***
Выступление Драко и Грейнджер на защите от Тёмных искусств могло бы считаться успешным только в том случае, если бы изначально не предполагало парной работы. Однако Гордон как будто ничего не заметил и вообще был несколько рассеян и задумчив. Он выставил зачёты всем, похвалил каждую работу — зря Дафна так переживала за свою оценку, — а в конце урока объявил, что парных заданий больше не будет. — Таков был мой план на октябрь, но октябрь походит к концу. В ноябре займёмся кое-чем другим. — Чем? — спросил Джулиан Холланд. Гордон посмотрел на него, словно застигнутый врасплох ожидаемым вопросом. — Узнаете, — сказал он и после паузы добавил: — Будем больше практиковаться. Ученики одобрительно зашумели. Со звоном колокола Гордон отпустил курс, не дав никакого домашнего задания. — Слава Мерлину, это закончилось! — воскликнула Дафна, едва покинув класс. — Больше не нужно гадать, кто достанется тебе в пару. — Она послала Драко выразительный взгляд из-под ресниц. — Рано радуешься, — вернула её на землю Трейси Девис, — как бы он ещё чего похлеще не выдумал. Дафна беспечно отмахнулась. — Кстати, Трейси, говорят, ты написала кое-что про Грейнджер на доске перед собранием старост? Трейси залилась краской. Глаза Дафны расширились от восторга. — Так это правда? Как жаль, что я всё пропустила! А что она сделала? Взбесилась? Сняла кучу баллов? Или просто разрыдалась? Мимо как раз прошла Грейнджер, и Дафна проводила её жадным взглядом. Казалось, она готова догнать старосту девочек, схватить за плечи и вытрясти ответ. Дафна мёртвой хваткой вцепилась в руку Трейси. — Ну же, рассказывай! — Вряд ли Трейси горит желанием рассказывать про свой провал, — насмешливо вставил Блейз. Дафна переключилась на него. — Что ты имеешь в виду? — Грейнджер никак не отреагировала. Мало того, после собрания Холланд пригласил её на бал. Верно я говорю, Трейси? — с бессердечной учтивостью уточнил он. — Отвали, — огрызнулась та. — Вынужден признать, — продолжал Блейз, — хоть Грейнджер и маглорождённая, но чувство собственного достоинства у неё явно присутствует. — Много ты понимаешь, Забини, — окрысилась Трейси. — Или, может, и ты уже всем принципам изменил? Зауважал эту… маглокровку? — Остынь, Трейси, — осадила её Дафна, снова повиснув на Драко. — Хотя обидно, что не вышло задеть Грейнджер. Давно пора сбить спесь с этой выскочки. Ты согласен, Драко? Вместо ответа Драко вывернул свою руку из её пальцев и зашагал втрое быстрее. Он расталкивал младшекурсников, игнорируя недовольные возгласы. Грейнджер, Грейнджер, Грейнджер… Когда же это кончится?! Он думал, что сможет забыть о её существовании после того, как Гордон отменил пары (не в последнюю очередь благодаря разговору в воскресенье, в этом не было сомнений), так теперь и слизеринцы говорят о Грейнджер! Сколько ещё будет этой проклятой Грейнджер в его жизни?! Влетев в Большой зал, Драко сел на свободное место за столом Слизерина и придвинул к себе тарелку. Поднял голову и чертыхнулся: опять умудрился сесть лицом к гриффиндорцам. Он окинул студентов глазами. Вот и она собственной персоной, тоже сидит к нему лицом, но не смотрит, а весело болтает с очередным рыжим. Странно, что не Уизли. «Ты сказал, что я ничего о тебе не знаю. Я хочу тебя понять». Драко сжал вилку. Никто не хотел знать, что он пережил; никто не хотел его понять. Даже Дафна. Да, она его простила, но при этом не поинтересовалась, что творилось в его жизни последние два года. Как он проходил через ад. Как умирал от страха и безысходности, попав за решётку. Как страшился Азкабана. Не спросила даже, как прошёл суд. Что он говорил? Почему его отпустили? Через что ему пришлось пройти за тот месяц, пока он сидел в камере? Да и знала ли она вообще, что он оказался в тюрьме? Никто не спросил у него про Гойла. Никому и в голову не пришло, что Драко не плевать на его судьбу. А между тем, он искал новости о нём, хотя бы одну строчку. Пусть Драко не считал его ровней, он бы расстроился, если б узнал, что Гойл погиб. Смерть Крэбба в Выручай-комнате его потрясла. На том и сыграла Грейнджер. Драко почувствовал омерзение от того, что так глупо поддался её манипуляциям. Она наверняка