Я тоже... Люблю вас...

Каждый день ливень с градом жестоко бил по земле, каждый день горячее дыхание превращалось в пар во влажном, холодящем даже душу воздухе, каждый день был мрачным, не несящим радости. Аккерман сидел в небольшом зале за столом, за которым обычно он и его товарищи собирались что то обсудить или же просто на обычный обед. Над небольшим старым, покрытым в некоторых местах мхом, заброшенным замком, который они совсем недавно привели в порядок, уже около часа назад опустились сумерки. Было слышно, как огромный град стучал по окнам, бессонница уже который месяц мучала Аккермана, который сидя за столом смотрел своим бездонным, холодным взглядом в чашку с горячим, постепенно остывающим чаем. Чувство полного одиночества все сильнее охватывало его, затуманивая сознание, лишая смысла думать о чем то в столь поздний час, окутывая темной пеленой понимания того, что ты совсем один и всегда будешь одиноким. За дверью послышались шаги отгоняя грустные мысли в которых погряз и чуть ли не утонул Аккерман, брюнет вопросительно посмотрел на дверь, уже догадываясь, чьи это шаги. И так каждый вечер, он сидит в этом помещении, его мысли прерывает она, та самая, в его взгляде чекнутая носящая очки любительница титанов, Ханджи Зоэ, она как всегда подходит к столу и садится всегда там же, напротив Аккермана, всегда смотрит на него тем же, серьезным, жалеющим взглядом, всегда молчит, пока он не посмотрит на нее в ответ, как всегда тем же, вопрошающим взглядом, который она всегда от него ожидает. Но сегодня, он не посмотрел на нее, а просто откинулся на спинку стула, все так же смотря на чашку, уже с остывшим, потерявшим тепло чаем, ему это напоминало самого себя, как он, так же, стал холодным, но Зоэ прервала мрачные, нагоняющие тоску воспоминания Аккермана, подлив в чай горячей воды, ему стало тоскливее, теперь этот чай не был похож на него, так как за все эти годы, он не нашел то, что одарило бы его теплом, как кипяток чай. После того как Зоэ села обратно за стол, она начала пристально смотреть на всегда мрачного и одинокого капрала Леви, который все так же смотрел в чашку откинувшись на спинку стула, положив ногу на ногу. Она, не издавая ни звука, пристально смотрела в его потемневшие глаза, ожидая ответного взгляда, как знак на начало диалога, с ее прихода прошло около минут двадцати. Двадцать минут кошмарной тишины и безмолвия, двадцать минут печальных воспоминаний капрала, которые видел сейчас только он, двадцать минут ощущения одиночества, которое пыталась развеять очкастая, и вот он, ответный взгляд, даже не пристальный или показывающий раздражение, скорее слабый, показывающий лишь отчаянье и подавленность, он мало когда в присутствии кого либо так смотрел, очень часто, Зоэ, человек который ему ненавистен, была свидетелем этого. Ханджи, как всегда, медленно поднесла скрепленные в замок руки к лицу, положив на них свой подбородок, подбирая нужное слово, как всегда начиная с вопросов, всматриваясь в Леви, как будто бы что то разыскивая в нем. — Как давно ты тут сидишь? Все уже спят, кроме одного тебя, даже Эрен, несмотря на недавний, кошмарный сон смог уснуть. — с серьезностью и одновременно усталостью в голосе произнесла Ханджи. Как всегда Леви повременил с ответом, выжидая несколько минут, потом тихо вздыхая отводит взгляд, потом снова смотрит на нее и как всегда говорит что ему все равно. — Мне все равно. Эрен тоже уснул не рано, Микаса скорее всего тоже не спит, сидя рядом с ним, чтобы ему не приснился очередной кошмар. — могло показаться, что он говорит это с безразличностью, но он устал, просто устал быть серьезным, его голос был выразительнее обычного, что напрягало сидящую на против него женщину. — Тебе тоже нужен сон. — беспокойно произнесла Ханджи. — Мне все равно. — постукивая пальцами по столу сказал Леви, отведя взгляд, давая понять, что он больше не хочет ни о чем говорить. Помещение опять накрыла тишина, град немного стих, на улице тем временем стемнело сильнее, луны не было видно из за туч, только одинокие звёзды были разбросаны в промежутках между тучами. Раздался грохот, Аккерман даже подскочил на месте, посмотрев туда, откуда раздался шум он поймал на себе взгляд очкастой. — Слушай. — снова присев и тоже откинувшись на спинку стула, спокойно проговорила Зоэ, сделав небольшую паузу. — Что тебя довело до такого? Где тот Леви, постоянно спящий в кресле? Где тот, крикливый, и всегда раздраженный Леви? Где он? — взмахивая руками уже прокричала Зоэ. — К чему ты клонишь? — недоумевающе спросил Аккерман отстраняясь от спинки стула. — Просто, понимаешь, ты постоянно отчаянный. Это на тебя не похоже, как будто бы даже, влюбленный — обеспокоенно промямлила очкастая. Аккерман переваривая сказанное, медленно встал. — Доброй ночи. — встав и удалившись из помещения кинул напоследок брюнет. Зоэ просидела там ещё минут двадцать, смотря на не тронутую чашку с чаем, который снова остыл, после чего тоже встала и, подойдя к выходу из этого небольшого зала снова посмотрела на чашку, после чего, вздохнув, тоже ушла. Уже темнело, разведотряд отступал, проезжая на лошадях сквозь лес, дождь лил как из ведра, из за него ничего не было видно, все как в тумане, Микаса остановилась, уже не услышав шагов титана и не увидя Эрена позади себя попыталась что то разглядеть, Леви