньку отрубается. Чону честно пытается бороться с этим, но в итоге не выдерживает и, кладя голову на столешницу, тут же проваливается в сон. Сквозь какой-то совсем уж бредовый сон, где его одногруппник Донён стоит перед ним на коленях и буквально умоляет поделиться конспектами, Чону чувствует чьи-то совсем не нежные прикосновения и вяло бурчит, прося отвалить от него. Однако попытки разбудить не заканчиваются, и тогда Чону, мысленно желая наглецу провалиться на месте, нехотя открывает один глаз. Первое, что он видит — это лицо Лукаса, причём так близко, что, кажется, Чону видит его поры. Затем Ким обращает внимание на задний фон и через пару секунд понимает, что в кафе совершенно пусто и половина ламп выключено. Неужели он проспал до самого закрытия? — Хён, вставай, — почему-то шепчет Юкхей. Чону чувствует жаркое дыхание около своего уха и слегка вздрагивает, когда его шеи касаются холодными пальцами. — Задушить меня удумал? — Усмехается Чону, поднимая руку и аккуратно отстраняя от себя чужие культяпки. — Прости, но я предпочитаю повеситься на петле в своей квартире в одиночестве. — Не смешно. — А я и не шучу. Кафе закрываешь? — Как видишь, — как-то рассеяно отвечает Юкхей, обводя рукой пустующий зал. Чону неопределённо хмыкает и переводит взгляд на окно. На улице, судя по отсутствию любого намёка на недавний закат, уже давно вечер, если не ночь. Чону никогда как-то не интересовался, во сколько закрывается кафе, потому что всегда уходил раньше и эта информация была не нужна. Но сейчас это действительно важно, ведь завтра экзамен, а он… — Сколько времени? — Нахмурившись, спрашивает Ким у Юкхея. Младший, задрав левый рукав форменной рубашки, смотрит на запястье, где сверкают явно золотые часы. — Одиннадцать вечера. Вернее, уже семь минут двенадцатого. — Чёрт, — Чону тут же подскакивает с места, хватает бумаги и, сминая их в бесформенный комок, начинает запихивать в рюкзак. — Мне нужно идти. — Останься. Руки застывают над рюкзаком, а сам Чону оборачивается и недоумённо смотрит на Лукаса. Тот спокоен, как никогда, и сканирует его своим взглядом, будто пытается узнать, что же Ким в себе скрывает. А Чону не в состоянии что-то в себе скрывать. Чувствует, что для Лукаса он раскрытая книга, которую легко прочесть всю, от корки до корки. И как бы Чону не старался прикрыть свою душу, та, будто насмехаясь над ним, ещё больше распахивается, приглашая Юкхея устраиваться поудобнее и продолжать наблюдать. — Останься, — вновь просит Лукас. Он медленно, с какой-то детской робостью касается руки Чону, и старший чуть не стонет от передозировки чувств. Ему кажется, что он взорвётся прямо сейчас. Слишком близко, непозволительно рядом и вообще — Ким не пускал Лукаса в свою жизнь, не позволял врываться в неё и рушить давно устроенные там порядки. Чону всё ещё чувствует через лёгкую ткань рубашки чужие пальцы, цепляющиеся за ткань, вздыхает и снова садится на стул, подпирая голову руками. — Хорошо, — подаёт голос старший. — Я останусь. Но зачем? — Просто, — пожимает плечами Лукас. — Я бы хотел узнать тебя поближе. — Поближе? — Брови Чону скептически ползут вверх и застывают там, оставляя на лице маску недоумения. — В одиннадцать ночи? Вообще, с чего это ты вдруг хочешь узнать меня поближе? — Может, ты просто выглядишь как человек, которому нужен надёжный друг и тот, кто готов выслушать? — Не хочу тебя расстраивать, но друзья у меня и без тебя имеются. — Это что, намёк на то, что ты хочешь быть мне не просто другом? — Хохочет Юкхей, тем самым заставляя Чону