преследовала какую-то цель, пыталась втереться к нему в доверие. Он же всего лишь нехороший человек, обязанный заслужить её расположение. К чёрту Грейнджер и её гриффиндорское двуличие! Он никому ничего не должен, тем более ей. И о чём он вообще думает? Умудрился поставить под сомнение отношения с Дафной. С каких пор гриффиндорские стандарты общения стали для него идеалом? Сделав над собой усилие, Драко отвернулся от улыбающейся Грейнджер. В Большом зале наконец объявились Блейз, Трейси и Дафна. Последняя уселась рядом, пытаясь скрыть недовольство. — Куда ты пропал? — Надоело слушать глупую болтовню ни о чём. К тому же у меня завтра руны, нужно заниматься после обеда. — У меня тоже завтра руны, — обиженно напомнила Дафна. — Мы могли бы позаниматься вместе. — Я думал, ты уже всё сделала, — пожал плечами Драко, принимаясь за обед. — Да, но… Ты ушёл, потому что тебя раздражают разговоры о Грейнджер? — В точку. У Дафны вырвался лёгкий вздох облегчения. Она с улыбкой поправила ворот его рубашки. — Прости, больше ни слова о Грейнджер. Драко испытующе глянул на неё. — Обещаешь? — Честно слово! — Дафна вытянулась в струнку и тут же рассмеялась. А у Грейнджер совсем другой смех, не такой искусственный… Драко сердито тряхнул головой и уставился в тарелку так, словно свиная отбивная с запечённым картофелем виноваты во всех его проблемах. Надо взять себя в руки. Почему он так реагирует на одно только упоминание о ней? Ну Грейнджер и Грейнджер. С девяносто первого года она для него Грейнджер, заучка и зануда всея Хогвартса. Он стал уделять мыслям о ней слишком много времени. Пора с этим завязывать. — Драко, всё хорошо? — вернул в реальность голос Дафны. Он повернулся к ней. Улыбнулся одними губами. — Теперь да. После обеда они отправились в библиотеку, а второй свободный урок решили провести в гостиной, всей компанией играя во взрывающиеся карты Блейза. Под компанией подразумевались Драко, Дафна, Теодор и, конечно, сам Блейз. Мораг МакДугал хотела тоже присоединиться, но высокомерно-презрительное фырканье Трейси Девис мгновенно стёрло предвкушающую улыбку с её лица, и Мораг, считавшая Трейси лучшей подругой и во всём на неё равнявшаяся, пристыженно забралась обратно в кресло, закрывшись «Ведьмополитеном». — Первый раз за два месяца отдыхаем на неделе, — заметила Дафна, блаженно прикрыв глаза, пока Блейз перетасовывал карты после третьей партии. — Учителя как будто озверели. Хорошо хоть Гордон дал передышку. — Странно, что ты решила использовать эту передышку для игры с нами, — поддел Теодор. — Для чего ещё я должна её использовать? — Так ведь Хэллоуин на носу! Ты уже готова? Сгораю от нетерпения увидеть твой наряд. Кстати, кому выпала честь сопровождать тебя на бал? Дафна не успела ответить: Блейз сделал неловкое движение, и несколько карт взорвались в его руках. Выругавшись сквозь зубы, он принялся приводить в порядок манжеты рубашки и счищая гарь с ладоней магией. Нотт сложил на столе уцелевшие карты и вопросительно посмотрел на Дафну. В его взгляде плескалась озорная усмешка. — Определённо не тебе, Теодор, — дёрнула плечиком та. Нотт картинно схватился за грудь. — Поражён в самое сердце! — Паяц, — закатила глаза Дафна, но всё-таки не сдержала лёгкую снисходительную улыбку — внимание Теодора было ей приятно и лестно. Когда Нотт отвлёкся, чтобы помочь Блейзу с колодой, она положила голову Драко на плечо и сунула руку ему под локоть. — Так кому же всё-таки выпадет честь сопровождать меня на бал? — промурлыкала она и покосилась на Драко из-под ресниц. Он только сейчас понял, что за построениями тайных планов напрочь забыл о такой формальности, как официальное приглашение на бал. Ох уж эти девчонки… — Мне, я полагаю, — ответил Драко, решив не упускать подаренную возможность. Дафна прижалась к нему всем телом. Стало так приятно и хорошо, что Драко окончательно расслабился. Если б ещё Теодор с Блейзом куда-нибудь свалили, было бы совсем замечательно. — Помнишь тот вечер месяц назад? — тихо спросила Дафна, глядя в камин. Теодор и Блейз хоть и не ушли, но слишком увлеклись каким-то спором, забыв и про игру в карты, и про сидящую рядом с ними парочку. — Какой? — Пятое