STEFANIA SKLIF

— Как вы это делаете? — удивился Александр Трифонович, подойдя к Склиф сзади. Мужчина навис над девушкой, рассматривая портрет Шолохова. Вчера тот приходил к Твардовскому что-то выяснить, и этот разговор продлился до позднего вечера. А в это время Стефания сидела в соседней комнате и поверх тетради наблюдала за этими двоими. Тогда ей пришла в голову гениальная мысль, что портретов, точнее карикатур, писателя-фронтовика у неё полно, а вот Михаила Александровича —не одного. — А что я делаю? — не понимала Стеша, держа в обеих руках по разноцветному карандашику. — Как вы можете разукрашивать портрет обеими руками? — уточнил он, посмотрев на лицо Стефании. — Эта особенность называется Амбидекстриция. Она у меня не врождённая. Я научилась. Просто однажды, гуляя в парке, я увидела туриста из Китая, который писал какое-то письмо обеими руками. И я подумала, почему бы и мне не попробовать. Начиналось всё с обычного интереса, а закончилось всё тем, что я теперь не представляю без этого свою жизнь. Твардовский с умным видом кивнул и резко повернулся на звук упавшей вазы, что у него даже шею свело. Он зашипел от дикой боли, распространившейся от затылочного выступа вплоть до начала позвоночника. Более-менее придя в себя, писатель, всё ещё держась за шею, пошёл на третий этаж, где и услышал треск разбившегося вдребезги фарфора. Если это окажется Моргунок, то Александр Трифонович его просто… Лучше даже не представлять, потому что этот персонаж уже не впервые попадает в такие ситуации. Выглянув из-за угла, мужчина слегка приоткрыл рот от увиденного. На полу сидел парень, теребя в руках осколки вазы, и что-то напевал себе под нос. Это явно не персонаж Твардовского. Последний, выпрямившись, подошёл к незнакомцу и кашлянул в кулак. Рыжая голова дёрнулась, но так и не повернулась к писателю, а даже наоборот — отвернулась в противоположную сторону. Александр Трифонович смутился и присел перед парнем, взяв того за плечо. Рыжий вздрогнул, однако реакция была такой же. — Кто ты такой? Я тебя раньше не видел, — прервал первый тишину Твардовский. — Меня зовут Аркадий Бесфамильный. Я из рассказа «Слепой виртуоз», авторства Стефании Склиф, — пробурчал тихо-тихо парень, что писателю надо было насторожить слух. Мужчина резко взял парня за подбородок и повернул к себе. И правда слепой. Глаза серые, поблёкшие, в которых как будто не было жизни и причём очень давно. Аркаша сказал, что если он увидел его, то и рыжеволосый тоже должен увидеть с кем общается. Твардовский насторожился и спросил, как же это он сделает. Парень заранее попросил у писателя разрешения потрогать его лицо, дабы хоть иметь представление, с кем имеет дело. Поэт подумал несколько секунд и разрешил, предупредив, чтобы тот ему ненароком в глаз не попал. Аркадий усмехнулся и протянул к лицу Твардовского ладонь, осторожно став водить по всему участку головы. Слегка погладил по русым волосам даже, но Александр не шелохнулся, терпя всё, что делает мальчишка. С ним такое впервые, но вспомнился один рассказ от солдата. Он поведал о том, как его товарищ попал под газовую атаку немцев и ослеп. Чтобы понять, кто перед ним стоит, военный сначала спрашивал разрешения у того человека, а потом, если, конечно, было разрешение, водил ладонью по лицу. — Александр Трифонович Твардовский, — с улыбкой на лице сказал Аркаша, убрав руку за спину. — Он самый, — улыбнулся в ответ писатель и, встав с пола, поднял за собой товарища Бесфамильного, придерживая за плечи. Александр проводил нового персонажа до лестницы и предупредил об этом Аркадия. Тот поводил рукой в воздухе пока не наткнулся на перила и сжал их. Осторожно вступая на каждую ступеньку, он считал их, чтобы потом ориентироваться хотя бы на лестнице. На несколько ступенек впереди его страховал Твардовский. Так они минут через пять дошли до стола, где ни живая, ни мёртвая сидела Стеша с нервно подрагивающим левым глазом. Её собственный персонаж, основанный на реальных событиях, сел рядом с ней на соседний стул. — Аркаша Бесфамильный… Мы тебя придумали всей редакцией журнала «Новый мир», когда я там проходила стажировку. Основой рассказа стал разговор главного редактора журнала и какой-то бабушки на улице около здания редакции, — начинала потихоньку вспоминать Склиф. — Вы проходили стажировку в этом журнале? — ещё чуть-чуть и стрелочка, которая определяет уровень удивления, просто сломается пополам. — Моя стажировка закончилась полгода назад, и тогда я попробовала прорваться в журнал «Новое Время». Удача улыбнулась мне, и меня взяли на работу. А где ж твоя скрипка? — выбралась из воспоминаний Стеша. Аркаша пожал плечами. Стефания посмотрела на притихшего Твардовского. Он как будто упал в море воспоминаний, явно там утопав, потому что только прикосновение к руке его отрезвило. Писатель еле заметно вздрогнул и посмотрел на девушку. Такие же светлые глаза смотрели на него с некой заботой и сочувствием. Да и вообще, если говорить о внешности, то эти двое были между собой очень похожи. Русые волосы, светлые глаза, такой же добрый взгляд, за которым скрывались совсем разные люди, и это, пожалуй, всё, что объединяет их внешне. Если говорить и о внутренних качествах, то любовь к литературе перешагнула через все упрёки взрослых в детстве. Одну мечтали видеть архитектором, а другого — кузнецом. Они сами выбрали свой единственный путь ещё в детстве. Хотя у Стефании не только литература — главная хозяйка, но и рисование. Это пока что всё, что эти двое нашли в друг друге одинакового. Ну, а дальше — время покажет. Внезапно на середину стола запрыгнул кот-учёный Пушкина и пронзительно мяукнул. От такого неожиданного поворота Склиф и Твардовский быстро убрали руки поближе к себе, нервно рассмеявшись. Что он тут забыл? — Стефания, не хотите ли вы зайти на чтение стихов от самих авторов? — повернул голову кот к девушке, важно виляя хвостом из стороны в сторону. — Э-эм, а мне можно? — неуверенно спросила Стеша. — Конечно, можно! Вы же ведь тоже пишите стихотворения! — воскликнул он на всю кухню. — Ну, стихотворения у меня, мягко говоря, не очень получаются… В основном всё же рассказы, — скомкано сказала Склиф, посмотрев на Аркашу. — Вы же не станете отказываться от такой возможности? Когда вы ещё услышите живого Есенина, Маяковского, Блока и им подобных? — вмешался Твардовский. Стефания взглянула на писателя, а потом на кота, который уже приготовился спрыгивать со стола. Она вздохнула и с лёгкой улыбкой на лице пошла переодеваться в уличную одежду. Спустя десять минут девушка была готова и спустилась вниз в небольшую прихожую дома. Александр Трифонович галантно помог Склиф надеть лёгкий весенний плащ и вышел на улицу, придерживая дверь. Какое-то у него сегодня хорошее настроение. Они прошлись по небольшому саду, сделанным самим Твардовским. Особенно поразили девушку кусты красных роз. Точно такие же, как и тогда, во сне. Только тогда был один, а тут несколько десятков бутонов. Странно, но лишь в этот момент Стеша заметила это маленькое творение писателя. Считай, началась новая жизнь, находясь тут, а всё равно привычки остаются старые.