Друг для друга с ума сойдём

Никита закрывает глаза и вздыхает: это не первый раз, когда подобное происходит. Пора бы уже привыкнуть. Он ощутимо вздрагивает, когда его жёстко хватают за нежную кожу на запястье и резко тянут куда-то в сторону выхода из комнаты отдыха. Когда за ним захлопывается дверь, издавая грохот и чуть ли не слетая с петель, некоторые участники из других стран удивлённо переглядываются между собой. Остальные лишь понимающе хмыкают и продолжают заниматься своими делами, даже не подозревая о том, что сейчас происходит в комнате, выделенной для белорусской делегации. Никиту нагло заталкивают в его же номер, а потом закрывают дверь ровно на два оборота. На самом деле, он совсем не против, потому что на протяжении нескольких дней отчаянно желал этого, просто до сильной дрожи в коленках. — Ничего не хочешь сказать? Объясниться, к примеру? В помещении кромешная темнота — лишь ярко-голубая линза светится и эффектно переливается. Глаза напротив находятся так близко, что Никите удаётся рассмотреть их получше, а чужое тяжёлое дыхание щекочет шею и заставляет покрываться красными пятнами. Костя терпеливо ждёт и только хмыкает, когда Никита небрежно отмахивается: — Насчёт чего это я должен объясняться? Он выдыхает воздух через зубы, считает мысленно до десяти — успокоиться не получается. Никита думает, что в этот раз как-то слабенько получилось, либо же у парня совсем нет желания с ним спорить, но в следующую секунду его больно хватают за руки и пихают к стене. Он ударяется затылком и сводит брови к переносице. Голова в буквальном смысле раскалывается, а уши закладывает на пару секунд. — Сам ответь на свой вопрос. — Ты можешь более конкретно выражаться, потому что я не умею читать мысли, к твоему сведению, — Никита шипит и дёргает руки вниз, но хватка слишком крепкая. Его сильнее прижимают к стене, практически не давая нормально дышать. — Мне показалось, ты и без моей помощи был в курсе происходящего, когда прижимался своей задницей к тому парню, — он зло выплёвывает последние слова и морщится. Никита задыхается и хватает ртом воздух, потому что чужие руки грубо сминают его ягодицы, а Костя вгрызается в шею. Он ведёт языком до мочки уха и обратно. Его так сильно заводят стоны удовольствия и прерывистые, плохо сдерживаемые вздохи. Он засовывает руку под слишком широкую рубашку Никиты, вызывая табун мурашек, и мягко оглаживает подтянутый живот. — Тебе нужно научиться лучше контролировать себя, потому что я не могу даже обнять кого-то — ты во всём и везде находишь повод для ревности. Рука под рубашкой на мгновение останавливается, а её обладатель замирает на месте и медленно переводит свой взгляд на парня. Никита чувствует себя как-то некомфортно и поспешно отворачивается в другую сторону. — Хочешь сказать, это была провокация? — Костя хватает его за подбородок. Разворачивает к себе, вынуждая смотреть в холодные глаза напротив. — Я не со стеной сейчас разговариваю, поэтому не надо делать вид, что тебя тут нет. Никита дёргается всем телом, стараясь хоть немного освободить руки, которые вновь попали в плен стальной хватки, но Костя оказывается проворнее и быстрее: он сжимает кулаки, стискивает запястья намного больнее. Никите даже кажется, что он слышит хруст костей. — Ты в курсе, что у тебя очень странные методы общения с людьми, — шею саднит из-за маленькой ранки от укуса, а сил держаться на ногах практически не осталось. Костя молчит ровно минуту. А потом облизывается и жадно смотрит на чужие губы. Алексеев не может отвести глаз и робко опускает ладони на крепкие плечи, поверх которых вновь чёрный пиджак, больше похожий на фрак. Тем временем, расстояние между ними становится непозволительно маленьким. — У меня, мм, есть иной метод, — проводит носом по щеке Никиты и вдыхает его запах. Безумно хочется. — Раз не нравится этот, то я с удовольствием продемонстрирую тебе другой. — Вообще-то я– — Разве я тебя спрашивал? — Костя поднимает бровь и целует. Целует жадно, мокро, с таким остервенением и толикой собственничества, показывая, кому именно принадлежат эти губы, эти стоны, это тело. Грубо хватает его за горло, заставляя шире раскрыть рот, и проникает языком внутрь. Он откровенно издевается, больно впивается пальцами в талию. Никита кусает его, даже излишне сильно, прося остановить это безумие, и отпихивает от себя, чтобы вдохнуть немного воздуха. Раскрасневшийся и запыхавшийся, но от этого не менее красивый и желанный. Они молчат некоторое время. А потом Никита тянет Костю на себя и прижимается всем телом, чувствуя, как сильно бьётся собственное сердце. Он отчаянно хватается за его плечи, трётся щекой о щёку и прикрывает глаза. Его обхватывают руками в ответ, крепко-крепко, до хруста костей сдавливая в объятиях и касаясь холодным носом обнажённой шеи. — Поцелуй меня, умоляю. И Костя целует. Только на