Нарушить правила

      Снейп, как и обещал, проснулся рано и потянулся к тому месту, где должна была спать Забава, но ее уже не было. Сердце Снейпа гулко бухнуло о ребра — он и сам не ожидал, что разочарование будет настолько болезненным. Недолго же это все продлилось… Как там, у Гёте? «Остановись, мгновенье, ты прекрасно»? Да, из вчерашнего мгновения он бы век не вылезал… Снейп открыл глаза. Прямо перед его лицом на подушке лежал обрывок пергамента. Ну, хоть не просто так ушла. Хоть последнее «прощай» оставила. В записке аккуратным почерком Забавы — о, он легко узнал бы этот почерк, буквы были словно прорисованы по отдельности — было написано: «Я очень перед вами виновата, Северус. Простите меня. Все произошло по моей вине, потому что я опять нарушила правила, и из-за моего эгоизма, потому что мне хотелось того, что произошло вчера. Но вы можете быть спокойны. Я не буду таскаться за вами хвостиком, томно вздыхать и смотреть на вас коровьими глазами. Спасибо за все, и еще раз простите меня».       Нет, вы поглядите на нее! Мало того, что она пытается думать за него, так еще целиком и полностью возлагает всю вину на себя, хотя тут есть еще и второй виновник — он сам. Потому что он — взрослый мужчина, не пожелавший вчера контролировать себя, и хотя бы как-нибудь сдержать свой порыв, словно он — один из тех недоумков, у которых не работает голова, но зато хорошо работает головка. Та, которая между ног. Нет уж, глупая девчонка, одна ты за это точно отвечать не будешь! В конце концов, он, Снейп, — гораздо старше, с него и спросу больше. Сегодня утром у него как раз сдвоенный урок Когтеврана и Пуффендуя — прямо там и объяснит ей в двух словах положение вещей… И, надо отдать Забаве должное — записку она составила так, что он в любом случае смог бы выкрутиться, попади послание Забавы в неподходящие руки. Снейп хмыкнул, развеял записку и поднялся с постели.       Забава успела вернуться в больничное крыло до того, как ее отсутствие заметили. Она проснулась гораздо раньше, чем Снейп, и какое-то время смотрела на его лицо, с вертикальной морщинкой между бровей, строгое и суровое даже во сне. Несмотря на это, Забава находила спящего профессора красивым. Она в который раз подумала о том, что будет, если их застукают. Ведь Снейпа (Северуса!) уволят, как пить дать. Надо было оборвать это все, пока не поздно. Хотя, ей все-таки казалось, что она опоздала. Оба они опоздали. Им просто не надо было начинать, но чего уж теперь… И тогда она написала ему записку, положив ее на подушку перед его лицом. Глянула в последний раз на ровно дышащего во сне Снейпа и, погладив его слегка по щеке, отчего он улыбнулся кончиками губ, оделась и сбежала из Подземелий — хвала Предку, пароль от его комнат она все-таки услышала и запомнила. Когда Забава вернулась в лазарет, то кое-что вспомнила. Она достала палочку, направила ее на себя, и произнесла коротенькое заклинание. Теперь никаких последствий от их связи не будет. Через пару часов мадам Помфри осмотрела ее.       — Я могу идти на занятия, мэм? — уточнила Забава.       — Вообще, я бы подержала вас здесь еще один денек, — покачала та головой.       — Но мне заниматься надо… Первый урок — Зелья, а профессор Снейп очень строг.       Мадам Помфри вздохнула. Некоторых учащихся не удержишь на больничной койке. И что с ними делать?       Когда Снейп вошел в класс, Забава уже была там, сидела на своем обычном месте. Он, целиком и полностью игнорируя ее присутствие, прошел за свой стол.       — Сегодня вы будете готовить Умиротворяющий бальзам, — начал Снейп. — Это зелье позволяет успокоить нервы и умерить все тревоги. Опасность данного бальзама состоит в том, что если была допущена ошибка в приготовлении, выпивший его может погрузится в глубочайший или, что ещё хуже, в летаргический сон. Рецепт на доске, — он взмахнул палочкой.       Забава уже была готова с головой окунуться в работу, но заметила, что одного ингредиента у нее нет.       — Простите, профессор, — тихо сказала она. — Сироп чемерицы… У меня его нет.       Конечно, нет. И не могло быть. Снейп лично позаботился о том, чтобы его там не было.       — Вы не в состоянии дойти до кладовки и принести его самостоятельно, мисс? — он саркастически вздернул бровь. Забава застыла. — Ну, что вы сидите, как приклеенная, время идет!       Забава кинулась в кладовку. Снейп слегка ухмыльнулся. Через пару секунд из кладовки раздался жалобный звон разбившейся стеклянной банки — он специально поставил ее так, чтобы невозможно было не скинуть. Снейп закатил глаза с выражением «Боже, за что мне эти неуклюжие бестолочи!» и повысил голос — ненамного, но обычно этого хватало:       — Всем сидеть на своих местах! Задания никто не отменял!       Он черным вихрем метнулся в кладовку. Там было темно, поэтому он использовал палочку. Забава стояла там, неловко краснея, а под ногами у нее были осколки, но Снейп не обратил на них никакого внимания. Он наложил оглушающие чары, схватил Забаву за плечо и притянул к себе, вглядываясь в ее лицо.       — Решать за меня ты не будешь! — хрипло сказал Снейп и впился в ее губы. Да, вот оно! Такое же чувство, что и вчера, он все утро мечтал об этом! Прижать ее к себе крепко, ощущать ее тело, дрожащее от того, что он рядом, ее ответный поцелуй, такой жадный и, в то же время, нежный… Снейп с трудом оторвался от нее, вспыхнувшей уже не от смущения, а от желания, достал с самой верхней полки нужный ингредиент и сунул Забаве в руки. Затем подтолкнул из кладовки на выход и выбрался сам, придав своему лицу необходимое раздражение.       — Один балл с Когтеврана за вопиющую неуклюжесть и порчу школьного имущества, — холодно сказал он.       Забава с пунцовым лицом шмыгнула на свое место и принялась за работу.       — Вот хрыч носатый, — прошипела Эллис, которая работала рядом. — Банку же можно восстановить простым Репаро, ему просто надо было придраться!       У Забавы уже горели даже уши. Она все никак не могла отойти после поцелуя, который взбудоражил все ее существо.       — Вы что-то хотите сказать, мисс Свитхарт? — шелковым тоном вопросил Снейп.       — Нет, профессор, я просто высчитывала пропорции, — ответила Эллис.       — Высчитывайте их не так громко, — фыркнул он, переводя взгляд на Забаву. — Мисс Кочкина! — ну вот, опять он произнес ее фамилию через «ч». Надо с этим что-то делать… А, может, и не надо. — Надеюсь, вы не забыли о том, что сегодня у вас отработка?       — Нет, профессор, — тихо ответила Забава.       — Прекрасно. Жду вас после занятий, — улыбка Снейпа так и отдавала сарказмом. — И, кстати, за разбитую банку я добавляю вам еще один день.       После Зелий, когда студенты гурьбой вымелись из Подземелий, Эллис успокаивающе погладила Забаву по плечу.       — Не огорчайся, — сказала она. — Это же профессор Снейп. Он всегда был невыносим. Уж поверь мне, мы его с первого курса терпим.       — Ага, — выдавила из себя Забава.       Снейп смотрел на зелье, которое эта девчонка оставила на его столе. Вполне сносно. Не сравнить с прошлым разом. Похоже, она совершенно пришла в себя. Он удовлетворенно кивнул своим мыслям.       Ырж доставил письмо от родных, когда у студентов Хогвартса начался обед. Филин с уханьем уронил письмо на стол, почти в тарелку Забаве, и улетел на совятню. Забава тут же забыла про еду. Она нетерпеливо вскрыла конверт. «Здравствуй, Забавушка! Первым делом, спешу сообщить тебе, что отец выздоравливает и шлет тебе горячий привет. Если бы не твое заклинание, уж и не знаю, что бы мы делали. Прабабушка твоя Василиса, однако, очень беспокоилась. Как ты там? Все ли у тебя хорошо? Здорова ли ты? Надеемся, что в следующие выходные ты с нами свяжешься, как обычно, через зеркало. Уж больно мы за тебя переживаем, особенно Василиса. Она, кстати, места себе не находила — вдруг ты применишь еще что-нибудь, такое же сильное, что навредило бы тебе? А то знаем мы тебя. Ты все-таки будь осторожна. Братья и сестры просили передать, что очень по тебе скучают. Мама».       