***
Гермиона отложила перо и критически осмотрела свои записи. Футарк в этот раз вышел каким-то кособоким. Вот, например, Феху и Райдхо получились больше похожими на закорючки. Увидь она подобные каракули, ни за что бы не догадалась, что это руны. Гермиона вздохнула и скатала свою руническую пропись в трубку. Просто не её день. Уж руны Старшего футарка она всегда писала без огрехов. До начала учебного года оставалось меньше двух недель. Гермиона усердно готовилась, поднимая все записи с шестого курса и изучая список литературы для семикурсников. Обычно учёба помогала отвлечься, но сегодня всё валилось из рук, и причиной тому была предстоящая назавтра поездка в «Нору». Когда Гарри напомнил ей о дне рождения Перси, Гермиона взяла время на раздумье. С одной стороны, они с Роном сейчас не в самых лучших отношениях, но с другой, при чём тут его семья? С ними-то она не ссорилась. К тому же на банкете после награждения им с Роном удалось вести себя вполне прилично, хоть они и держались на расстоянии друг от друга. Журналистов, конечно, не было — хватит с них снимков официальной части, но присутствовало множество других людей, перед которыми совершенно не хотелось позориться. И они выдержали это испытание, хоть поначалу Гермионе было нелегко. Едва она оказывалась поблизости, Рон тут же менялся в лице и под предлогом уходил в другой конец зала. Те, кто ничего не знал об их личной жизни, не замечали подобных мелочей, но Гермиона не раз ловила на себе взгляд Джинни. В конце концов она решила, что этот вечер не для тревог и волнений, это — её награда за пережитые злоключения, и она намерена насладиться ею по полной. И вот теперь новая дилемма: ехать или нет? Почему всё обязательно должно быть так сложно! Гермиона посмотрела на стопку книг по рунам. Она поедет. В самом деле, с чего ей отказываться? Их с Роном личные трудности не должны так влиять на её жизнь. На следующее утро Гарри и Гермиона отправились в «Нору». По поводу подарков вышел небольшой спор. Гарри хотел преподнести чисто символический подарок, но Гермиона уговорила его выбрать что-нибудь более практичное. И, поскольку Гарри ничего не придумал, предложила подарить Перси кожаный футляр для очков. Она сама рассматривала такой вариант, но в итоге отбросила его в пользу книг «Гоблины: руководство по языку и обычаям» и «Гоббледук: полный словарь-справочник». Перси, конечно, не собирался работать ликвидатором заклятий в Гринготтсе, но, как официальному представителю Министерства, ему было положено знать основы языка и обычаев гоблинов, если придётся обращаться к ним от имени министра магии. — Волнуешься? — спросил Гарри, когда они материализовались на вершине пологого холма. — Немного, — честно призналась Гермиона. Она напряглась, когда на тропинке возникла фигура миссис Уизли, но по её поведению поняла, что Молли то ли ничего не знает, то ли в кои веки решила не вмешиваться в личную жизнь своего уже взрослого сына. И тот, и другой варианты Гермиону устраивали. Обитатели «Норы» встретили их улыбками. Только Джорджа не было видно. На вопрос мистера Уизли друзья лишь растерянно пожали плечами. — Мы думали, он уже здесь, — сказала Гермиона. Это внесло некоторое смятение, особенно переживал Перси. Ближе к обеду раздался хлопок трансгрессии, и спустя минуту на пороге дома появился Джордж собственной персоной. Выглядел он подавленным, но всё же улыбнулся, поздравляя брата. К вечеру накрыли большой стол в саду. Рон и Гермиона по молчаливому согласию решили сесть по обе стороны от Гарри, чтобы не привлекать лишнего внимания, но и не контактировать между собой. Было сложно и неприятно делать вид, что всё в порядке. Как бы ни хотелось ей забыться, воспоминания об укорах, брошенных Роном, не давали покоя, и потому, едва досидев до торта, Гермиона извинилась и, сославшись на плохое самочувствие, покинула сад. Войдя в дом, она остановилась на