этот раз без излишней грубости, не хватая за горло, а с нежностью поглаживая желанное тело. Он затягивает его в тягучий, мокрый поцелуй, покусывая и лаская языком, а потом отстраняется и еле-еле касается губами чужих губ. — Я всё ещё хочу наказать тебя за то, что ты вытворял последние несколько дней. — Мы оба хотим одного, не заметил? — Никита призывно смотрит и осторожно тянет руки, чтобы расстегнуть чужой пиджак. Костя позволяет стянуть с себя верхнюю одежду. Он стаскивает с Никиты ненужный балахон, именуемый рубашкой, и широко проводит ладонью по бледной шее. Ведёт ниже и останавливает руку на бедре, заставляя смущаться и дрожать от его «невинных» прикосновений. Никита сильнее жмётся, практически сливаясь в единое целое, и ахает, когда Костя цепляется за его ремень. — Ты бы ещё ýже штаны купил, — он закатывает глаза и с трудом помогает снять их. — В следующий раз можешь сразу в юбке приходить, чтобы быстрее было. Они избавляются от остальной одежды в считанные секунды, и Никита хмыкает, когда замечает знакомый тюбик. — Когда купить успел? Он запинается, а улыбка пропадает с его лица, когда чувствует, как его подхватывают под бёдрами, заставляя скрестить ноги на пояснице. — Всегда с собой ношу, — Костя освобождает одну руку, чтобы выдавить немного смазки, и швыряет его на пол, не заботясь о том, чтобы закрутить крышку. Он сильнее прижимает Никиту к стене, чтобы было удобнее, и без предупреждения осторожно вводит один палец. — Вдруг пригодится. Правда ведь? Алексеев откидывает голову назад и пытается сосредоточиться на влажных поцелуях в шею, в ключицу и в линию челюсти, когда добавляется второй палец и жжение немного усиливается. Костя с таким аппетитом и желанием вылизывает его тело, что ему кажется, что тот вполне может оказаться тактильным маньяком. — Ты так много касаешься меня, — он коротко стонет и выдыхает, когда уже три пальца начинают двигаться в нём. Уже не больно, но и не особо приятно. — Везде. Костя переключается на губы, затягивает его в глубокий, долгий поцелуй. Старается отвлечь и вкладывает всю свою любовь и страсть, терзая нижнюю губу и посасывая её. Он быстрее двигает рукой, но найти точку и принести удовольствие партнёру пока не выходит. — У меня потребность такая есть, необходимая — тебя касаться, — остатки смазки парень распределяет по члену, не отрывая потемневших глаз от Никиты, который почти умирает от желания почувствовать его как можно скорее в полной мере. — Веришь или нет, но нуждаюсь в этом так же, как нуждаюсь в воде и еде. Они снова целуются, также жадно и глубоко, борются за первенство. Костя одной рукой крепко удерживает Никиту, а второй осторожно вводит член в податливое, гибкое тело. Никита замирает, мягко поглаживая растрёпанные чёрные волосы и пропуская их через пальцы, почти не дышит и закрывает глаза, пытаясь сосредоточиться. Ему немного неприятно, но он героически держится и вымученно улыбается. — Потерпи, сейчас станет хорошо. Парень на пробу медленно начинает двигаться, поражаясь такой дурманящей узости внутри, и низко рычит. У него едет крыша, а перед глазами взрываются фейерверки и салюты. Сдерживать себя становится почти невозможным, поэтому Костя сильнее толкается и громко выдыхает, зажмуривая глаза. Сквозь толщу воды в ушах он слышит высокий стон Никиты и внутренне ликует. — Почему ты не говорил, что это так приятно? — Ты ведь не спрашивал, крошка. Они стараются двигаться вместе, повторяя движения друг друга, сходят с ума и растворяются в поглощающей их страсти. Это какое-то безумие, но Никите нравится — более того, он с удовольствием кидается с головой в этот костёр чувств, который не щадит, сжигает полностью. И нет шанса на спасение. Костя теряет голову. Переходит на быстрый темп, вдалбливается в тёплое тело сильно, берёт его как хочет и смотрит так, что парень напротив не выдерживает и сильнее сжимает его в себе. Притягивает вплотную, дышит тяжело. Никита гортанно стонет, сильнее обхватывает ногами поясницу и дрожит. Он почти срывает голос, а потом кончает, кончает без рук, открывая рот и сведя брови к переносице. Это просто высший пик наслаждения, лучшее, что случалось с ним в жизни. У него плывёт перед глазами вся комната. Костя делает ещё пару толчков, а потом хрипло рычит парню в шею. Он впивается зубами, заставляя Никиту наслаждаться чувством заполненности внутри и чувством жгучей боли одновременно. А потом просто закрывает глаза, почти съезжает по стенке от усталости, но продолжает удерживать парня в руках, не позволяет ему упасть. Они молчат некоторое время, пытаются отдышаться от яркого оргазма и кидают друг на друга взгляды, полные обожания и любви. — Я не... — Никита утыкается носом в шею, вдыхает аромат. — Не уходи, ладно? Костя крепче обнимает его и взволнованно смотрит. — Я не собирался- — Нет, мне без тебя не справиться. — Как и мне без тебя.