От материного письма исходило такое тепло, что губы Забавы сами собой разъехались в широкую улыбку.       — Письмо из дома? — улыбаясь, спросила Полумна, которой с некоторых пор все-таки удалось уговорить Забаву звать ее, как все — Луной.       — Да. Хвала Предку, у них там все хорошо, — все еще улыбаясь, ответила Забава.       — Кстати, почему ты очень часто говоришь «хвала Предку»? Откуда это пошло? — поинтересовалась Эллис.       Забава подумала. «Не будет ничего плохого, если я расскажу, — решила она. — В конце концов, всегда можно выдать это за наш фольклор».       — У нас... У кое-кого из нас считается, что некоторые рода ведут свое начало от определенных зверей или птиц, — сказала Забава. — У кого-то это — орел, у кого-то медведь или волк. Ну, и все в таком духе.       — А у тебя кто? — с интересом спросил Терри Бут.       — Горная кошка. Считается, что Предок охраняет нас от бед, помогает в больших делах. Потому мы так и говорим, — Забава сложила письмо и засунула его в карман.       — А, это вроде как у нас все время упоминают Мерлина, — хихикнула Эллис.       — Ну, да, — Забава кивнула. — Почти так и есть.       Последним уроком была «Защита от темных сил». Забава, с трудом удерживая зевоту, скрипела пером по пергаменту, переписывая из учебника занудную, никому не нужную главу. Амбридж наблюдала за классом со сладенькой улыбочкой. Она так и излучала торжество. Забава слышала, что Гарри Поттер устроил на ее уроке светопреставление, и она назначила ему отработку. Говорили, что парень очень шумел насчет того, что Сами-Знаете-Кто возродился, а она обвиняла его во лжи. Вот и сцепились на этой почве. Забава украдкой глянула на Амбридж. Вон она, сидит, жабьи свои глаза пучит. Что еще придумает? У нее ведь в запасе наверняка много гадостей. Зато старый Филч, как Забава успела заметить, от этой жабы в полном восторге. Похоже, у него просто не все дома.       Снейп уже сидел в классе, ожидая Забаву. Сегодня на обеде он заметил, что она так и сияла, когда этот ее филин доставил ей письмо. Видимо, хорошие вести из дома. Судя по всему, заклятие подействовало, и ее отец выздоравливает — в противном случае, реакция была бы совершенно другой. Видно, девочке очень повезло с семьей — там у нее есть любовь и поддержка. Если бы у него была такая семья, быть может, он не стал бы тем, кем является сейчас. Снейп уже давно успел убедиться, что никто не причиняет столько зла человеку, сколько могут его причинить собственные родители. Свою мать он любил и уважал, хоть она особо и не проявляла свою любовь к нему. Но вот отец… Снейп презирал его всеми фибрами души. Уж лучше никакого отца, чем такой скот. И зачем его мать связалась с таким уродом? Ни дня ведь не была счастлива с ним. По крайней мере, исходя из его, Снейпа, детских воспоминаний. Его мрачные мысли оборвал знакомый стук в дверь. Только она, Забава, может так стучать.       — Войдите, — рявкнул он.       Забава появилась в дверном проеме. Она, как всегда аккуратно, прикрыла дверь и подошла к нему. Ее глаза блестели, в них так и сияло озорство.       — Что я должна сегодня делать, профессор? — спросила Забава.       — Кое-что, связанное с определенным физическим напряжением, — пробурчал Снейп. — Пройдемте в мой кабинет, мисс.       В кабинете он уже не стал сдерживаться. Прижал ее к себе и впился своим ртом в ее губы, заставляя дрожать от вожделения. Он и сам уже еле сдерживался. Мгновенно вспыхнувшее желание отозвалось тяжестью внизу, наливающимся возбуждением, огнем в чреслах и гулом в ушах, таким, что он слышал, как бьется его собственное сердце. Снейп увлек ее в свои комнаты, нетерпеливо подталкивая в спальню, стараясь поскорее избавить и Забаву, и себя от одежды. Мерлин, он и не думал, что эта девчонка опять вызовет в нем такую бурю эмоций — в конце концов, тогда он был под заклятьем, если это можно было так назвать. Но сейчас он хотел ее так сильно, что в