***
— И что я должен сказать копам? — Что-нибудь, что не прибавит мне срока. — То есть мне нельзя рассказать им о том, с каким изяществом и вкусом ты, блять, трахал меня на чертовом столе, как конченую шлюху с трассы? Брюс лежал на диване, уткнувшись в подушку носом, из-за чего все, что он говорил, было слышно лишь приглушенно. Джером сидел на кресле, расслабленно откинувшись на спинку, неотрывно наблюдая за ерзающим Уэйном. — Тогда тебе стоит рассказать им о том, как громко ты выстанывал и умолял меня быть грубее. — Не было такого. — Еще как было. — Тебе никто не поверит. — СМИ любит грязные истории о знаменитых людишках. Хотя, если подумать, этого вполне можно избежать, если, конечно, в прессу не просочится информация о том, что здесь произошло… — Ну ты и падонок — А вообще, я был бы не прочь повторить, вот только ты еще должен мне минет. — Иди к черту. — Пойду ради тебя даже туда, но только после отсоса, детка. Спор бесцеремонно разрушил приближающийся вой полицейской сирены.Часть 1
14 июня 2018 г. в 07:52
Из-за слабого освещения единственной работающей в комнате лампы повсюду царил полумрак, грозивший в любое мгновение обернуть все вокруг полотном тьмы наступившей ночи. Помимо двух людей в комнате было пусто, и лишь одинокое бархатное кресло с обивкой малинового цвета, покрытое приличным слоем пыли, нарушало устоявшуюся идиллию пустоты. Было так тихо, что двое без особых усилий могли услышать не только дыхание друг друга, но и довольно громкое, участившееся сердцебиение. Свет падал так, что один из них был ослеплен, не способный увидеть окружающую его обстановку, ровно как и стоящего напротив, в паре метров от него человека, в то время как вышеупомянутый мог спокойно смотреть куда ему только хотелось.
— Они надели мне на голову мешок. К вашему сведению, это было не особо приятно.
Силуэт напротив чуть качнулся из стороны в сторону, комично взмахнув руками. Жест этот был отчасти рассеянным, но в то же время наверняка продуманным. Казалось, что незнакомец с трудом пытается сохранить свое молчание, вслушиваясь в каждую фразу, сказанную мальчишкой. Брюс отчаянно пытался понять, кто же стоит перед ним, но в голове все еще творился кавардак после пережитого недавно потрясения. Уэйну, как и любому другому человеку, с самого детства говорили о том, насколько опасно ходить поздно вечером темными безлюдными улицами, а уж тем более связываться с посторонними подозрительными личностями, однако, наставления эти мало чем помогли юноше около часа тому назад.
— Думаешь, что это смешно? Ты хоть знаешь кто я? Ты представляешь вообще, во что ввязался, идиота кусок?
Брюс решил применить тактику избалованного жизнью ребенка, чтобы выудить хоть какую-то информацию, резко переходя на ТЫ. Ему нечасто удавалось надевать на себя подобную маску, и он благодарил свою судьбу за это. Несмотря на то, что большая часть населения города считала Уэйна типичным мальчишкой-богатеем, в то время как само поведение подобных отпрысков сливок общества вызывало у него ничего, кроме отвращения. Брюс всегда был другим, оттого и не был признан среди сверстников.
— Хорошо. Я понял. Сколько ты хочешь получить за меня? Я могу выписать тебе чек на кругленькую сумму прямо сейчас. Нужны наличные? Тоже вполне решаемо.
— О Брюси, как же это увлекательно наблюдать за твоими отчаянными попытками сохранить свою никчемную жизнь. Ха-ха!
По спине юноши пробежал холодок. Уэйн непроизвольно сделал шаг назад, обескураженно округлив свои глаза. Человека напротив все еще нельзя было рассмотреть, но его голос невозможно было спутать с чьим-то еще. Едкий смешок, казалось, вот-вот разрастется в дикий хохот, тот самый, что очень долго преследовал Брюса в ночных кошмарах, не давая мальчишке нормально высыпаться. К величайшему облегчению, ничего подобного не последовало.
— У меня есть для тебя кое-что, мой сладкий мальчик. Не хочешь пройти вот в эту дверку следом за мной?
Брюс не стал ничего отвечать, прекрасно понимая, что все уже решено без его участия, и даже предприми он попытку бегства, за другой дверью его встретили бы двое вооруженных и расскрашенных в разные цвета фриков. Юноше ничего не оставалось, кроме как послушно пойти следом за рыжим.
