Куроко спокойно сидел на лавочке в парке и с мягкой, печальной улыбкой смотрел на то, как медленно заходит солнце. Яркие, предзакатные лучи засыпающего солнца ласково скользили по бледной коже парня. Если бы кому-то взбрело бы в голову полезть в мысли голубоглазого, то тут же пожалел бы об этом и стал бы обходить фантома десятой дорогой. Сейчас там творилась такая каша и неразбериха, что неожиданно резко сменялась оглушающей пустотой, а потом вновь уступала напору нескончаемого потока мыслей.
В четырнадцать – пятнадцать лет у всех людей начинает проявляться имя их соулмейта. И Куроко Тецуя не стал исключением из правил. В пятнадцать лет появилось заветное имя его родной души, но вот большой радости это не принесло. Точнее не так. Радость была, причём большая, но она быстро сошла на нет.
Потому что имя, проявившееся на руке, было именем его капитана –
Акаши Сейджуро.
Есть такая, совсем не большая загвоздка, пунктик насчёт проявления имени.
Акаши Сейджуро
не существовало. Точнее он был раньше, он был везде записан этим именем и представлялся тоже им. Только вот он был не настоящим. Вместо него была вторая личность –
Император. Тецуя осознал это не сразу, а когда понял, то было уже поздно. Акаши ушёл слишком глубоко внутрь себя и имя его соулмейта так и не проявилось.
Сейджуро так глубоко погряз внутри самого себя, так сильно напитал и развил своё Альтер–эго, что практически не реагировал на попытки вытянуть его на свет. Но любой сдвиг в лучшую сторону окрылял, дарил надежду. И тем сильнее была боль от очередной неудачи.
Имя вырезанное, словно тупыми ножницами, на тонком запястье отдавало пульсирующей болью на всю руку, и раскатывалась волнами по всему телу. И чем дальше от этого мира был Акаши, чем сильнее проявлялся Император, тем больнее было из-за превратившихся в рваные шрамы набор иероглифов, которые когда-то были красивыми и утончёнными. Которые когда-то дарили приятное тепло или наоборот прохладу, когда это было необходимо.
Теперь Куроко приходилось любыми способами скрывать надпись. В этом помогали длинные рукава и широкие браслеты в повседневной жизни и излюбленные чёрные напульсники во время игр или тренировок.
Но самые неприятные ощущения выпали на момент распада Поколения Чудес. Куроко готов был сделать, что угодно, лишь бы прекратить всё это. Лишь бы остановить распространение душевной и физической боли. Внутри, где-то в районе сердца образовалась разъедающая и сосущая пустота, а тьма, что клубилась там, весело хихикала и сгущала краски, наслаждаясь болью своего Хозяина.
Физические ощущения практически ни чем не отличались от внутренних. Шутка ли, потерять соулмейта, когда тот жив и относительно здоров? Связью соулмейтов это расценивалось, чуть ли ни как отрицание своей пары. И разумеется принимающей стороной отката был Тецуя, являющийся единственным носителем имени. В такие моменты Фантом искренне надеялся, что Акаши не чувствует и части того, что испытывает он сам. Куроко не пожелал бы этого никому, даже врагу.
А потом он загорелся идеей. Да, пускай надежда ничтожно мала, но даже такой призрачный шанс заставлял что-то шевелиться внутри, что-то что разгоралось яростным огнём, заставляло расправиться крылья за спиной и корчиться в муках тьму, что теперь начинала медленно, неуверенно, постоянно цепляясь и бороздя раны, оставляя новые, но всё же отступать. И с каждым выигранным матчем глупая надежда всё сильнее укреплялась внутри, прогоняя зловещую пустоту и тьму, заполняя место теплом и светом. Но Куроко не обольщался на этот успех. Он слишком хорошо помнил, как было больно от каждой провальной попытки вернуть Сейджуро в этот мир.
Порой Куроко даже чувствовал себя эгоистом в своём стремлении вынудить Акаши вернуться и победить Императора. Но эти мысли быстро покидали его. Если Акаши не захочет, то Куроко не станет навязываться и перестанет добиваться. Да, так будет намного больнее, но и легче одновременно. Тецуя крайне не любил иллюзии на счёт жизни и лучше ему всё скажет прямо Акаши Сейджуро, нежили его вторая личность.
После матча против Ракузана, Куроко был до неприличия счастлив, внимательно вглядываясь в такие привычные глаза вишнёвого цвета его бывшего капитана. В оба вишнёвых глаза, что смотрели на него в немом шоке. Команда Сейрин одержала победу, но главной победой Куроко считал возвращение Акаши Сейджуро, который сейчас слегка потерянно осматривался, улыбаясь. А ещё чуть позже, буквально через пару дней Сейджуро позвонил и попросил о встрече в том самом парке, где так часто раньше гуляло всё Поколение Чудес. О месте тоже договорились заранее, что бы не искать друг друга по всему не маленькому парку.
