Мой прекрасный учитель

— Доброе утро! Яйца и кофе сваааарены круто, а значит всё пофиг. Трогают пальцы ноооовые струны и… На этом песня будильника была прервана восставшей мной. Именно восставшей, потому как живой я себя не ощущала. Шесть утра. Просмотрев сообщения в телефоне, вспоминаю, что перед сном мне пришло «Что не спишь?». Время прихода — 5:10. О, это многое объясняет! Я спала 50 минут. Отличное начало учёбы предвещается. Ставлю чайник и собираю сумку. На моё счастье, сегодня всего лишь две пары. Биология и химия. Главное на них не умереть. Дальше всё слилось в один кадр: душ, причёска, макияж, одежда, завтрак. Выйдя на остановку, я понимаю, что засыпаю на ходу. Таким образом, в маршрутке я благополучно заснула. Но выход свой не проспала — перед ним лежат трамвайные пути, так что тряска была крайне будоражащей. Через 15 минут я уже сидела за партой на химии. Весь класс усердно учил биологию по своим тетрадям. Наверно, остаточные знания после лета будет смотреть Дмитрий Валерьевич. В кабинет зашла ухоженная и одетая со вкусом женщина лет 35-40. Светлана Андреевна, как написано на табличке на двери. — Здравствуйте, дети! — учительница улыбнулась, — Ну что, готовы включаться в работу после лета? — Нееет, — завопил весь класс. — Ну чтож поделать. Придётся, — она сочувствующе улыбнулась нам, — Открывайте параграф первый и делайте конспект, я вернусь через минут десять. Как только она вышла, мои барабанные перепонки чуть было не лопнули. Какой же это зоопарк! Не класс, а животные. Кричащие, визжащие, дерущиеся создания! Кое-как поборов желание лечь на парту и уснуть, я начала конспект. Параграф оказался совсем маленький, занял у меня минуты три от силы, вместе с конспектом. Далее за пять минут я решила задания к параграфу. Ещё минут 7, и у меня готов ещё один параграф и задания к нему. А учительницы всё нет. Отодвинув из-под себя тетрадь, чтобы её было видно, я аккуратно улеглась на парту и через секунду уснула. Дальше я лишь отрывками помню, что учительница спросила, что со мной. Я, вроде, ответила, что не выспалась. И она сказала меня не будить, перед этим оценив мою работу в тетради. Замечательно. -… тогда вы не возражаете, если я заберу её от вас после второй пары? Довезу до дома. — Конечно, конечно! Может позвонить её родителям? — Не за чем людей беспокоить. Они же у неё в другом городе. Всё, пошёл я этих обезьяноподобых в людей превращать. — Бедный ребёнок! Ну хорошо, Дмитрий Валерьевич, тогда жду вас через пару. И я снова провалилась в небытиё. Так необычно, что учителя мне сочувствуют и разрешают поспать на их парах! Жаль, что после я не вспомню этот диалог. — Стасьюшка, вставай, солнце! Нужно домой идти! Я медленно поднялась с парты, придерживаемая Светланой Андреевной за плечи. Открываю глаза и вижу двух учителей: её и классного руководителя. — Я проспала все пары? — логичный вопрос, не правда ли? — Да, сладость моя, ты проспала обе пары. Вставай, собирайся, я довезу тебя до дома, — и вновь смеющиеся глаза, но не дрогнувшие в улыбке губы. — Хорошо, спасибо. Прошу прощения. — Да ничего страшного, Стасьюшка! — какая всё-таки добрая женщина — Светлана Андреевна. Я быстро собрала вещи, взяла сумку и, вместе с биологом, спустилась в раздевалку. Через три минуты мы уже подходили к его машине. Молчание пугало, тем более в совокупности с его сосредоточенным и жестоким лицом. Какой он красивый когда злится! Я бы даже сказала, сексуальный. Чёткие, но не режущие черты лица. Это потрясающее сочетание голубых глаз и тёмной шевелюры. Он выглядит как падший ангел. Что же у вас внутри, Дмитрий