пальчики

чону краснеет незамедлительно, стоит юкхэю нависнуть над ним: таким беспомощным и уже загнанным окончательно, стоит прошептать в алеющие губы что-то ужасно и безумно пошлое, раздвинуть бесцеремонно коленом сведенные ноги, и старший уже просто напросто хоронит в неизвестности свой чистейший некогда разум, и прокомментировать с улыбкой ещё раз: — ты раскрываешься в этой позе абсолютно иначе. и чону вновь громко стонет, потому что пальцы юкхэя под фирменными адидасовскими шортами, щипают бледную кожу и царапают несильно, подстегивая безобразно нагло и даря короткие моменты с искрами перед глазами — моменты, когда его чувства к обнаглевшему уже в край юкхэю бьют через край, на подсознательном уровне заставляют тихо простонать: — о господи, лукас. и именно в такие моменты юкхэю кажется, что у чону сердце давно уже остановилось — покрылось черствой коркой поверх артерий и бесцеремонно заточило внутри единственное — дикое желание; а дыхание его сбилось ещё с рождения (или с момента их первой встречи), ведь даже тогда, наступив на потрепанные белые юкхэевские конверсы, чону виновато хныкал, словно ребёнок, и почти задыхался от подступающих слёз. но юкхэй продолжает с отдачей дарить в поцелуях взрывную вселенную, оставляет на губах россыпь обещаний и просит быть немного тише, оглаживая руками хрупкое, почти девственно чистое тело и с язвящей ухмылкой заставляя забыться, — сейчас для этого самое время. и чону действительно покорно забывается, когда рисует перед глазами небесные пейзажи, откидывается на подушки вновь и шепчет в пустоту безрассудицу; пальцы лукаса ловко справляются с шортами, стягивают их вниз и кидают в неизвестность — за пределы кровати. и пока у старшего коленки дрожат от неистового возбуждения, юкхэй позволяет себе оставить легкий поцелуй на чужой тощей лодыжке. юкхэй растирает смазку между своих узловатых пальцев, осторожно скрепляет кольцо второй ладони вокруг среднего и безымянного, делает пару движений вверх-вниз, промазывая острые костяшки, а после ладонью касается сжавшегося ануса, чуть улыбаясь и скользя по кругу: — ты такой чертовски гладкий. признайся, ради меня? — да, — чону даже не пытается врать, знает же, что щеки раскрасневшиеся его сдадут. — умница.       и чону хочет умереть прямо здесь, когда пальцы юкхэя поглаживают мышцы вокруг, надавливают немного и растирают смазку по сморщенной коже. у младшего они до безумия влажные и непозволительно длинные, чону даже на миг кажется, что когда они будут внутри, он сорвёт свой голос в молитвах и громких стонах, как в дешевом порно с неопытными актерами; юкхэй же большим пальцем давит на сжавшийся анус, осторожно погружая его внутрь, и по-хозяйски ложится между разведённых широко ног чону, продолжая наблюдать за эмоциями на чужом раскрасневшемся лице. он осторожно проталкивает палец глубже и мажет смазкой по коже, чуть улыбается, когда мышцы вокруг сжимаются и не дают подвигаться даже на немного: — тебе страшно? боишься неизвестности? — если бы лукас не путался в построении простейших предложений, чону бы действительно сейчас просто боялся. боялся такого юкхэя — жадного, властного, действующего. но пока он держится, вслушивается в дикий акцент и ошибки произношения; сейчас это помогает сохранять остатки уже почти сдохшего к хренам самообладания. чону что-то невнятно мычит и жмурит сильно глаза, пугаясь даже искр перед закрытыми веками и чужой ладони на его беспорядочно вздымающейся груди. он старается расслабиться, восстановить дыхание хоть немного, но в итоге мир контрастно рушится перед закрытыми глазами, когда юкхэй в наглую давит на мышцы сильнее и медленно вынимает первый палец, продолжая только оглаживать анус по кругу: — ты ведь нарочно? — что именно? — на пухлых губах цветет ехидная улыбка, а два пальца осторожно погружаются — фаланга за фалангой. — тянешь. — вполне возможно. когда юкхэй на секунду привстает, чтобы достать из рюкзака пачку презервативов, чону успевает сделать короткий вдох-выдох и расслабить напрягшийся живот — сейчас ему меньше всего хочется позорно кончить. и одно лишь осознание того, что сейчас юкхэй будет делать, у чону вызывает желание прекратить, потому что ему стыдно, безумно стыдно. и ещё чону очень хочется свести хрупкие коленки вместе, пока он наблюдает за безобразно вспотевшим лукасом, который, протирая свои ладони от вязкой смазки влажными салфетками, успевает оставить парочку поцелуев-укусов на бледных худосочных бёдрах самого чону, а ещё заострять свое внимание на грязных салфетках и на том, как же, чёрт возьми, юкхэй улыбается, раскрывая презерватив. латекс раскатывается по пальцам до ужаса долго, потому что масляная смазка внутри — откровенно ужасная и пахнет противно, что юкхэй сам не нарочно морщится, пока пытается разгладить презерватив по трём пальцам правой руки: — сегодня только пальчики, хён, ничего больше. и чону наконец позволяет себе с немой истерикой упасть