один шот за счёт заведения / one round, on the house

— Один «Blow Job»* за счёт заведения. Реджина удивлённо вздёргивает бровь. Женщину поражает не столько название — напиток последнее, что её волнует — сколько тот факт, что она ни разу ни с кем не заговорила с тех пор, как переступила порог этой грязной забегаловки. — Я этого не заказывала, — говорит Реджина, указывая на шот. Бармен пожимает плечами: — Ну, значит, это сделал кто-то другой. Считайте это подарком, дорогуша, и постарайтесь не выглядеть такой мрачной. Ночь в самом разгаре. Он уходит прочь, а Реджина проклинает себя за то, что согласилась составить компанию Дэвиду в его идиотских приключениях в гей-баре. Миллс с отвращением смотрит на стакан. Этот коктейль далёк от привычных ей напитков (она тот тип девушек, которые предпочитают в тишине пить сидр), но не каждую же ночь тупица-коллега бросает её, чтобы поиграть в пиратов с парнем, который использует слишком много подводки. — Мы будем называть его «Разрази Меня Гром», — бормочет Реджина, прежде чем над её ухом раздаётся голос: — Вообще-то его зовут Киллиан. Женщина внезапно опускается на стул рядом с Реджиной. Миллс хмурит брови, когда та откидывает свои светлые волосы и задерживает свой взгляд зелёных глаз на ней. Реджина позволяет собственному взгляду пройтись по подтянутому телу и узким джинсам, потому что… ну, никто не говорил, что она не может подыскать себе кого-нибудь. — Прошу прощения? — спрашивает Реджина. — Киллиан, — повторяет блондинка и указывает на Дэвида, который всё ещё флиртует с фанатиком пиратов. — Парень, который с твоим другом. Он мой сосед по комнате. Наверное, это делает нас подругами для свидания, а? — А вы?.. — Я Эмма, — говорит блондинка, протягивая руку. — Эмма Свон. — Реджина, — Миллс нерешительно пожимает руку. — Ты собираешься пить? — Эмма кивает на стакан, стоящий перед ними. — Значит, это вы заказали? — спрашивает Реджина. — Нет, спасибо. Я не пью ничего, что подразумевает то, что мой рот будет в местах, где он быть не должен. — Ты же понимаешь, что это просто название, верно? — говорит Эмма. — Вообще-то, он очень вкусный. Ты еще даже не попробовала, а уже жалуешься. — Потому что у меня есть дела поважнее, чем сидеть здесь, пока какая-то незнакомка пытается купить меня выпивкой. — Купить тебя? — вторит Эмма. Дружеская улыбка сползает с её лица, уступая место неодобрению, и это выглядит сурово и, может быть, даже немного ослепительно. — Вау. Ладно. Какая муха тебя укусила? — Извините? — ощетинивается Реджина. — Так, значит, по-твоему, я пытаюсь забраться к тебе в штаны? — спрашивает Эмма. — Веришь или нет, но я просто пыталась завязать разговор. Реджина вздыхает. — Это не то, что я… — Нет, я всё понимаю. Не буду тебе мешать, — говорит Эмма. — Но, знаешь, у меня есть стандарты. И они не включают в себя перепихон с изнеженными натуралками. — Изнеженными? — Реджина отшатывается. Натуралками? — Свон! Они обе оборачиваются и видят, как одетый в кожу придурок — Киллиан, по всей видимости — ведёт Дэвида к выходу. Он показывает Эмме большой палец вверх и исчезает в дверях, таща за собой счастливого Нолана. — Куда они собрались? — раздражённо спрашивает Реджина. — И что, чёрт возьми, это всё значит? — Это значит, что они собираются переспать, — невозмутимо отвечает Эмма. — Получается, я застряла здесь с тобой? — Похоже на то, — пожимает плечами Эмма. — Итак, что мы будем делать, ваше Высочество? — О, я покажу тебе, какая я изнеженная. Реджина хватает стакан со стойки и вливает его в себя, прося бармена о добавке. — Повторите, пожалуйста. И не забудьте налить этой идиотке рядом со мной. *Шутер (коктейль объемом 40-60 мл) «Blow Job» берет свое провокационное название от техники выпивания: по правилам, его пьют без помощи рук.