закатить глаза и всё же немного покраснеть. — Если будешь вести себя так беспардонно, то я уйду. — Ладно, ладно, — Лукас переводит взгляд на стол, прямо на не до конца запиханные в рюкзак многочисленные смятые бумажки, огромный учебник и раздувшуюся тетрадь для конспектов, и улыбка тут же слетает с его лица. Младший хмурится и, даже не спрашивая, берёт первую попавшуюся бумажку. Пробегаясь по напечатанному тексту, Лукас смотрит исподлобья на притихшего Чону и спрашивает: — Тяжело? — Очень, — делает попытку усмехнуться Ким, однако выходит как-то вяло и, возможно, жалостливо. — Но я должен сдать всё на отлично. — Почему же? — Лукас наклоняет голову набок, продолжая с любопытством в глазах таращится на Чону. Ким думает, что так младший похож на глупого щенка. Чону недавно видел такого, очень похожего на Лукаса. Щенок сидел около входа в продуктовый и каждый раз подскакивал на месте и вилял своим маленьким хвостиком, наверное, ожидая, когда же его возьмут к себе. Чону, когда увидел его в первый раз, даже внимания не обратил, но потом, проклиная свою излишнюю сентиментальность, каждый раз еле сдерживал непрошенные слёзы, когда щёнок провожал его до пешеходного перехода и возвращался обратно, к своему дому — принесённой кем-то сердобольным коробке. Так вот, Юкхей напоминает Чону этого самого щенка, и невольно Ким улыбается, потому что сравнение, на его взгляд, очень удачное. Юкхей поднимает брови, явно спрашивая причину смеха старшего, и Чону поспешно отвечает на ранее заданный вопрос: — Потому что должен. Мои родители ожидают от меня слишком многого. Они хотят, чтобы я стал высококвалифицированным юристом, поэтому надеются, что я поступлю в Сеульский национальный университет. Но это сделать сложно даже для тех, кто готов учится там платно, а на бюджет я даже и не надеюсь попасть. Я далеко не гений, и это слишком трудно для меня. Я просиживаю за учебниками целые дни, однако добиваюсь минимального результата. И это расстраивает. — Ну, цель, конечно, благая, вот только хочешь ли ты этого? Хочешь поступить в Сеульский университет? — Конечно, хочу, — восклицает Чону, впрочем, тут же тушуясь. — Но я не думаю, что у меня получится. — Ты так неуверен в себе? — Спрашивает Юкхей. Ким поднимает на него глаза, поджимает губы от волнения и едва заметно кивает, словно даже в своём кивке неуверен. Ему сейчас очень неудобно обсуждать свои душевные проблемы, особенно с Юкхеем. Чёрт, да они знакомы всего ничего и даже раньше не особо общались друг с другом. Любой их разговор состоял из заказа Чону и нескольких стандартных для официанта фраз Лукаса. И всё. Почему вдруг этот паренёк просит его, Чону, остаться? И, что самое главное, почему Ким остаётся, зная, что завтра экзамен и ему сейчас как никогда нужно выспаться? — Я реалист. — Ты идиот, — фыркает Юкхей, снова утыкаясь в бумаги, где, предположительно, у Чону был реферат о политических режимах. — Мне кажется, что ты неплохо справляешься. — Что ты знаешь? — Чону буквально вырывает бумаги из рук Юкхея и аккуратно складывает в одну кучу. На титульном листе действительно написано самым красивым почерком, что есть в текстовом редакторе Кима, «Полит. режим». — Ты же ещё школьник. — Ну, я неплохо знаю обществознание, по крайней мере, школьный курс. А политические режимы — это как раз… — Много умничаешь, — прерывает Чону Лукаса. Последний недовольно кривится, но ничего не отвечает. — Знаешь, я пожалуй, пойду. Мне нужно выспаться перед экзаменом. — Да, конечно, — бормочет себе под нос Юкхей. Он остаётся сидеть на