* * *
— Что это? — Открой. Рон и Гермиона стояли возле кладовки под лестницей, куда она утащила его сразу после завтрака. Рон откинул крышку небольшой деревянной шкатулки. — Я хочу, чтобы ты его носил. Он поддел чёрный шнурок и вынул медальон, отливающий металлическим блеском в свете солнечных лучей. — Что это? — повторил Рон, ловя медальон на ладонь и внимательно рассматривая. — Ловец снов. Амулет. Древние индейцы верили, что он способен защищать от злых духов. Плохие сны запутываются в переплетении нитей, а хорошие проскальзывают между ними. Мне подарила его мама, перед тем как я в первый раз поехала в Хогвартс. А теперь я хочу, чтобы его носил ты. Чтобы дурные сны больше не возвращались, — тихо закончила Гермиона. Рон тронул пальцем металлические пёрышки. — Он красивый. Но ты уверена? Подарок от мамы… — Он протянул медальон обратно. — Уверена, — Гермиона загнула его пальцы, скрывая ловец в кулаке. — Просто носи его. Она не стала рассказывать ему легенды о ловцах снов. Ведь если бы Рон узнал про пауков, которые якобы и сплели чудесную паутину, ни за что бы не согласился его взять. Как не рассказала и о том, что сама никогда не верила никаким амулетам, и потому зачаровала ловец так, чтобы он действительно защищал сознание во сне. Теперь она будет спокойна.* * *
Гермиона открыла глаза и сощурилась от тусклого света, среди ночи показавшегося ослепляющим. Помассировала веки и приподнялась на локте. Рон сидел на своей кровати, скрестив ноги, и пытался читать журнал при неверном свете волшебной палочки. — Эй, — тихо позвала она. — Не спится? Он пожал плечами. Стрелки часов показывали второй час ночи. Гермиона сползла со своей кровати и села рядом с ним. Вблизи он казался ещё более вымотанным, особенно в мертвенно-бледном мерцании палочки. Ловец снов выглядывал из-за края майки. — Тебе нужно отдохнуть, — сказала она. — Ты тоже выглядишь усталой, — он провёл кончиками пальцев по её щеке. По спине побежали мурашки. Сердце вдруг пропустило удар, а потом и вовсе замерло от лёгкого прикосновения, от приглушённого голоса, от взгляда голубых глаз, в которых танцевали блики тусклого света. — Нокс! — шёпотом приказал Рон и не глядя убрал палочку на тумбу. Он подался вперёд. Гермиона ответила на поцелуй. Его руки скользнули по её спине. Гермиона невольно вздрогнула. Рон отстранился на мгновение, собираясь что-то сказать, но Гермиона приложила палец к его губам. — Не говори ничего. В её душе укрепилась решимость. Сегодня. Сейчас. — Боишься? — всё-таки спросил он. — Совсем чуть-чуть.* * *
Он бежит по коридору из последних сил. Ноги становятся ватными, глаза застилает мгла, но он продолжает бежать, словно за ним гонятся все демоны ада. Наконец он видит его, он протягивает руку… — Фред! Брат удивлённо оборачивается, и вдруг пол уходит у него из-под ног. Фред проваливается вперемешку с каменными обломками. Вновь коридор. Он бежит. На этот раз он успеет. Должен успеть! Он окликает брата, протягивает руку… Стены рушатся, погребая под собой жутко улыбающегося Фреда. — Фред! — кричит он в облако пыли. — Фред! Ответь мне! Фред! ФРЕД! Он стоит на коленях, беспомощно сжимая кулаки. — Почему я не могу до тебя добраться? Почему ты оставил меня… Джордж понял, что лежит в насквозь пропитанном влагой коконе из одеяла. Кровать. Хогвартс. Он открыл глаза, и по щекам тотчас прокатились две крупные слезы. Опять этот сон. Как будто кто-то проворачивает воткнутый в больное сердце нож. Джордж не видел, как погиб Фред, не знал, какими были его последние слова. У него попросту не хватало духу спросить об этом. Он не готов признать, что Фред мёртв. Пока он не произнесёт это вслух, Фред будет жить. Щелчок дверной ручки заставил вздрогнуть. Дверь комнаты отворилась, и в пятне холодного лунного света возникла… Джордж похолодел. Нет, не может быть. Ему всё ещё снится? Анжелина Джонсон робко шагнула в его сторону, и Джордж шарахнулся на край кровати. Только не она! Только не сейчас! Он что, кричал во сне? А как же заглушающие чары? Неужели забыл?.. Она не должна быть здесь. Он не сможет оттолкнуть её. Сейчас — не сможет. Анжелина замерла, и он вдруг подумал, как удивительно подходит ей её имя, особенно сейчас, когда она стоит, облитая мертвенным сиянием луны. Джордж собрался прогнать её прочь, но она непостижимым образом оказалась рядом. Девичьи руки обняли и с упрямой решимостью прижали к груди. Он дёрнулся, но она с неожиданной силой удержала. Он слушал стук её сердца, её дыхание, ощущал тепло, аромат. Мягкие ладони касались его щёк и лба, и всё, чего ему хотелось сейчас, это спрятаться в её объятиях и навсегда в них потеряться. Стыд зудел в висках. Он не должен, нельзя, но у него не было сил сопротивляться. «Я такой трус, Фредди». Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем истерика выпотрошила его без остатка. Он затих, мелко дрожа, словно в лихорадке. Анжелина посмотрела ему в лицо. Он отвёл взгляд. Она убрала слипшиеся пряди и прижалась губами к его лбу. Он закрыл глаза. Ему хотелось остаться в одиночестве, и в то же время он готов был молить Мерлина, чтобы она не уходила. Дрожь постепенно сошла на нет. Он ощутил лёгкое дуновение магии, и на него натянули уже сухое одеяло. Дыхание выровнялось, но он не спал. Лёжа с закрытыми глазами, слушал, как Анжелина поднялась и вышла. Подождал ещё несколько мгновений, но было тихо. Несмотря на опустошённость, он чувствовал умиротворение. Пусть это временно, пусть назавтра боль вернётся. Сейчас ему было спокойно.* * *
Анжелина на деревянных ногах вошла в спальню. Она чувствовала себя так, словно до похода к Джорджу была пустым сосудом, а теперь переполнилась его эмоциями. Казалось, открой она рот, и из горла вырвется стон. Его крик, приглушённый толстыми каменными стенами, до сих пор стоял в ушах. Значит, он страдает так каждую ночь?.. — Анжелина? Голос заставил подпрыгнуть на месте. Алисия смотрела на неё своими огромными глазами. — Всё в порядке? Я слышала крик. Анжелина вернула ей холодный взгляд. — Может, это умирала в муках твоя совесть? Алисия сминала в пальцах бордовый бархат полога. — Мне кажется… — она осеклась, но, набрав в лёгкие воздуха, всё-таки договорила: — Будет лучше, если ты оставишь его в покое. Лучше для вас обоих. Анжелина хотела промолчать, но не сдержалась: — Однажды я тебя уже послушала, мне хватило советов на всю оставшуюся жизнь. Алисия вздрогнула, как от удара, а Анжелина задёрнула полог, давая понять, что разговор окончен. Упав на подушку, она уставилась в потолок. В который раз она задалась вопросом: кто виноват? Безусловно, Алисия не имела права вмешиваться, но почему Анжелина вообще её послушала? Почему так сглупила? Почему изменила собственному правилу всегда поступать по-своему? Возможно, потому, что в душе надеялась: Алисия поддержит её и подпитает пошатнувшуюся решимость. А вместо этого Анжелина услышала от лучшей подруги гневную отповедь. И всё-таки она послушалась. Продолжала упрямо ломать себя, несмотря на кричащее ей шестое чувство, что все попытки будут тщетны. Думала, что уход близнецов из Хогвартса облегчит ей задачу. Как же она ошибалась! В какой-то момент Анжелина решила наплевать на доводы лучшей подруги, наплевать на собственный страх быть непонятой, но война разрушила её планы. В Битве за Хогвартс она с испугом осознала, что этот день может оказаться для них последним. И вдруг стало совершенно некогда думать о неуместности беседы, надо было успеть рассказать всё до того, как случится что-то ужасное. И она не успела. Весть о смерти Фреда обрушилась, как девятый вал. Шок. Неверие. Отрицание. Не может быть, просто не может. Только не с ними! И лишь в тот момент она с поразительной чёткостью поняла, какой распоследней дурой была всё это время. Оказывается, у неё был шанс, ведь пока мы живы, мы можем всё, нужно только захотеть. И она могла, только не хотела, ища отговорку за отговоркой. Сначала боялась, а потом просто лгала самой себе. В Мунго, немного оправившись от удара, она предприняла несколько попыток поговорить с Джорджем, но он всякий раз безмолвно уходил, оставляя её сердце обливаться кровью при мысли о том, что она ничем не может ему помочь. Последний раз она слышала его голос на похоронах, когда он плакал у гроба брата. С тех пор — ни разу. Джордж словно выстроил вокруг себя невидимый кокон, в который не проникала жизнь. Только он в ловушке собственной боли. Пойманный ею сочувствующий взгляд Алисии тогда стал настоящей пощёчиной. Она была в таком отчаянии, ей было так больно, что один вид некогда близкой подруги, которой она доверила самую сокровенную тайну, вызывал отвращение. Она была уверена, что наорёт на Алисию так, что потрескаются стёкла, но, открыв рот, смогла процедить только: «Убирайся!». Анжелина не понимала, зачем Алисия вернулась в Хогвартс. Сразу после выпуска та устроилась в лавку своего отца в Косом переулке. Дела у них шли хорошо, и даже весь