пороге. Всё здесь уже давно стало для неё родным и привычным: и высокий комод, покрытый накрахмаленной салфеткой, и скрипучие ступени лестницы, и запах уюта… Даже подвывающий на чердаке упырь — и тот стал частью её маленького мира. Но сегодня она чувствовала себя здесь лишней. Гермиона знала, что Рон не ждал её приезда, почти физически ощущала, как ему хотелось быть от неё как можно дальше, и это стало мучительной пыткой для её измотанного сердца. Разве она заслужила такое отношение? — Гермиона. На крыльце стояла Джинни. Её хмуро-сосредоточенное лицо не предвещало ничего хорошего. — Мы можем поговорить? Гермиона кивнула. Джинни жестом указала под лестницу. — Речь о Роне? — напрямую спросила Гермиона. — Я… да. — Джинни как будто немного смутилась. — Я понимаю, это не моё дело, но Рон — мой брат. И мне не нравится, когда он страдает. Гермиона промолчала. Джинни повертела в пальцах волшебную палочку. — Рону сейчас как никогда нужна твоя поддержка, ему нужно, чтобы ты в него верила. — Если Рону так нужна моя поддержка, почему он не может сказать мне об этом, вместо того чтобы постоянно изводить претензиями? Джинни в нетерпении стукнула кулаком о стену. — Гермиона, ну как ты не понимаешь! Ведь он готов ради тебя на всё! Да, он делал ошибки, кто их не делал? Но он старается, а ты как будто этого не замечаешь! — Я не просила его стараться. Я всего лишь хочу, чтобы он не пытался переделать меня под себя. — Ты не позволяешь ему быть рядом. Как ты можешь быть настолько равнодушной? Твой эгоизм просто убивает! — в сердцах воскликнула Джинни. — Тебе ведь тоже нужна помощь, у самой нервы не в порядке… — Всё было бы в порядке с моими нервами, если бы Рон не дёргал меня по поводу и без, — отрезала Гермиона дрогнувшим голосом. — По-твоему, я нарочно порчу жизнь твоему брату, потому что мне больше заняться нечем? Я больше не намерена оправдываться, Джинни. Всё равно для вас я останусь высокомерной, равнодушной эгоисткой. И что бы ни сделала, что бы ни сказала — всё не то и не так. Мне надоело выслушивать гадости, которые я ничем не заслужила! Она выбежала из-под лестницы, поднялась наверх и, прихватив бисерную сумочку, трансгрессировала прямо из комнаты.***
Анжелина устало опёрлась ладонями на широкий подоконник. Вот уже целый час она бродила коридорами Хогвартса, пытаясь то ли успокоить себя, то ли перестать злиться на Алисию. Ну почему она опять так не вовремя влезла в их отношения?! Всё же шло хорошо! Кто тянул её за язык! Анжелина с силой ударила кулаком по подоконнику. Чёрт. И что теперь делать, как исправить положение, она не представляла. В первые мгновения, когда Джордж уходил с квиддичного поля, её словно парализовало, а когда она очнулась и со всех ног примчалась к школе, он уже бесследно растворился в переходах замка. Это случилось почти пять дней назад, и с тех пор он как сквозь землю провалился. Поначалу Анжелина приказала себе не паниковать. Возможно, ему просто нужно время, чтобы во всём разобраться. Но дни шли, а Джорджа и след простыл. Она перебирала в голове причины его поведения и никак не могла понять, что же произошло. Почему он был так шокирован? Может, та неприязнь, которую он испытывал к ней ещё со школы, напомнила о себе? Или он посчитал её лицемеркой, когда узнал, что она влюбилась в одного брата, встречаясь с другим и разбив ему сердце? Этот вариант был самым вероятным. Но что теперь делать? Как ей оправдаться в его глазах? Вспомнились его страхи, когда он думал, что она видит в нём только заменителя Фреда. А что он думает теперь? Во всяком случае, на этот раз он был бы гораздо ближе к истине. Она лицемерка, эгоистка и ужасный человек. Она разрушила жизнь Фреда своей прихотью, а теперь об этом узнал Джордж. Он никогда её не простит. Что бы она ни говорила, как бы ни убеждала, что всё это давно осталось в прошлом, что они по-прежнему могут быть друзьями. Да с чего