тоже остановился, смотря на Микасу, из за чего другие тоже остановились. — Микаса, что там? — обеспокоенно прокричал Арлерт. — Эрена нигде не видно! — паникуя закричала в ответ Микаса. После чего замолкла услышав грохот надвигающийся на них, рев, снова грохот, ничего не видно, страшно, не понятно, тишина. Стало так тихо, что даже ужасно пугающе, только шум дождя, только ветер и звук листвы, только напуганное дыхание, через несколько минут снова какие то непонятные, неразборчивые звуки, молния и последующий за ней грохот, Зоэ пыталась разобрать хоть что то, среди этого туманного дождя, но ничего, ничего не было видно, только деревья стоящие неподалеку, снова грохот, отчаянный рев, еще и еще, эти звуки холодили душу, окутывали страхом, в такой ситуации можно было бить только наугад или же просто бежать, но Микаса не могла бросить брата, разведотряд развернулся и поехал в обратную сторону на звуки, в поисках Эрена, который должен был быть виден при его внушительных размерах, но снова ничего, он не откликался на зов, снова стало тихо, их снова сопровождал только звук дождя, у Аккермана что то защемило в груди, стало так больно, что просто невыносимо, хотелось закричать его имя изо всех сил, но снова ничего, снова нет ответа, только грохот, раздавшийся впереди, истошный рев, словно крик о помощи, они скакали как можно быстрее, как только могли, не останавливаясь ни на миг, продолжая звать, и не получая ответа снова кричать, внушая себе надежду, страх наплывал новой волной, все сильнее и сильнее, дождь превращался в град, снова стало тихо, только гроза, Микаса и Армин не прекращали звать друга, друга их детства, в груди Леви защемило сильнее, стало больнее, стало страшнее, и только истошный, наполненный отчаяньем крик вывел его из мыслей. Крики... Слезы... Аккерман подошел к сероглазой девушке, сжавшей свой красный шарф в руке, чтобы узнать что произошло, но он не смог ничего сказать, ничего, ни единого слова, он мог только лишь смотреть, смотреть в ту сторону, в которой неподалеку от них, истекая морем крови, лежал он, тот самый, которого они так долго искали... Аккерман подбежал к юноше, стало невыносимо больно, Йегер лежал на земле не имея возможности встать, мутным взглядом смотря на небо, после чего посмотрел на капрала, улыбнулся, высвобождая из своего заточения слезы, он понимал, что он больше не сможет увидеть ту девушку, которая стала для него сестрой, своего лучшего друга, чекнутую на всю голову очкастую рыжеволосую фанатку титанов, враждующего с ним Жана Кирштайна, увидеть того, кого он любил, но боялся сказать, капрала Леви, он понимал, что больше не увидит своих товарищей из отряда, что он умрет... Аккерман присел на колени рядом с Эреном, проведя оледенелой рукой по его бледному, мокрому лицу, наклоняя голову, не смог сдержать боли, тоже заплакал, Зоэ стояла в нескольких сантиметрах позади Леви, тоже опустив голову, Армин обнимал безутешную Микасу, гладя ее по спине, Эрен еле еле поднял руку, докоснулся до лица капрала, проведя ею по его щеке, улыбаясь и плача, Леви взял руку Эрена в свои, и начал искать в себе силы, чтобы выдавить из себя хоть слово, сквозь этот ком в горле. — Эрен... Слышишь, не смей умирать... Знаешь... Я люблю тебя...— прерывисто, смотря Йегерю в глаза, еле здерживая слезы, промямлил брюнет. — Если ты умрешь, то, прости меня, за все... — Все хорошо... — жадно глотая воздух, тоже промямлил Эрен. — Простите, что не говорил вам, ничего раньше... Но, знаете... — уже собирая все последние силы на слова, улыбаясь, сжимая своей рукой мокрую, более маленькую, чем его, ладонь капрала. — ...Я тоже... Люблю вас... — на последнем вздохе сказал он, переставая дышать, закрывая глаза, он посмотрел на небо в последний раз, печально улыбнувшись... Дождавшись сладостных объятий смерти, пальцы которой пахнут ладаном... Перестал дышать... Закрыл глаза... Его сердце отбивало последние удары, после чего, больше не билось... Его тело больше не становилось теплым, оно как чай, медленно остывало, как и его кровь, которая больше не текла, воспоминания капрала о том позднем вечере, Эрен и был той горячей водой, что согрела бы его чай, но он утратил его, его чай, навсегда останется холодным... Он больше не сможет стать теплым... И снова крики, раздирающие глотку... Мольба о том, чтобы Эрен очнулся... Глаза, полные горя утраты... Он больше не сможет открыть глаза, он больше не сможет увидеть дом, он больше не сможет кого либо обнять, он больше не сможет дышать, он больше никого не слышит, он больше... Не сможет, почувствовать что либо... Он умер... Но, знаете... ...Я тоже... ...Люблю вас... . . . Это было последнее... Что Эрен смог сказать... Он хотел признаться капралу именно в тот день, после того, как они вернутся с миссии... Он сказал, но не вернулся... Аккерман больше не ходил в темницу, под замком, в которой спал Эрен... Он больше, не ходил туда... Его чашка с чаем на столе, навсегда, осталась нетронутой... И только Зоэ, сидела по ночам за тем столом, в одиночестве и тишине, напротив места где всегда сидел Леви, смотря на эту, все ещё, никем нетронутую, несчастную чашку, уже с слегка заплесневелым и испарившимся, холодным чаем... Теперь, это место, всегда пустовало, оба парня уже не вернутся... И только воспоминания, смогут создать иллюзию... Их... Голосов...