За дверью находилась еще одна комната — она отличалась от предыдущей лишь большим размером и наличием мебели: большой диван, не менее массивный письменный стол, на котором творился полный беспорядок, и кресло-близнец того, что стояло в прошлой комнате. На стене висели шторы, что было довольно странно для помещения без окон. Также здесь было достаточно светло, благодаря чему Брюс наконец мог рассмотреть Джерома. Клоун был одет в совершенно обычные рубашку и джинсы, что было довольно-таки непривычно. Уэйн как-то и не представлял его в чем-то типичном для людей, разве что в полосатой форме лечебницы или странных цирковых костюмах. Напоминанием о том, кем является этот человек, служили лишь широкая улыбка на его лице и полные безумия горящие глаза.
— Ты сбежал из психушки. Зачем?
— Чтобы увидеть тебя, конечно!
— Абсурд.
— Ты прав как никогда, мой дорогой.
Брюс чувствовал разливающуюся по венам кипящую злость, а вместе с ней и желание почувствовать удар костяшками о челюсть или нос нахала, жаль только, что руки его были накрепко стянуты веревкой за спиной. Пожалуй, это уже шестой раз, как Валеска предпринимает попытку убийства своего недоврага. Уэйн как-то слышал, что кто-то из полицейских назвал это нездоровой одержимостью со стороны рыжего маньяка, и по существу мальчишка был полностью с этим согласен, вот только ему все никак не удавалось понять, почему он все еще остается живым.
— Не называй меня так. Честно, Джером, мы это уже проходили. Куда ты меня еще не таскал? Мы были в цирке, парке аттракционов, планетарии, музее древнего искусства и архитектуры, в прачечной, черт возьми! Почему каждый раз ты тащишь за собой именно меня?
— Но ведь нам так весело вместе, Брюси! Даже сейчас ты довольно забавный.
Джером вприпрыжку подбежал к Брюсу, чтобы с довольной миной на лице ущипнуть того за щеку. Подобный жест не вызвал у мальчишки ничего, кроме нового приступа ярости.
— Не трогай меня, клоун. Не достает чужих прикосновений — шуруй на здоровье в бордель, там тебя как только ни облапают.
— Ого, какие глубокие познания о взрослом мире у маленького мальчика. Ты явно рос среди плохих людей, ай-яй-яй.
— Как ты заметил, я с тобой уже пару лет как одного роста. И да, поспешу напомнить тебе следить за языком и не трогать моё окружение.
— Следить за своим языком я не смогу, я ведь даже увидеть его не могу!
Валеска показательно высунул свой язык, смешно при этом скосив глаза. Покорчив рожицы еще пару мгновений, он сменил выражение лица на привычное улыбчивое и беззаботное, вновь обращаясь к своему дорогому гостю.
— А вообще я не давал повода тебе возмущаться: я ведь с языком к тебе не лез.
Изначально Брюс не понял смысла сказанного, а когда суть до него дошла, он мог лишь посмотреть на собеседника исподлобья, прожигая того ненавидящим взглядом. Джерома, казалось, подобный жест со стороны никак не расстроил, наоборот, даже еще больше раззадорил.
— И так, осмотрись вокруг, мой маленький детектив. Что интересного здесь ты видишь?
— Хорошо, я потяну время до того, как сюда заявится офицер Гордон. Я поиграю в твою игру и попробую найти то, что должен по твоей задумке, но к чему все это?
— Поймешь, когда найдешь это, Брюси.
Брюс видел искренний восторг в чужих глазах и все еще никак не мог полностью поверить, что ему вновь приходится терпеть все это. Джером, казалось, уже даже не пытается убить мальчишку, скорее хочет что-то показать, и это у него не особо получалось. В цирке Джером еще предпринимал попытки убить Брюса, но впоследствии все окончательно сошло на нет. В парке аттракционов Уэйна едва не нашпиговали ножами, а в музее чуть не вытолкнули в окно с достаточной для летального исхода высоты, но все то ничто по сравнению с грандиозными безумными планами былого Джерома. Стремившийся ранее ухватить себе кусочек власти в городе, заставить дрожать при первом упоминании о себе от страха, превратить мир в одно большое сумасшествие, Валеска теперь был занят чем-то совершенно другим, не поддающимся объяснению. Подобное, пожалуй, было странно, даже для психа такого высокого уровня.