вообще она взяла, что он захочет видеть её своим другом? Сколько они продержались на этот раз? Три, четыре дня? Она даже расслабиться толком не успела… Нужно как-то отвлечься, занять себя. Сегодня у Перси день рождения, так что Джордж, вполне вероятно, отправился домой. Оставалось только ждать. — Анжелина. Она резко обернулась. Позади неё стояла Алисия. Анжелина отвернулась к окну и прикрыла глаза, борясь с приступом раздражения. — Давай, пожалуйста, не сейчас. Я не в настроении общаться. — Я только хотела спросить. Джордж не нашёлся? — Нет, не нашёлся. Повисла пауза, но Анжелина кожей чувствовала, что Алисия всё ещё здесь. Через несколько мгновений и впрямь снова раздался её голос: — Прости, мне не стоило убегать. Я просто… испугалась твоей реакции. Знаю, я успела наделать дел, а теперь ещё и это… Мне очень жаль, что всё так вышло, но, может, всё образуется? Анжелина повернулась к ней. — Что. Тебе. Надо? Алисия вздрогнула от холодного тона. Она потупилась, не выдержав пристального взгляда. — Я хотела тебя поддержать. Ты так много сделала для моего отца… — Она вскинула блестящие от слёз глаза. — Да, я снова ошиблась, признаю, но ведь я не нарочно, ты же знаешь! Анжелина, пожалуйста, прости! Вместо ответа Анжелина молча отвернулась. Вновь образовалась давящая неловкая тишина. — Это тот самый подоконник, — прошептала Алисия. Анжелина посмотрела на неё через плечо. — Что? Алисия кивнула подбородком в сторону окна. — Тот самый подоконник, на котором мы обсуждали твои отношения с Фредом и когда я… — Она судорожно втянула воздух. — Когда я всё испортила. Анжелина поджала губы. Ничего более подходящего Алисия сказать, конечно, не могла. И всё же где-то в глубине души заворочалась жалость к этой девочке, которая сейчас так искренне просила прощения и от чистого сердца предлагала свою поддержку. Анжелина быстро задушила нежелательное чувство в зачатке. В этом был, пожалуй, её главный недостаток — рубить сплеча. Но поступить иначе она была просто не в состоянии. Может быть, позже, когда страсти улягутся. — Уходи. — Ну почему ты меня отталкиваешь! — Звонкий девчоночий голос гулким эхом разнёсся по пустому коридору и отдался болью в висках. — Я же просто хочу помочь! — Мне не нужна твоя помощь! — рявкнула Анжелина и сорвалась с места. Она неслась коридорами замка, пока злость не отпустила. Злость и досада на ту, которая постоянно не вовремя. Ну почему каждый раз её слова и действия приходятся не к месту! Добравшись до развилки, Анжелина свернула налево, туда, где за гобеленом пряталась потайная лестница. Она значительно сокращала путь до башни Гриффиндора. Забавно, что об этом переходе Анжелина когда-то узнала именно от близнецов. Лестница освещалась слабо и неравномерно, так что Анжелина приготовила волшебную палочку. Она отодвинула гобелен и остановилась. Наверху, где лестница круто сворачивала в сторону, кто-то сидел, загораживая своими длинными ногами весь проход от стены до стены. Анжелина уже собралась идти, несмотря на препятствие, как вдруг раздавшийся в тишине голос заставил её одеревенеть. — Какая же ты дура, Анжелина Джонсон. Дура набитая, даром что отличница. У меня ведь всё на лице написано, идиотка! Джордж! Он что, увидел её? Первым порывом было взбежать по ступенькам и обнять его, почувствовать родное тепло и понять, что с ним всё в порядке. Но сколько же горечи и отчаяния было в этом надтреснутом тоне… Она вдруг вспомнила его полные неприязни взгляды, которые ловила на себе ещё в школе. Вспомнила перекошенное злобой лицо, когда они поругались на холме из-за брошенной ею фразы. И ту провальную попытку поговорить, когда он выкрикнул «Я не заменитель Фреда!». Наконец, её нелепые старания оправдаться несколько дней назад и выражение его глаз… Они отталкивали и кричали об испытываемой боли. Да, у него всё всегда было написано на лице, только она предпочитала этого не замечать. — И