Валерьевич? — Сладенькая моя, я понимаю, что выгляжу потрясающе, но всё же попрошу не всматриваться в меня так сильно. — Почему? — задала я самый детский и наивный вопрос, склонив голову на бок, но взгляд не отвела. — Потому что я уже минуту держу дверь машины открытой, а ты что-то высматриваешь во мне, видимо, не собираясь садиться. Я молча села. Знаете, я не разбираюсь в марках машин, но с уверенностью могу сказать, что она дорогая. Откуда у молодого учителя столько денег вообще? — Что, даже не будешь отрицать, что пялилась на меня? Или почему я везу тебя, а не сама добираешься? — К чему всё это? Я признаю, что рассматривала вас, не думаю, что это плохо. Вы действительно красивый. На счёт второго: зачем мне задавать такой глупый вопрос? И так понятно, что вам нужно удостовериться в благополучии моего состояния, дабы не нести ответственность. Причина — живу одна, а ваша задача, как классного руководителя, присматривать за детьми. Задам ответный вопрос: в школе было видно, что вы сосредоточен и злитесь. Почему я не вижу этого теперь? — Это фикция для учеников. Я — строгий учитель, требовательный. У многих возникнет вопрос почему я вообще позволил тебе проспать свою пару. — А действительно, почему? — Потому что, повторюсь, я требовательный. Но только к тем, у кого нет желания познавать, нет сил выполнять сверх требований. Когда Светлана Андреевна сказала, что ты сделала много больше, нежели было задано, я решил, что ты отличаешься от этого обезьяноподобного класса и пошёл на уступки. — Спасибо, — я слегка улыбнулась, — улица Октябрьская 25, — назвала свой адрес. — Символично, — кратко заметил биолог и улыбнулся на мгновение. — Да-да. Дата Октябрьской революции. Даже квартира — 17. А год, как вы наверно помните, 1917. Мы проезжали мост над рекой. Такая мёртвая вода… Убитая людьми. Как и многое в мире. Люди — убийцы. Жестокие, грубые, беспощадные. Эгоизм — наша неотъемлемая черта. — О чём думаешь? — внезапно спросил Дмитрий Валерьевич. — Об антропогенных факторах экологии. — И что же надумала? — Не важно. Это просто глупые рассуждения ребёнка. — Самокритично, Анастасия. — Честно по отношению к себе, Дмитрий Валерьевич. Мужчина вновь поморщился. — Вам не нравится когда вас называют «Дмитрий Валерьевич»? — Нравится, но от тебя это звучит как-то неправильно. — Всмысле? — парень хитро улыбнулся на секунду. — Не знаю, сладкая. — Вот мой дом — красный справа. Зайдёте выпить что-нибудь? — Не откажусь. Мы припарковались, зашли в подъезд. И тут я осознала, как странно то, что сейчас происходит. Я и молодой, но всё же мужчина заходим в лифт, чтобы подняться ко мне домой. Но мне так нравится всё неправильное. Оно такое манящее, сексуальное. Запретный плод всегда сладок. Он так часто называет меня сладкой… Всё, хватит, я слишком много напридумывала себе. Никакой симпатии или желания учитель не может испытывать к ученице. Это абсурд. Просто Дмитрий Владимирович уважает меня за тягу к знаниям. — Входите, — я попустила учителя в квартиру. Быстро скинув кеды и рюкзак, я прошла на кухню и включила чайник. — Если вам интересно, могу провести экскурсию по квартире, — сказала я, заметив, с каким интересом биолог взглянул в приоткрытую комнату. Решив не дожидаться ответа, я показала зал, ванную, кухню, мою комнату и балкон. Больше ничего на эти квадратные метры и не поместилось бы. — У тебя необычно чисто, для подростка, живущего без родителей. — А вы часто бываете у таких детей дома? Знаете, можно не то подумать… — Хах, ты остра на слово. Но нет, я не маньяк. — Хорошо, Дмитрий Валерьевич, а то я уже успела