***

— Знаешь, — начинает Эмма после нескольких шотов, которых, безусловно, недостаточно, чтобы стереть её самодовольную ухмылку с лица. — Ты такая засранка. — Очень по-взрослому, — протягивает Реджина. — И что ты хочешь услышать в ответ? О, нет, я так опустошена твоим мнением обо мне? — Видишь? Прямо сейчас, — отмечает Эмма. — Ты всегда такая язвительная? — А ты всегда такой ребёнок? — По крайней мере, я не страдаю синдромом стервы и сразу же не отвергаю дружеский напиток, потому что, боже, она лесбиянка, — кривляется Эмма. — Она не может быть вежлива с натуралкой. — Твоя глупость поражает меня. — Почему? — Ты можешь думать обо мне всё, что хочешь, мисс Свон. Но, во-первых, ты делаешь неправильные выводы. Я не натуралка. — Ты не натуралка? — Нет, дорогая. Глаза Эммы задерживаются на лице Реджины, а потом начинают блуждать по её телу: от выреза блузки до ног, после чего опять возвращаются к груди. Реджина чувствует, что её сердце начинает биться быстрее; но это не значит, что она расстегнула третью пуговицу на блузке именно по этой причине. Если бы. Взгляд Эммы возвращается к её лицу. — В любом случае, — бормочет она, делая глоток пива. — Ты по-прежнему засранка.

***

— Твои волосы слишком светлые. — Да? А твои слишком пышные. Выглядит так, будто у тебя много секретов. Они выпили по три стопки, и несмотря на то, что Реджина была не совсем пьяной, она начала замечать, что не может оторвать взгляд от губ Эммы Свон и становится слишком болтливой. И это довольно неловко, учитывая то, что она ненавидит эту женщину всем сердцем. Ну, может быть, не всем сердцем. Может быть. — Знаешь, что я думаю? — говорит Эмма. — Тебе нравятся мои светлые волосы. Вот почему ты не можешь перестать таращиться на них. Реджина фыркает. — Как скажешь, Эмма. — Ого. Ты назвала меня Эммой. — ошеломленно произносит Свон. — Конец света уже наступил? — А ты ещё говоришь, что это мой сарказм несправедлив. — Хочешь знать, что действительно несправедливо? — спрашивает Эмма. — Твоё лицо. Я имею в виду, ты вообще реальна? Реджина чувствует, как в животе что-то ухает, когда она наклоняется вперёд, ухмыляясь: — Это комплимент, Свон? — Сильно не привыкай к этому. Готова поспорить, у тебя готово очередное оскорбление в мой адрес, — вздрагивая, бормочет Эмма. — Да. Пожалуй, скажу, что ты ешь** как ребёнок. — Хочешь проверить? — усмехается Эмма. И нет никакого смысла в том, что желудок Реджины скручивает, когда взгляд Эммы скользит по её губам. Реджина наклоняется вперёд, расплываясь в застенчивой улыбке. — Тебе со мной не справиться, Свон. — Хотите поспорить, ваше Величество? ** В оригинале «…you eat like a child». На сленге «eat» означает оральный секс.

***

Реджина понимает, что существуют два возможных сценария развития событий. Она может забыть обо всём, что произошло, вернуться домой и хладнокровно убить Дэвида на следующее утро. Или же Миллс может посмотреть, куда это всё её приведёт. — Всё ещё думаешь, что я ем как ребёнок? Позади неё скрипит хлипкая дверь, и Реджина гортанно рычит, когда зарывается пальцами в светлые волосы, притягивая Эмму ближе к своим широко разведённым ногам. — Заткнись и не останавливайся. — Есть, мэм. Реджина упирается головой в дверь и понимает, что пытаться сохранить молчание в общественном туалете почти невозможно. Миллс издаёт низкий стон, двигая бёдрами навстречу Эмме, а затем снова дёргает светлые волосы, побуждая Свон подняться. — Иди сюда. Как только Эмма целует её, Реджина тут же осознаёт, что не сможет остановить это, даже если захочет. Особенно, когда Эмма прижимает её к двери, одной рукой для удобства поднимая ногу Реджины, а другой — проводя пальцами по внутренней стороне бедра, проскальзывая внутрь. — Эмма, — стонет Реджина. — Эй, — задыхается Свон. — Посмотри на меня. Реджина поднимает голову, встречаясь взглядом с зелёными глазами. Эмма утыкается носом в её щеку и говорит: — Я солгала. Ты изумительная. Всё ещё немного засранка, но… — Эмма, — предупреждающе шипит Реджина. — Слушай, я знаю, что наше знакомство не заладилось, и мысль о том, что это всего на одну ночь убивает меня, но… — Эмма. — Что? — Ты действительно думаешь, что я позволила бы тебе болтать, пока твои пальцы внутри меня, если бы это было лишь на одну ночь? — выдыхает Реджина. — Сегодня ты поедешь ко мне домой и, к тому же, останешься на завтрак. — Оу. — Эмма. — Правильно. Не останавливаться. И на этот раз Эмма действительно не останавливается, пока Реджина выкрикивает её имя снова и снова.

***

Реджина думает, что в Эмме Свон есть что-то такое, что чертовски её бесит. Но также она понимает, что это начало чего-то более глубокого, чего-то нового и дикого, немного похожего на любовь с первого взгляда. Это глупо, в самом деле. Реджина понимает это, даже когда просыпается на следующее утро в путанице обнажённых тел. Её голова покоится у Эммы на плече, а та размеренно дышит ей в затылок. И Реджина осознаёт, что это того стоит.