я дурак, даром что гениальный изобретатель. Угораздило же связаться с тобой именно сейчас!.. Послышался глухой удар кулака о камень. В душе стало пусто и холодно. Она была бы рада уйти, нет — сбежать! Но ноги не слушались, а воздух вдруг стал таким вязким, что трудно дышать… — Если бы ты сейчас была здесь, я бы сказал… Точно знаю, что смог бы. На этот раз всю правду тебе в глаза! Идиот. Влюблённый безнадёжный кретин. Сердце гулко стукнуло о рёбра. Что он сказал? Секунда, чтобы решить. Меньше мига, чтобы взлететь по лестнице вверх. И вот она уже смотрит в его лицо при мягком свете волшебной палочки — когда только успела зажечь? — и пытается найти ответ, подтверждение, да что угодно! «Что ты сказал?» — Энжи? Сердцу стало щекотно, как будто к нему прикоснулись лёгким пёрышком. Всего лишь мгновение они смотрели друг на друга, и вдруг его голова упала на грудь. Звон заставил вздрогнуть и осветить палочкой нижние ступени лестницы. Ну конечно, опять напился. Она убрала упавшую на лоб рыжую чёлку. Что же ты сказал, Джордж?***
Гермиона сидела в кресле и почёсывала за ухом дремлющего на коленях Живоглота. Поспешное возвращение в Хогвартс не принесло нужного облегчения, но и оставаться в «Норе» не было ни сил, ни желания. Никогда прежде Гермиона не ощущала себя настолько одиноко. Даже в детстве, когда ребята в школе дразнили её зубрилой. Да, она зубрила, что с того? Но теперь, когда она так хотела сблизиться с Роном, слышать в ответ, будто она равнодушная эгоистка, оказалось невыносимо. Не таких отношений она хотела. Не так она себе всё это представляла. Всю жизнь перед глазами был замечательный пример родителей: там, где мама проявляла излишнюю заботу, папа ловко смягчал ситуацию, и наоборот, если папа бывал чрезмерно настойчивым, маме удавалось найти компромисс. У них с Роном не получалось абсолютно ничего. Добавлял хлопот и Майкл. После того как Терри рассказал шокирующие подробности, она не знала, что и думать. В тот день Гермиона «забыла» об этом до самого вечера, пока не столкнулась в коридоре с Малфоем, который, сам того не сознавая, подтвердил слова Терри — не могли они независимо друг от друга соврать одинаково. И всё же, вернувшись в гостиную с Живоглотом, она подумала и… решила ничего не говорить МакГонагалл. В конце концов, это просто слова. Да, Майкл уже поднимал руку на Малфоя, но после выговора крупные стычки прекратились. Гермиона не могла поверить в серьёзность подобных угроз. Майкл, конечно, был не особенно приятной личностью, но до такого он бы точно не опустился. Всё же шрамы он получил за то, что освобождал первокурсников из цепей. Но главной причиной было то, что Гермионе попросту не хотелось заниматься этими проблемами. Она была сыта по горло бесконечными ссорами и выяснениями отношений. Да ещё сны о родителях беспокоили ночами… Хорошо хоть Живоглот вернулся. С ним стало не так тоскливо. Словно почувствовав её мысли, кот поднял голову и коротко мяукнул. Бедный Живоглот. Оказывается, всё это время он был вынужден скрываться, потому что приглянулся ополоумевшей кошке Филча. Портрет скрипнул, и в гостиную вошёл Гарри. — Привет, — негромко произнёс он. — Привет, — эхом откликнулась Гермиона. Гарри сел рядом. — Ты вчера так внезапно исчезла. — Да. Мне… стало нехорошо. — Это был честный ответ? — Неужели мне и перед тобой нужно оправдываться? — Не нужно, конечно, — поспешно заверил Гарри. — Я просто подумал… Может, опять что-то произошло. Гермиона сглотнула комок в горле. — Произошло достаточно. — Гермиона… — Ты знаешь, что он сказал мне после дня рождения Джинни? — перебила она дрожащим голосом. — Что у нас бы не было проблем, если бы я… Если бы я не стёрла память родителям. Гарри недоверчиво и одновременно потрясённо молчал. — Я об этом не знал, — произнёс он наконец. — Возможно, Рон не то хотел сказать. Он ведь был обижен… — Обижен?! — взвилась Гермиона. — Да