Брюс еще раз внимательно пробежался взглядом по помещению, пытаясь понять, что он мог упустить. Чуть вздернув бровь в вопросительном жесте и получив утвердительный кивок от Джерома, Брюс сделал шаг в сторону письменного стола, пытаясь рассмотреть хоть что-то в куче разбросанных бумаг. На листах формата А1 юноша сразу узнал схемы зданий, принадлежащих компании Уэйн Энтерпрайзис. Ничего полезного это не дало, лишь помогло зародиться новым вопросам, ответы на которые еще предстояло узнать. Юноша с надеждой вслушивался в каждый шорох, с минуты на минуту ожидая услышать вой сирен полицейских машин, но кроме чужого бормотания и собственных шагов слышно ничего не было.
— Это как-то связано со мной? Что ты, черт возьми, пытаешься мне сказать?
— Это ты мне скажи.
— Да ты издеваешься.
— Совсем чуточку. Ха-ха
— ХА-ХА-ХА!
Брюс озлобленно пнул ножку кресла, прожигая взглядом своего собеседника, в то время как тот испуганно замер на месте. Джером, простояв так около минуты, наконец наигранно приложил свою руку на грудь, к сердцу, отшатываясь назад.
— Ты только что травмировал мою, и без того израненную душу, безжалостный и беспощадный похититель сердец! Меня же теперь будут преследовать кошмары…
— И поделом.
— И так, что ты мне скажешь?
Брюс никогда не терпел чужого вмешательства в свою жизнь, не любил навязчивых людей и связываться с ними никогда не собирался, но по иронии судьбы к богатому сиротке часто пытались проникнуться сочувствием, втереться в доверие. Конечно же большую роль здесь играли деньги мальчишки, но понять мотивы Джерома в этом, Уэйн не был никак не способен.
— Эта комната — это я. Помещение закрыто ото всех, потому здесь нет даже окон. Здесь светло и уютно, но в то же время давяще пусто. Другая комната — это ты. Она хоть и темная, но не пустая. Комната определенно меньше размерами, с виду пустующая, но заполненная одним единственным удобным креслом и мраком.
— Ты упустил самое главное, мой мальчик.
— Наши комнаты связывает дверь. Ты о ней?
— Нас с тобой связывает чуточку больше, Брюси, понимаешь?
— Нет, не особо.
Джером сделал пару кругов вокруг мальчишки, после чего остановился прямо позади него, чтобы, хитро похихикав, дернуть того за кончики ушей и тут же получить затылком по носу. Возмущенно ругнувшись, Валеска отошел от Брюса чуть подальше, пытаясь понять, остался ли его нос целым после болезненного удара.
— Я хочу, чтобы ты впустил меня к себе, Брюс.
— Что, прости?
— Я хочу чтобы ты впустил меня в свою чертову дверку!
На мгновение вновь повисла тишина, но тишина эта далеко не угнетала. То было лишь затишьем перед бурей, а если быть чуточку поточнее, то затишьем перед громким смехом.
— Не в этом смысле.
— А в каком тогда?
— А почему бы и не в этом?
— Умолкни уже.
— Ну сладкий, я же серьезно.
— Даже если бы я был геем, мой выбор точно не пал бы на такого человека как ты.
— А если ты не гей, то выбор падет на меня?
— Ты идиот?
— Я стану для тебя принцесской, если захочешь.
Юноша слышал озорные нотки в словах Джерома и понимал, что тот лишь глумится над ним, но в словах его все еще оставался какой-то смысл. Уэйна немного настораживала решительность Джерома по этому поводу, ведь он никогда не задумывался о том, что его могли бы привлекать парни, более того, убийцы с маниакальными наклонностями. Джером, несомненно, был довольно-таки хорош собой да и харизма у него была, вот только этого недостаточно. Да и о чем это Уэйн вообще здесь рассуждает?
— Хватит с меня этого бреда. Отпусти уже меня или убей, не знаю.
— Ты так торопишься уйти? Тебя кто-то ждет?
— Да, меня ждет Альфред. Это как-то заставит тебя хоть немного призадуматься над своим поведением?
— Нет, не заставит.
Брюс с горечью вздохнул, закрывая глаза и представляя, как он мог бы сейчас сидеть в поместье за столом с Альфредом, ужиная и обсуждя то, что хоть и не столь важно, но довольно интересно. Так не хотелось возвращаться к реальности, но пришлось, когда юноша почувствовал чужие объятия.
— Какого…
— Мне холодно, согрей меня.