прошедший год мистер Спиннет умудрялся оставаться на плаву. Ещё в школе Алисия делилась, что, поднакопив денег, планирует отправиться путешествовать. И вот она бросает всё, плюёт на исполнение мечты и возвращается в Хогвартс… Зачем? Помочь в восстановлении замка? У Анжелины был повод вернуться. Она оставила ради этого работу в Мунго, благо у неё были кое-какие сбережения и их должно хватить на три месяца. Но что за повод у Алисии? Да какая, к дракклу, разница! Пусть делает что хочет. Её это больше не касается. Завернувшись в одеяло, Анжелина закрыла глаза и постаралась расслабиться. Заворочавшийся в душе червячок сомнения о верности принятых решений был безжалостно задушен в зачатке.* * *
После выхода из лазарета с Пэнси они больше не общались. Драко не поверил ни единому её слову. Пришла проведать? Ага, сейчас. Скорее захотела поиздеваться. Он откинулся на спинку дивана. Последние пару дней его одолевала бессонница. На коленях лежал альбом с колдографиями в плотной кожаной обложке, который он захватил с собой из спальни. Драко открыл наугад. Холёная светловолосая девушка в белоснежном подвенечном платье горделиво улыбалась со снимка. Рядом статный красавец в парадной мантии, с забранными в хвост волосами и бесконечной самоуверенностью во взгляде. Драко всмотрелся в лица родителей. Нарцисса и Люциус спокойно улыбались в камеру и были похожи на два мраморных изваяния, невероятно красивые и изящные… Идеальная пара. Он никогда не задумывался, какими они были в молодости. Здесь им лет по двадцать пять. Он вынул снимок и перевернул. «Свадьба Нарциссы Блэк и Люциуса Малфоя, 10 августа 1975», — прочёл он на обороте. Знали ли они тогда, что ожидает их в будущем? Драко принялся перелистывать страницы. У него было хорошее, весёлое детство. Родители выполняли любой каприз, а дома всегда было полно гостей. Драко предпочитал приглашать к себе, а не посещать чужие дома, потому что так чувствовал себя хозяином положения. Пальцы коснулись очередного снимка, на котором Нарцисса Малфой, сидя за огромным столом, отпивала чай из фарфоровой чашки и строго смотрела в объектив. Драко помнил тот день. Вместо того, чтобы приступить к пятичасовому чаю, он взял колдокамеру и начал баловаться. Результатом стали эти снимки. Он сглотнул ком в горле. Мама… Как она сейчас? Оставалось надеяться на лучшее. Даже после всего, что он вычитал в «Пророке», после снимка, на котором не смог рассмотреть ни одного живого места на Руквуде. А что они сделали с Роули? Которого он когда-то собственноручно пытал по приказу Тёмного Лорда. Драко захлопнул альбом и поднялся в спальню. Нужно взять себя в руки, иначе впору сойти с ума прямо сейчас. Отцу вряд ли светит что-то хорошее, но у матери есть шанс избежать Азкабана. Она не приняла Метку, не пытала людей, не участвовала в акциях Пожирателей и никого не убивала. Он будет ждать её, потому что те, кого ждут, обязательно должны вернуться. Нельзя было не заметить, как притих Корнер после срыва неделю назад. Его действительно отправили чистить совятню, и Драко опасался, что это выльется в новые проблемы, но Корнер покорно исполнял наказание и не произнёс ни единого слова в его сторону. В субботу утром он отправился с компанией в Хогсмид, и Драко окончательно убедился в своей незащищённости. Очередным вечером он меланхолично ковырял вилкой свой ужин. Большой зал постепенно пустел. Разбредались преподаватели, авроры расходились по своим постам. По другую сторону стола оставались сидеть Корнер, Финниган, Томас и тот парень, имя которого вылетело у Драко из головы. Он отодвинул недоеденный ужин и встал из-за стола. — Эй, ты! Драко машинально метнул взгляд на Корнера, но тот на него не смотрел. — Эй, как там тебя… Мопсинсон? — Безымянный парень сдавленно прыснул, Финниган заржал в голос. — О, пардон. У меня плохая память на фамилии предателей. Пэнси застыла, медленно, но верно бледнея. — Слушай, Мопсинсон, если я тебе палку брошу, ты её принесёшь? — Новый взрыв смеха. — Парни, да она, похоже, глухая! Ты язык проглотила? Ой, с ней же нужно говорить на её родном наречии! Гав-гав, Мопсинсон? Пэнси молчала, всё больше каменея под дружный хохот и свист, застигнутая врасплох. А ведь он мог бы вступиться за неё. Сейчас Корнер не посмеет его тронуть. Но Драко ничего не сделал. Поймав её затравленный взгляд, он улыбнулся, холодно, одними губами, и неспешно покинул Большой зал, едва ли не впервые за два года свободно расправив плечи.