он буквально заявил, что мой поступок — ошибка, из-за которой он теперь страдает! Какое право он имеет так говорить? Гарри вдруг стушевался. — Тебе пришлось на это пойти. Из-за меня. Если бы ты не отправилась тогда со мной за крестражами… Гермиона не верила своим ушам. — Гарри! При чём здесь ты? Я бы всё равно так поступила. Шла война, я не могла оставить родителей без защиты. И что бы я делала, если б не пошла с тобой, скажи на милость? Да я бы с ума сошла от мысли, что вы где-то там, а я сижу и ничем не могу помочь! Нет, я не жалею о своём решении. Не могла я отсиживаться в подполье, пока решалась судьба волшебного мира, потому что это и мой мир тоже. Я шла умирать. Кто знал, что всё закончится через год? Если бы я могла предсказать такой исход, то, может, поступила бы иначе. Окончательно разбуженный Живоглот с недовольным мяуканьем спрыгнул на пол. Коленям сразу стало холодно. — У меня только одно объяснение, — после паузы проговорил Гарри. — Рон задет так сильно, что захотел обидеть тебя в ответ. Он знал, что тебе будет больно. — И это должно его оправдать? — холодно спросила Гермиона. Вместо ответа Гарри сполз с дивана, взял кочергу и принялся ворошить едва тлеющие поленья в камине. — Кстати, что тебе ответил Шеклболт? — Шеклболт?.. — повторила Гермиона. — Насчёт беглых Пожирателей. — Ох, совсем забыла! Я написала запрос в тот же вечер, но… В тот вечер они с Роном разругались в пух и прах. А ведь он даже не поинтересовался, как дела. И после этого она — равнодушная эгоистка. Смешно… Гермиона встала. — Отправлю прямо сейчас. — Давай сначала на завтрак сходим, а потом пойдёшь в совятню. Во взгляде друга было столько беспокойства, что Гермиона согласилась. Похоже, видок у неё был тот ещё. Ну что ж, и её железные нервы в итоге оказались не железными…***
Джордж с великим трудом разлепил веки и мутным взглядом уставился перед собой, пытаясь сообразить, где он и что происходит. Голова гудела так, словно на неё надели кастрюлю и целый час отбивали марш поварёшкой. Он приподнялся на локте и осмотрелся. Привычная картина полного разгрома предстала перед глазами. Значит, он в своей комнате в башне Гриффиндора. Ну что ж, уже достижение. На прикроватной тумбочке покоилась его волшебная палочка, а рядом — два стакана, один с водой, а второй с бледно-сиреневой жидкостью. Антипохмельное зелье. Память резко всколыхнулась, заставляя желудок скрутиться узлом. Его замутило. Схватив стакан с зельем, Джордж одним глотком осушил его, потом жадно выпил всю воду и рухнул на подушку. Произошедшее медленно, по кусочкам, восстанавливалось из тумана. Алисия сболтнула лишнего, он успел поверить, а потом Анжелина одним махом разбила все надежды. Он несколько дней скрывался — от неё в первую очередь, а потом не выдержал и снова напился. Хватило же ума пить в Хогвартсе! Они ведь сами показывали Анжелине все потайные ходы. Кажется, она его застукала. Или ему просто почудилось? В конце концов, его мог найти кто угодно. Зелье легко объяснимо тем, что рядом с ним валялась бутылка. Точно, всё произошедшее с Анжелиной ему только приснилось. Может, сделать вид, что ничего не произошло? Встав, он стянул со спинки кровати полотенце. Нужно принять душ и проветриться. Сколько вообще времени? Может, ещё на завтрак успеет. Джордж вышел из комнаты, сбежал по лестнице, рывком распахнул дверь в гостиную. Да так и застыл на месте. Она сидела в кресле у камина и при его появлении посмотрела ему прямо в глаза. Вот тут-то все его слабые объяснения посыпались, как карточный домик. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: она была там. Более того, она слышала что-то такое, чего ей слышать не следовало. Сделать вид, что ничего не случилось, тоже не удалось, потому что по лицу Анжелины стало сразу понятно: она не настроена ничего забывать. Джордж заставил себя спуститься. Если он будет её игнорировать, она просто отстанет от него. Анжелина попыталась преградить ему путь, но он обогнул её и направился прямиком к портретному проёму. — Джордж! — в отчаянии позвала Анжелина. Он остановился. Тут же мысленно выругался. — Джордж, нам нужно поговорить. Он молчал, но и не уходил. Это, похоже, приободрило Анжелину, потому что она быстро заговорила: — Вчера я нашла тебя на потайной лестнице за гобеленом. Ты что-то сказал. Я не уверена. Может быть, мне показалось, но ты сказал… — Я был не в себе, поняла? И что бы там ни наговорил, это всё пустое, а ты просто дура, если поверила пьяному! Джордж бросился вон из гостиной. Он нарочно говорил так грубо, потому что иначе расклеился бы прямо у неё на глазах. Слишком унизительно раскрывать душу перед кем-то, кому наплевать. Для кого это всего лишь глупости.***
Драко тупо пялился на листок пергамента в своих руках. Почему именно сейчас? Неужели он как-то прознал об освобождении матери? Что ему нужно? В раздражении скомкав письмо из Министерства, Драко оглядел Большой зал. Пэнси на завтрак не явилась — слава Мерлиновым подштанникам. За другим концом стола негромко переговаривались победители. Корнер поглощал овсянку и вид имел крайне угрюмый. Драко посмотрел на смятый в кулаке пергамент. Расправил, пробежался по ровным строчкам. «Мне разрешили второе свидание с тобой». А оно ему надо, это второе свидание? Без особого аппетита дожевав свой завтрак, Драко вышел из зала. Сначала он хотел просто выбросить письмо в камин, но оно жгло ему карман, пока он неспешным шагом, стараясь оттянуть неизбежное, шёл в гостиную Рейвенкло. Добравшись до спальни, вынул пишущие принадлежности и устроился возле тумбочки. Расправил чистый лист, обмакнул перо в чернильницу, занёс над бумагой… Плюх! — на пергаменте расплылась чёрная клякса. Драко смял испорченный листок и отбросил в угол. Пожалуй, он даст себе ещё немного времени. Всё равно придётся пойти в совятню, чтобы отправить ответ, а там всегда есть чернила, перья и пергамент. В гостиной ожидал неприятный сюрприз: Пэнси Паркинсон собственной персоной. Спустившись, он хотел молча пройти мимо, но она преградила ему дорогу. — Куда опять намылился? Что, уже соскучился по папочке с мамочкой? — А ты что, завидуешь? Она вспыхнула. — Я? Тебе?! Не смеши, Малфой! Ты жалок, и меньше всего мне хочется находиться с тобой в одном помещении! Драко смотрел в её перекошенное лицо и вдруг узнал в ней… самого себя. Он вёл себя точно так же, встречая Грейнджер. И как же злило, когда она не реагировала на его шпильки. Не то что Поттер с Уизли — тех долго уговаривать не приходилось. — Просто держись от меня подальше, — бросил Драко и направился к выходу. — Скоро станешь маглолюбцем и дружком грязнокровок! — крикнула она ему вдогонку. — Чего ещё от тебя ожидать, с таким-то папашей. Яблоко от яблони недалеко упало! Драко замер, сжимая в ладони бронзовую ручку двери. — Что ты сказала? Пэнси злорадно осклабилась. — Что слышал. Вы, Малфои, всегда вовремя стелили соломку. Не удивлюсь, если завтра ты пойдёшь на поклон к Поттеру! Драко шагнул к ней, и на этот раз она вздрогнула. — Ты слишком много себе позволяешь, Паркинсон! — прошипел он ей в лицо. Распахнув дверь, Драко вышел из гостиной и опомнился, только оказавшись возле домика для сов. Опустил взгляд к своей руке. Там, под рукавом, прятался оскаленный череп, как укор, как вечное напоминание о глупости. Он хотел доказать, что тоже чего-то стоит, и в этот момент рядом должен был быть отец. Чтобы поддержать, похвалить… гордиться. Нет, он не хочет этой встречи. Тот человек, которого он знал, уважал, на которого равнялся, — этот человек существовал только в его воображении. Драко поднялся, перепрыгивая через ступеньку, и так сильно распахнул дверь, что она ударилась о стену и отскочила. Несколько сов взмахнули крыльями, испуганно ухнув. Стоявшая возле стола девушка вздрогнула и обернулась. — Грейнджер?