Брюс было вырвался из кольца рук Джерома, но тот не дал мальчишке далеко уйти. Руки у Уэйна все еще были крепко связаны за спиной, и это ему достаточно сильно мешало. Вскоре мальчишка оказался пластом на диване прямо под усевшимся сверху Джеромом. Любая из предпринятых попыток вырваться или спихнуть с себя Валеску не оказалась удачной.
— Мне все еще холодно. Ты не замерз?
Джером бесцеремонно полез руками под теплый серый свитер мальчишки, блуждая подушечками пальцев по груди и торсу Уэйна, от чего у того побежали мурашки по телу. Брюс лежал неподвижно, пытаясь предугадать момент, когда рыжий потеряет бдительность, чтобы сбежать. Происходящее казалось чем-то нереальным и оттого Брюс начал задумываться, а не заразно ли сумасшествие?
Джером все никак не желал ослаблять свою хватку. Единственной возможностью сбежать предоставлялся момент, когда Валеска слезет с юноши, ведь скинуть его самостоятельно, с затекшими от тугих веревок руками, Брюс не мог, а Джером все не слезал.
— Мой маленький мальчик качается? Зачем ребенку такая нагрузка?
— В таком случае ты педофил. Тебе что, еще срок хочется за насилие ребенка?
— У меня пожизненное, глупенький.
Паника все же прокралась в сознание Уэйна, хоть и немного запоздало. Ужас накатил ледяной волной в момент, когда Брюс почувствовал чужие руки у своего ремня, но мальчишке не дали даже дернуться. На возмущенный возглас последовал лишь заговорческий смешок, вызывающий по телу новый приступ леденящей дрожи.
— Брюси, что ты такой дерганый? Тебя нужно на шоковую терапию в Аркхэме, такая веселуха! Расслабуха…
— Можешь идти на свою терапию хоть прямо сейчас, тебя держать никто не станет.
— Грубиян. Тебе бы стоило преподать урок должного поведения со взрослыми.
Джером наконец слез с Брюса, чтобы сползти чуть ниже, и именно в этот момент мальчишка дал деру. Уэйн в тот короткий миг счастья благодарил за возможность бежать всех богов, которых только знал. Вот только дверь оказалась заперта.
— Да твою ж…
— А ну следите за своими словечками, юноша!
Брюс подавленно облокотился спиной о дверь, уставившись куда-то в одну точку немигающим взглядом. Джером наверняка планировал уложить Уэйна заранее, потому и позаботился о том, чтобы их никто не побеспокоил.
— И что ты теперь со мной сделаешь? Поиграешь и пустишь на фарш для котлет?
— Не совсем так, сладкий. Ты ведь сладкий?
Джером уселся на колени перед Брюсом, неторопливо расстегивая его ширинку. Юноша еще мог сопротивляться натиску извне, но не стал. Уэйн и сам не знал, от чувства безысходности и беспомощности он потерял все желание биться или же ему просто было интересно. Он всей душой надеялся на первый вариант.
Джером уже вовсю разошелся, давно стянув брюки и боксеры, лаская Брюса.
— Ничего себе, кажется, мой мальчик и правда уже стал достаточно взрослым.
Брюс напрягся, когда чужие губы сомкнулись вокруг его члена. Джером определенно знал что делал, и тело незамедлительно отреагировало на ласку, предавая своего хозяина. Брюс старался не смотреть вниз, ровно как и сохранять спокойствие, а Валеска откровенно наслаждался процессом, громко причмокивая и отпуская смешки в те моменты, когда его рот был свободен. Брюс отчаянно кусал свои губы, пытаясь сдержать вот-вот срывающиеся с них стоны, ведь подобное было равносильно полному проигрышу в этой игре. Уэйн сдал позиции, но полного фиаско он потерпеть сейчас не мог.
Брюс чувствовал, что разрядка уже близка, но пытался удержаться еще как можно дольше. Сил вымолвить хоть слово не было, потому он попытался отстранить Джерома оттолкнув, но тот уперто возвращался. В итоге Брюс кончил ему на лицо. Тот даже не возражал, лишь похотливо облизал припухшие и блестящие от слюны губы и стер белесую вязкую жидкость с лица рукавом рубашки.
— Да, определенно сладкий… Видел бы ты сейчас свое лицо, Брюси!
Уэйн был зол как никогда. Ранее ему удавалось сдерживать весь гнев внутри — успокаивать своих демонов — но не сейчас. Ладони сжались в кулаки, крылья носа то и дело раздувались, а звериный оскал. Казалось, что сейчас Брюс превратится в волколака и разорвет шею нахала. Но он лишь с силой ударил парня по лицу коленом, заставив того вскикнуть, а себя блаженно выдохнуть — ведь только сейчас он получил эстетическое удовлетворение.