паху заныло. И вот, она опять лежит под ним, извивается, стонет от его ласк, влажная, горячая, молит о том, чтобы он не останавливался… Снейп перекатился на спину, усаживая ее на себя, на свой член, изнывающий от желания. Он обнял ее ладонями за крепкие бедра, показывая, как надо двигаться, и — Мерлиновы подштаники! — она прыгала на нем так, что ее упругая грудь подрагивала, и тогда он протянул руки, лаская ее, сжимая ее соски между своих пальцев. Забава уже выгибалась в экстазе, когда он подмял ее под себя и двигался в ней, вколачивая себя в нее как можно глубже, до предела… Его собственное удовлетворение было ярким, таким, что перед глазами мелькали вспышки, и Снейп не смог удержать в себе хриплый стон, когда, наконец, излился в нее. Их тяжелое, прерывистое дыхание разносилось по комнате. Снейп уткнулся лбом в ее плечо, касаясь его губами.       — Твой отец… — вдруг произнес он, — Насколько я понял, он в порядке?       Забава развернулась к нему лицом, ее брови недоуменно вздернулись.       — Как ты?..       — Видел за обедом, как твой филин принес тебе письмо. Думаю, ты не была бы так счастлива, если бы было наоборот.       — Но ты же совершенно не смотрел в мою сторону!       Снейп усмехнулся и устроился на подушках поудобнее.       — Просто я умею не заострять на некоторых вещах внимания, — сказал он. — Но меня беспокоит еще один вопрос. Твои домашние задания.       Забава улыбнулась. А ведь он так равнодушен снаружи. На лице его чаще всего можно увидеть снисходительное пренебрежение. Но вот ведь — заботится о ней. Как может.       — С ними все в порядке, профессор, — заявила она. — Я с ними не затягиваю, стараюсь делать сразу. Или с обеда сбегаю пораньше, мне хватает пятнадцати минут, чтобы насытиться. А еще на уроках «Истории Магии» я сажусь куда-нибудь в самый далекий угол и занимаюсь своими делами, — она хихикнула.       Губы Снейпа дернулись в намеке на улыбку. Он и сам грешил подобным, когда учился — профессор Бинс умудрялся интереснейшие истории превратить в такое занудство, что лучше уж учебник почитать. В сущности, там было написано то же самое, что нудел Бинс.       — И не хотел бы тебя сейчас отпускать, но… — пробормотал он.       — Я знаю… — выдохнула она. — Правила… Нельзя.       — Я провожу тебя до твоей башни. Уже поздно, если наткнешься в коридоре на ту же Амбридж — представления не имею, как она тебя накажет… Минерва… Профессор Макгонагалл… вот уже несколько дней пребывает в ярости от ее методов воспитания.       Они привели себя в порядок, и Снейп повел Забаву по коридорам замка.       — Профессор Снейп? — раздался жеманный тонкий голосок. — Уже столь поздний час, что вы тут делаете?       Ярко вспыхнула палочка, и из темноты возникла Амбридж, глядящая на Снейпа и ведомую им студентку с нездоровым любопытством.       — Соблюдаю меры безопасности, как видите, Долорес, — спокойно ответил слизеринский декан. — Полагаю, вы в курсе того, что учащимся, за исключением старост, запрещено по ночам ходить по Хогвартсу.       — И что же заставило эту студентку так задержаться? — жабьи глаза так и загорелись злорадством.       — Некоторые студенты достаточно медлительны и неловки, чтобы простое мытье класса показалось им вселенским наказанием, настолько тяжелым, что они не смогли прибраться вовремя, — лицо Снейпа искривилось от пренебрежения. Он излучал раздражение всем своим видом. — Баллы я с этой юной леди уже снял. Вы позволите?       — Да-да, конечно. Вы можете идти, — широкий вялый рот расплылся в улыбке, показывая мелкие острые зубы.       — Благодарю, — Снейп неласково подтолкнул Забаву вперед.       Когда они удалились на порядочное расстояние, он втолкнул Забаву в нишу, закрытую гобеленом, и накрыл своими губами ее рот.       — Мерлиновы подштаники! — выдохнул он, отстранившись от нее. — Эта женщина так и подталкивает на то, чтобы нарушить все существующие правила! Идем!       Он потянул хихикающую Забаву по направлению к башне Когтеврана.