на подушки и безобразно широко развести ноги под навалившимся на него лукасом, а после ощутить, как пальцами свободной руки лукас приоткрывает мышцы ануса, чуть оттягивая и проталкивая другие внутрь. — добавь смазки, умоляю, — у чону даже губы не слушаются, поэтому он почти шепчет свою просьбу и старается не смотреть на улыбнувшегося вдруг юкхэя, тут же схватившего тюбик, уже успевший укатиться к изголовью кровати. — ну раз умоляешь, — не упускает колкий комментарий младший и, поднеся смазку к пальцам, выдавливает сразу и много; он отпускает мышцы ануса и просто размазывает лубрикант поверх презерватива, осторожно толкая их глубже, — то я могу и ещё больше. — нет, — срывается на крик чону, потому что смазка до одури холодная, а оставшаяся внутри, на гладких стенках кишечника, уже почти впиталась. ему хочется закричать от ощущений, стоит лукасу развести пальцы в стороны и нагло огладить большим пальцем складочки мышц: будучи дико чувствительным, чону желает единственного — сдохнуть от переизбытка ощущений. лукаса сейчас действительно слишком много: здесь, вокруг, рядом, внутри. но юкхэй, лишь ловя легкую тень довольной улыбки на устах старшего, проталкивает пальцы дальше и сгибает слегка, проходясь подушечками по безумно мягкому кишечнику, толкается в разные стороны и внимательно следит за сведенными к переносице бровями: — сделай глубокий вдох, хён. сейчас будет круто, — юкхэй ухмыляется в наглую и свободной рукой подхватывает стройные ноги, закидывая их на свои широкие и расцарапанные плечи. «прекрати употреблять этот блядский английский в своей речи», — думает чону, пока кусает и так истерзанные губы от этих диких ощущений, но он повинуется беспрекословно, тут же жмурясь и приоткрывая рот, за что получает легкий поцелуй и что-то отдаленно похожее на молодец, малыш в область шеи. более резкое движение пальцев и лукас оглаживает указательным пальцем набухшую простату, позволяет себе оставить укус возле плеча и насладиться громким криком со стороны чону: — я же обещал, что будет круто. только вот чону хочет послать его с этим «круто» куда подальше, потому что на глазах у него слезы от перевозбуждения и желания кончить. лукас лишь качает головой, когда чону шепчет ему в губы прекратить эту дикую пытку, толкается пальцами еще чуть глубже и теперь уже задевает простату тремя пальцами сразу, ожидая немного, чтобы снова надавить сильнее и словить ртом чужой громкий стон. чону, правда, кусаться любит во время поцелуев, поэтому юкхэй в отместку разводит пальцы и растягивает стеночки болезненно медленно. анус раскраснелся от постоянного трения, смазка подсохла на растянутых мышцах и уже доставляет легкий дискомфорт, поэтому чону скулит немного и просит лукаса еле слышно: — либо ты сейчас двигаешь своими пальцами быстрее, либо отсасываешь мне, и мы прекращаем. — звучит, словно это угроза, — юкхэй смеётся с попыток чону быть опасно грубым, но с улыбкой вынимает пальцы, приоткрывает презерватив, впуская внутрь немного воздуха и вздыхая облегченно, а после льет на кончик латекса ещё смазки, толкаясь внутрь и тут же попадая по простате, слушая, как же сильно это все нравится чону. какие бы он гримасы тут не строил, что бы не говорил, чону так и остается безумно чувствительным и готовым ко всему, что когда-либо предложит ему лукас.       и лишь когда юкхэй позволяет себе чистой рукой провести по уже покрасневшему члену старшего, чону кричит в пустоту и кончает тут же: — эй, хватит брызгаться, — старший хочет провалиться сквозь землю после таких слов, потому что лукас облизывает испачканные спермой губы и тянется за поцелуем к уже задыхающемуся чону, — а то потом буду брызгаться уже я, а ты ведь это так не любишь, хён. лукас целует медленно, чувствует, как горькая сперма смешивается с его собственной слюной, а после осторожно, прямо по кончику языка перетекает в раскрытый рот чону, а тот глотает, даже не морщась и чуть улыбается, скрепляя руки на широкой шее, осторожно приподнимая бедра, дабы юкхэй вынул чертовы пальцы и провел по уже упавшему члену еще пару раз — чону всегда это необходимо. они продолжают целоваться, пока лукас стягивает презерватив с пальцев и кидает его к грязным салфеткам возле подушек; он толкается языком в чужой рот, старается осторожно укусить нижнюю губу чону, на что получает пинок в напряженное бедро и сомкнувшиеся зубы на кончике языка. и, чуть отпрянув, юкхэй переводит дыхание, жмурится от дикой боли в паху и проводит влажной ладонью по напряженному животу старшего, стараясь расслабить чужие мышцы легким массажем. — хочешь, отсосу? — чону устало улыбается и на дрожащих руках пытается подняться, садясь на разодранные колени и протягивая руку к свободным спортивным штанам юкхэя. — ведь ты так и не кончил. а вообще, у лукаса большой член. и чону он очень сильно нравится. и пальцы у лукаса длинные. чону они тоже нравятся, особенно, когда внутри и трахают до беспамятства.