— Ты ударил меня потому, что я тебе отсосал плохо или потому, что я заставил тебя извиваться как шлюшку?
— Потому, что ты привез меня черт знает куда, черт знает зачем! И я не пидор!
— У натурала бы на парня не встало, сладкий.
— Иди к черту.
— Может быть мне развязать твои прекрасные ручки и позволить тебе раздеться полностью?
— Если ты развяжешь мне руки, то я вряд ли оставлю тебя в живых.
— Ну, тогда будем играть по взрослому.
В одно мгновение Джером оказался прямо напротив Брюса, пихая его на диван, а в следущее мгновение он уже окончательно стянул с Уэйна штаны. Мальчишка же отчаянно сопротивлялся, проклиная рыжего всеми известными ему способами. Но, казалось, что Джерому абсолютно все равно: он с беспристрастным, но победоносным видом принялся снимать одежду уже с себя, при чем довольно неторопливо, будто растягивая время. Уэйн пытался развязать веревку, но ничего толкового у него из этого не получилось.
— Веди себя хорошо, мальчишка, иначе мне придется тебя хорошенько отшлепать.
Уэйн, больно пихнув ногой подползающего Валеску, с грохотом свалился с дивана и, вскочив на ноги, направился в другой конец комнаты, надеясь протянуть время. Однако, вопреки ожиданиям мальчишки Джером был обезврежен не на такой долгий промежуток времени, потому Брюс почти сразу же был с силой придавлен к письменному столу. Ощущая грудью и лицом холодную и шероховатую поверхности дерева и бумаг, мальчишка наконец понял, что убежать ему теперь больше не удастся. На нем все еще оставался одет свитер, но эго и самолюбие были давно растоптаны вместе с надеждой на приезд полицейских.
Джером же, обильно смочив свои пальцы слюной, принялся растягивать кольцо мышц, с трудом удерживая при этом сопротивляющегося парня. Объяснившись перед ним, мол, смазки нет, потому придется довольствоваться тем, что имеется, Валеска ввел второй палец, двигая ими как можно нежнее. Пугать Брюса еще больше было ни к чему, что псих прекрасно осозновал своим поехавшим умом и делать он этого не собирался.
— Ты ответишь за это, рыжий ублюдок.
— Да да да, я знаю. Я все это уже слышал чуть ранее.
Растянув мышцы достаточно, как показалось Джерому, он озорно шлепнул Брюса по ягодицам, рассмеявшись на раздавшееся после протестующее шипение.
— Тебе так нравится причинять мне боль?
— Если бы я хотел причинить тебе настоящую боль, я бы уже давно отодрал тебя как сучку не стесняясь, а так даже позаботился.
— Позаботился? Как только я освобожусь, я о тебе позабочусь так, что ты оставшуюся жизнь не сможешь не только ходить, но даже двигаться.
— Я бы с удовольствием посмотрел на это.
Воспользовавшись тем, что мальчишка немного расслабился и отвлекся, Джером рывком вошел в него, блокируя дернувшегося в сторону и заругавшегося Брюса. Предоставив возможность немного привыкнуть к резким ощущениям, Валеска начал двигаться, оставляя без внимания едкие коментарии в свою сторону.
— Первое, что я скажу представителям СМИ когда мне будут задавать вопросы по поводу моего же изнасилования, так это то, что у Джерома Валески маленький член.
Брюс и сам не понял, с чего вдруг ему вздумалось дерзить психу, за что вскоре пожалел. У Джерома, как оказалось, была очень «ранимая душа», и оставлять подобное безнаказанным было не в его приоритете. Валеска мгновенно позабыл о всякой осторожности, ровно как и о том, что не хотел причинять боль Брюсу.
Уэйн уже искренне жалел, что вообще открыл свой рот когда того делать отнюдь не следовало. Джером в ускоренном темпе вбивался в него, оперевшись руками о стол по обе стороны от устроившегося на деревянной поверхности мальчишки. Брюс нещадно кусал свои губы до крови, пытаясь заглушить боль, стыдясь того, что боль эта была ему приятна. Юноша не смог сдержать полухриплого стона, когда Валеска задел простату, и тогда плотину прорвало. Брюс был не в силахне думать о чём-то, не говоря уже о каком-то там фиаско, отдавась психу сполна.