октября. Понедельник. Я запомнила, потому что… — Она осеклась и отчего-то смутилась. — Профессор Вестенра рассказывал нам на уроке, каким Хогвартс был раньше. Помнишь? Драко кивнул. Да… Тогда речи нового профессора трансфигурации произвели на него неизгладимое впечатление. — В тот день вечером ты допоздна засиделся в гостиной, — припомнила Дафна. — Точно! Я уснул на диване, и ты накрыла меня мантией. Она отстранилась от него, слегка нахмурившись. — Я не укрывала тебя. После того, как мы чуть… Я вернулась в спальню и больше не выходила. — Хм… — невнимательно отозвался Драко. — Значит, это сделал кто-то другой. Дафна провела ладонью по лацканам его пиджака. — Я думала, ты уснул, дожидаясь меня, — шёпотом проговорила она. Он взглянул на неё и тут же утонул в глубине голубых глаз. Дожидался её?.. Драко машинально воскресил в памяти тот вечер, и вдруг висок сильно кольнуло. Он зажмурился и отвернулся, потирая висок пальцем. — Всё в порядке? — встревожилась Дафна. — Да. Нет. Голова заболела. — Драко потёр лоб. Глянул на часы. — Мне пора. Я кое-что не сделал по трансфигурации — хорошо, что ты напомнила. Увидимся на ужине. Он быстро чмокнул растерявшуюся Дафну, немного промахнувшись мимо губ, и покинул гостиную. Прохлада коридора остудила кожу. То ли в гостиной было слишком натоплено, то ли он простудился, только ему вдруг стало не по себе. Он одновременно хотел и не хотел вспоминать подробности того вечера. Словно что-то говорило ему: «Это неважно, это несущественно». И Драко подчинялся, а слабая попытка переломить этот довод гасла, как ненужная в утреннем небе звезда. В библиотеке Драко выбрал самый дальний стол. Никакую трансфигурацию он, конечно, делать не собирался — задание уже давным-давно было выполнено. А раз так… Он запустил руку в портфель, который для вида прихватил с собой, и вынул увесистый том в красном потрёпанном переплёте. Он нашёл его на одном из подоконников и, пролистав несколько страниц, с удивлением обнаружил, что это не учебная литература. Книга называлась «Джейн Эйр» и от первого лица рассказывала о жизни маленькой девочки в приёмной семье. То, что книга магловская, он понял после упоминания привидений, в которых никто всерьёз не верил, и людей-слуг. В мире магии подобное уже несколько веков считалось дикостью. Рассказ его увлёк. Девочка не вызывала отторжения или жалости, защищаясь в меру своих возможностей и возраста. Поступок Джона Рида, ударившего Джейн, вызвал отвращение. Отец всегда говорил, что мужчина, позволивший себе ударить женщину, уже не может считаться мужчиной. Так поступают только трусы и ничтожества. Драться с ней в равном бою на волшебных палочках — да, но опускаться до рукоприкладства — никогда. Поэтому он ощутил нечто вроде отмщения, когда через пару глав Джейн зарядила Джону кулаком в нос. Раскрыв книгу на заложенной странице, Драко заметил подчёркнутые предыдущим владельцем строки: «Если нам наносят удар без малейшей причины, мы должны отвечать самым сильным ударом, на какой способны. Я в этом убеждена: таким сильным, чтобы тот, кто нас ударил первым, навсегда закаялся поднимать на нас руку». Он поймал себя на том, что согласен. — О! Я думала, здесь никого нет. Драко быстро захлопнул книгу, прикрыв обложку ладонью. В проходе между стеллажами стояла Грейнджер собственной персоной. Её взгляд с любопытством пробежался по книге и задержался на корешке. — Чего тебе? — с неприязнью бросил Драко. — Я же говорю: думала, тут свободно, хотела позаниматься. Глаза нет-нет да соскальзывали с его лица на книгу. Драко спрятал «Джейн Эйр» в портфель и поднялся. — Ох, вовсе необязательно бросать свои дела ради меня, — поддразнила Грейнджер. Она пребывала в замечательном расположении духа, отчего раздражала сильнее. «Я заметил, что вы стали общаться». Драко мотнул головой, отгоняя воспоминание о разговоре с Гордоном. Висок снова закололо. Он надавил на него и на секунду зажмурился. — Всё в порядке? — В тоне мелькнуло беспокойство. — Просто уйди с дороги, — прорычал он и стремительно прошёл мимо, задев Грейнджер плечом. Она выглядела удивлённой. — Может, нужна помощь? Её голос вонзался в мозг раскалённой иглой. Голова, казалось, вот-вот расколется надвое. — Эй… — Мне ничего от тебя не нужно! И хватит говорить со мной, слышишь? — Грейнджер отпрянула. — Хватит со мной разговаривать. Мы не общаемся, между нами ничего нет, нас ничто не связывает! — Что здесь происходит? — Из-за стеллажа, словно хищная птица, вынырнула Пинс. — Ничего, — отрезал Драко и ожёг Грейнджер взглядом. — Больше никогда ко мне не подходи.***