И вот сейчас он сидит на лавочке, дожидаясь своего приговора. Куроко просто не знал чего ему ожидать. Новой порции боли? Извинений Акаши? Порой Фантому хотелось малодушно быстренько встать и убежать из парка, пока не слишком поздно. Но на каждый свой порыв горько усмехался и садился на место, вновь продолжая спокойно наблюдать за природой и редкими прохожими, что случайно забрели в дальнюю часть парка и спешили вернуться назад.
***
Акаши сидел у себя в комнате и задумчиво рассматривал красивую небесного цвета надпись, что гласила имя его родственной души, его второй половинки. Он раз за разом нежно обводил каждую чёрточку родного имени и непривычно счастливо улыбался. От непривычки неприятно ныли мышцы лица. Куроко Тецуя. Его соулмейт. Тот, кто вернул ему себя, кто даже во время обучения в Тейко не оставлял попыток вернуть его. В самый рассвет его тяжёлого характера и садистских наклонностей.
Нужно, как можно скорее встретиться с Куроко. Сейджуро содрогнулся. Он представил, какую боль причинял, хоть и не осознано, всё это время своей второй половинке. Он очень ярко помнил, как было больно его матери, когда отец стал отвергать их связь. И фактически тоже самое делал он по отношению к Фантому…
Не откладывая дело в долгий ящик, алоглазый решительно взял в руки телефон и набрал по памяти домашний телефон Куроко, который помнил наизусть. Телефон взяли не с первого раза, на вторую попытку ответил слегка хриплый и сонный голос, явно принадлежащий Тецуе, что пытался задавить зевок.
Получив неуверенное согласие на встречу, Акаши сам не заметив как, начал в несвойственной ему манере готовиться. Он с удивлением понял, что испытывает волнение перед встречей.
***
Тецуя настолько глубоко ушёл в свои мысли, что едва не пропустил Акаши, стремительно подходящего к той самой несчастной лавке, где расположился Фантом. Сейджуро выглядел не привычно. Чуть более свободный стиль одежды, чем прежде. Лёгкая улыбка на губах и уверенный взгляд с толикой нежности. Без былого высокомерия и, даже, презрения.
Куроко неуверенно махнул рукой, привлекая к себе внимание, в тайне опасаясь и одновременно надеясь, что бывший капитан его не заметит и пройдёт мимо. Но нет, Акаши слегка качнул рукой в ответ, показывая, что заметил приветственный жест.
- Здравствуй, Акаши–кун. Как ты себя чувствуешь?
Куроко действительно беспокоило состояние Сейджуро. Его бывший капитан личность довольно не однозначная и он всегда довольно болезненно реагировал даже лишь на намёк о проигрыше. Другой вопрос, что он посчитал проигрышем, а что победой? Он победил в схватке за главенство в своём теле, разуме и душе, но проиграл обстоятельствам. Тецуя боялся, что Сейджуро воспримет его, как причину проигрыша и возненавидит. Да, сейчас Акаши выглядел доброжелательно настроенным, вполне адекватным и не было никаких предпосылок, что он сейчас неизвестно откуда выхватит ножницы и запульнёт ими в Фантома. С другой стороны, всё могло поменяться в любой момент.
- Благодаря тебе, Тецуя, сейчас я чувствую себя хорошо. Думаю, ты догадываешься о причине по которой я позвал тебя?
- Конечно, Акаши–кун. Это не так уж и сложно. – Куроко осторожно сглотнул появившийся ком в горле и опустил взгляд, делая вид, что очень заинтересован воон той травкой, по которой ползёт гусеница.
- Тецуя, посмотри на меня. – Властный голос, который озвучивает приказы. Сейчас в нём звучала настойчивость и… нежность? Куроко боялся поверить и обмануться. Фантом медленно поднял глаза и встретился взглядом с совершенно одинакового цвета глазами.
- Я рад, что ты вернулся к нам, Акаши–кун.
Красноволосый неожиданно улыбнулся, тем самым заставив напрячься тело Тецуи и… Засмеялся. Совсем не громко, но искренне и счастливо, а не издевательски. Он обнял за плечи своего соулмейта и одним осторожным, но стремительным движением стянул левый напульсник. Рука Куроко было дёрнулась, но была ловко перехвачена. Сейджуро ласково обводил насыщенно алые, вийтвенные иероглифы, что выводили его имя на бледной коже.
- Тецуя, меня зовут Сейджуро. И… Я тоже очень рад.