испугаться и смутиться. Вы не возражаете, если я переоденусь? — Конечно, нет. — Присаживайтесь, а я скоро вернусь, — на последок улыбнувшись, я ушла. Моя комната представляла из себя ничто иное, как мой внутренний мир. Тут воплотилось всё, и любовь к свободе, растрёпанности, и восхищение амулетами и эзотерикой, и даже моё желание идеальной грации и аристократии. Множество противоречий. Множество граней моей души. Просто я не могу разобраться в себе, каждый день хочу другое и до жути непостоянна! Это весело. Быстро стягиваю с себя официальную одежду и надеваю более домашнюю… Таким образом на мне короткие «раздолбайские» шорты, тапки-угги и мужская огромная лёгкая кофта раскраски «хаки». Вы думаете в таком стыдно разгуливать перед учителем? Хах! Может людям, имеющим совесть, стыдно, но я к таким не отношусь уже давно. К тому же, это моя квартира, мои правила! (даже в мыслях это звучало как ущербная фраза, встречающаяся на многих дешёвых машинах «моя жизнь, мои правила», фи, скатываюсь по социальной лестнице). — И я снова с вами, Дмитрий Валерьевич! — Сказала я, вернувшись. Он осмотрел мой наряд как будто с нежностью, и лицо его стало расслабленным. Всё это действо казалось таким правильным и обыкновенным. Каким-то родным, что-ли… — Чай, кофе, цикорий или что-то покрепче? — спросила я будничным тоном, только через пару секунд поняв, что сморозила. Чёрт, ну не привыкла я к гостям, с которыми у меня деловые, так сказать, отношения. — А что покрепче? — задал он вопрос с улыбкой в голосе, на этот раз действительно улыбаясь. Фух, пронесло. Но язык — мой враг, а потому я продолжила рыть себе яму: — Вы ещё слишком маленький, чтобы вам рассказать. — А ты, значит, взрослая, чтобы знать, Анастасия? — Конечно, на самом деле я — демон, мне 600 лет и я привела сюда вас, Дмитрий Валерьевич, чтобы искусить. — Оно и видно, — несколько тихо и как-то со смирением произнёс учитель. — Так что пить будете? — Чай, пожалуйста. Если есть, чёрный, с сахаром. — Хорошо. Чай был готов минут через пять. Я поставила ароматно парящую чашку перед учителем и достала печеньки, а ещё тортик, конфетки, варенье, пастилу и блины с мясом. — Приятного аппетита. Кушайте! — А ты, как я погляжу, сластёна. — Абсолютно точно подмечено! — Только сладким питаться нельзя, — ещё как можно! — Ну так я не только сахар ем, хотите, могу суп подогреть, только вчера сварила или мясо по-французски с рисом? — Сама готовила? — кажется, он действительно удивлён. Смотрит с недоверием. — Конечно сама. Девушка я или нет?! — Ну, в наше время большинство заказывают уже готовую пищу. К тому же в столь нежном возрасте быть хозяйственной нетипично. — А я просто люблю это. — А детей любишь? — что это за вопрос? Где подвох? — Люблю! Я обожаю с ними заниматься! Они такие нежные, такие откровенные, волшебные просто! Наверно, он слишком долго смотрел в мои, загоревшиеся искренней любовью, глаза. На столько, что я уже успела подумать, что ляпнула что-то плохое, но в этот момент Дмитрий Валерьевич вновь заговорил: — Ты будешь хорошей женой и матерью! Эх, я бы взял тебя в жёны, да маленькая ещё. — Не зарекайтесь, Дмитрий Валерьевич, я ещё та… стерва. — Самокритично. — Правдиво. Так мы просидели ещё пол часа. Были скучные вопросы о моей прошлой школе, одним словом — ничего важного. Однако, эти посиделки привнесли что-то такое родное! Доброе, нежное, горячее! Что прощалась я с учителем чуть ли не в слезах. Жалко, что ему пора уходить. — До свидания! — на лицо — дежурную мягкую улыбку. Глаза пусть излучают смех. Мне как бы не больно, не грустно, не одиноко. Как бы.