Пэнси сидела на кровати в спальне девочек и просматривала краски. Чёрная почти закончилась. Неудивительно. В последнее время этот цвет стал её любимым. Не многим больше оставалось белой, с помощью которой она разводила тёмные цвета, красной, синей и, как ни странно, зелёной. Какие бы мрачные картины ни выходили из-под её кисти, на них обязательно виднелся или кусочек голубого неба или умирающий, но всё ещё зелёный росток в углу. Её соседки тем временем бурно сплетничали между собой. — …а Грейнджер ходит как ни в чём не бывало. Надо было придумать что-то посильнее надписи на доске. — Это завистливо ехидничала Дафна Гринграсс. Трейси злобно засопела. — Так придумай, раз такая умная. — Вот ещё. Буду я опускаться до кого-то вроде Грейнджер… Закатив глаза, Пэнси вышла из комнаты, отрезав дальнейший спор хлопком двери. Ей пришлось жить с Гринграсс, Девис и МакДугал, хотя она с удовольствием поселилась бы одна. Пэнси никогда не отличалась скрытностью или стремлением к уединению, но в последнее время жизнь повернулась к ней такой стороной, что у неё не осталось выбора. Никто из тех, кто вернулся в Хогвартс на повторный седьмой курс, не поддерживал старые убеждения. Только Трейси изредка тявкала на новый режим, но она была неудачницей. Не смогла даже Грейнджер на место поставить. У МакДугал вообще не было своего мнения, а Гринграсс и вовсе интересовалась либо собственной внешностью, либо Малфоем. При воспоминании о нём Пэнси стиснула зубы. Этот скользкий гад снова умудрился выйти сухим из воды. Отделался лёгким наказанием, а теперь вдобавок обзавёлся новой компанией подпевал: Нотт и Забини. Пэнси резко усмехнулась. Когда-то его так называемыми друзьями были она, Крэбб и Гойл. Когда же мир изменился, Малфой предпочёл сменить и круг общения на более приемлемый в новом обществе. Они пытались делать вид, что всё осталось по-прежнему, что старые убеждения живы, но на самом деле просто подстроились под обстоятельства. Под мир, в котором самой популярной персоной в школе стала грязнокровная выскочка Грейнджер. Никто из них не произносил этого слова вслух, а между тем, вещи нужно называть своими именами. Грейнджер — грязнокровка, и Пэнси не собиралась подбирать более удобнее слово в угоду послевоенным порядкам. Коридоры кишели студентами. Они по-идиотски радовались наступающему Хэллоуину. Шестнадцати-семнадцатилетние парни и девушки вели себя, как тупые первокурсники, устраивая розыгрыши и наряжаясь чёрт пойми кем. Им было весело. Пэнси испытывала страх и отвращение. Почти всю неделю она просидела в гостиной, выходя только в Большой зал и на уроки. Домашнее задание она практически не выполняла, нагло игнорируя все предупреждения профессоров и снятые баллы. МакКошка уже дала понять, что не может её отчислить, а полным бездействием ясно показала, что у неё нет рычагов давления. Так что Пэнси поступала по настроению, которое менялось в течение дня со скоростью света. Оказавшись на пятом этаже, она повернула в коридор с тупиком. Отсюда в конце июля она собиралась фотографировать грозу, а вместо этого засняла драку Малфоя и Корнера. Жаль, что ему каким-то образом удалось уничтожить все снимки. Не осталось ни одного, а ведь она планировала продать их «Пророку» за кругленькую сумму. Позже. Когда срок её испытательных работ истечёт, когда она вернётся в родовой особняк и поведёт затворническую жизнь чистокровной ведьмы, когда события улягутся и Малфой попытается подняться из грязи. Тогда она и нанесла бы свой удар. Но Малфой оказался хитрее и изворотливее. Весь в папашу. Странно, что Люциус до сих пор гниёт за решёткой. Видимо, на этот раз что-то пошло не так и проверенная схема «лицемерие плюс взятка» дала сбой. Пэнси подошла к подоконнику. Её родители не были лицемерами. Они боролись за то, во что