стуле, наблюдая за тем, как Чону пытается утрамбовать всю макулатуру в рюкзаке и вместить туда учебник. Из-за его взгляда у Кима руки дрожат и учебник постоянно вырывается, просясь наружу и не желая влезать в недра рюкзака. Он уже решает бросить все попытки и просто понести книгу в руках, как внезапно её с лёгкостью вырывают у него. Чону слегка отстраняется, позволяя Лукасу помочь ему. Младший переворачивает книгу и с лёгкостью заталкивает в рюкзак. На его губах светится улыбка, и глаза, ранее смотрящие на учебник, теперь смотрят на Кима с лёгкой насмешкой. Которая раздражает старшего. — Спасибо, — Чону, мысленно коря себя за несообразительность, выхватывает из рук Юкхея рюкзак и поспешно идёт к выходу. Однако немного не доходит, потому что его хватают за что-то, по всей видимости, всё тот же рюкзак, и тянут назад. Чону, оглядываясь, гневно смотрит на Лукаса, но тот лишь как-то неадекватно улыбается и поворачивает старшего лицом к себе. — Какого… — Хочет возмутиться Ким, но тут же замолкает, ощущая нежные губы Юкхея на своей правой щеке. Он чувствует, как сердце, остановившись на пару мгновений, вновь начинает биться, но уже учащённо, так, будто он кросс пробежал. Все нервные окончания, кажется, скопились именно на щеке, в том месте, где её касаются пухлые губы Лукаса. Чону и раньше видел эти губы, нередко задерживал свой взгляд, пытаясь каждую трещинку рассмотреть, запомнить. Но он никогда не думал, что сможет почувствовать их своей кожей. И эти ощущения… Это что-то новое. Ким такое даже со своей бывшей девушкой не испытывал. Когда она его целовала, его щека чувствовала неприятную влажность блеска для губ, от которого его бывшая была без ума. Сейчас же губы Юкхея чисты, даже, кажется, чище помыслов Чону. И это цепляет. Чону ловит себя на желании стоять так всегда и чуть ли не плачет в голос, понимая, во что он вляпался. Теперь уже окончательно. — Вот, — резюмирует Лукас, всего через несколько секунд отстраняясь от обескураженного Кима. Выражение лица старшего смешит парня, и он чуть слышно хихикает, справедливо не решаясь ржать во весь голос. — З-зачем? — Почему-то хрипит Чону, неосознанно касаясь щеки и поглаживая её пальцами. — Это моё тебе благословение, — Лукас хватает Кима за плечи и вновь поворачивает вокруг оси. Слегка подталкивает к выходу из кафе и напоследок, ни капли не сомневаясь, хлопает ладонью по заднице, из-за чего Чону заливается румянцем и с округлившимися от негодования глазами оборачивается назад. — Иди, иди, — машет Лукас, на этот раз не скрывая до ужаса довольной улыбки. — Тебе нужно выспаться, хён. — Когда я напишу экзамен, я приду сюда и задушу тебя. — А я тебя снова поцелую, — Чону задыхается от такой наглости, но ничего не говорит в ответ, справедливо решая молчать. Кто знает, что ещё может отчебучить этот ненормальный? — Пока, хён! Чону выходит на улицу и слегка ёжится от холодного ветра, подувшего ему прямо в лицо. Он ужасно хочет посмотреть назад, на Юкхея, но берёт себя в руки и всё же делает несколько шагов вперёд. Он не будет смотреть на Лукаса. Не будет, не будет… Лукас, увидев, что Чону обернулся, улыбается ему. После он прикрывает нижнюю часть лица ладонью, чтобы в следующую секунду оторвать её ото рта и переслать воздушный поцелуй Киму. Смеётся, наверное, из-за испуганного лица старшего, а после что-то говорит, чётко, чтобы Чону точно разобрал. Ким рассматривает губы, что недавно касались его щеки, и читает подбадривающее «Файтин!». Чону уходит с улыбкой на лице, зная, что экзамен он сдаст на «отлично».