верили, и попали в тюрьму. Строчки статьи до сих пор прыгали у неё перед глазами. Одно имя ярче других горело среди чёрных, как смерть, печатных букв: Эбенезер Мистфолл. Именно этот человек засадил её отца и мать в Азкабан на двенадцать лет. Двенадцать лет… Она зажмурилась до белых кругов перед глазами, потом быстро открыла сумку, которую прихватила с собой, вынула маленький мольберт, разложила на подоконнике краски и палитру и начала рисовать. Мазки выходили грубыми и резкими. Лежащая перед ней долина предстала в мутных, тяжёлых тонах. По привычке Пэнси окрасила небо, выглядывавшее из-за мрачных туч, в бледно-голубой цвет, а кое-где на пологих холмах виднелись зеленоватые пятна, но рука дрогнула, и она широкими движениями кисти уничтожила эти островки жизни. Полотно окончательно приобрело грязно-серый оттенок одиночества и неопределённости. — Весьма… пессимистично. Пэнси вздрогнула, едва не выронив кисть. — Не знал, что ты увлекаешься живописью, — сказал Сэнди, подходя ближе и с интересом рассматривая этюд. Захотелось спрятать рисунок, отпечаток её души, от чужих глаз. Тоска, злость, бессилие — всё это сейчас красовалось на мольберте, который беззастенчиво продолжал разглядывать этот странный юноша. Одет он был не менее странно: алый плащ с нелепым воротником-стойкой, старинный сюртук с дурацким жабо, длинные кружевные манжеты из-под рукавов с крупными позолоченными пуговицами… Вопрос вырвался сам собой. — В кого ты вырядился? Сэнди отвлёкся от созерцания пейзажа и озорно улыбнулся. — Граф Дракула. — Кто? — Граф Дракула. По поверьям, самый первый бессмертный, питавшийся человеческой кровью. Говорят, умел обращаться летучей мышью. — Зачем ты разгуливаешь по школе в таком виде? — Так ведь Хэллоуин! Родители рассказывали мне, что во время их учёбы в Хогвартсе всегда проводилась Хэллоуинская неделя. Ужасно рад, что её решили вернуть. Теперь трудно понять, кто с какого факультета. Все стали одинаковыми. Пэнси принялась убирать инструменты. — Люди никогда не будут одинаковыми. — Почему? Идиотский вопрос, заданный самым наивным тоном, заставил её посмотреть на приставучего собеседника. — Потому что есть понятия рода, фамилии, чистоты крови, наконец, — раздражённо проговорила она. — Ты, видно, с Гриффиндора, иначе знал бы такие элементарные вещи. Сэнди склонил голову на бок. — А тебе так хочется узнать, с какого я факультета? — Мне плевать, с какого ты факультета, — отрезала Пэнси, старательно демонстрируя безразличие. — Раз настолько стыдно за выбор Шляпы, это только твои проблемы. — Значит, по-твоему, если я не выпячиваю факультетскую принадлежность, это признак стыда или стеснения? Пэнси бросила на него полный презрения взгляд. Сэнди только пожал плечами. — Я просто не вижу смысла в гербах и прочей мишуре. Разве нас определяет эмблема или цвет формы? Это всего лишь ярлык. Искусственное разделение, мешающее людям свободно общаться друг с другом. Вот я, например, могу подойти к любому студенту и завести с ним беседу. Важно то, какой я человек, протяну я руку помощи или откажу. А вовсе не название моего факультета, выдуманное только для того, чтобы учителям и директору было удобнее нами управлять. Пэнси покосилась на него через плечо. Сэнди выглядел откровенно глупо в своём карнавальном костюме. Брюки были немного короче положенного, но его это ничуть не смущало. Вдобавок волосы находились в полнейшем беспорядке. В прошлый раз они были гладко зачёсаны. Сейчас же стало заметно, что они слегка завиваются. — Всего лишь ярлык… — повторила она и хмыкнула. — Так говорят ничтожества. — По-твоему, я ничтожество? В его голосе не слышалось обиды, только искреннее любопытство. — Я вообще не знаю, кто ты такой. — Но хотела бы узнать? Пэнси не ответила. Раздался звон колокола. — О! Пора на урок. Идём? — У меня нет урока, — бросила она. — Разве? — удивился Сэнди. — Я был уверен, что у вас трансфигурация после обеда. — Не твоё дело, — огрызнулась Пэнси, впихивая в сумку мольберт, — иди куда шёл. — Теперь понятно, почему Слизерин постоянно теряет баллы. Пэнси вскинула голову и прищурилась. Ну нет, если б этот тип был со Слизерина, она бы знала. Просто следит за соревнованием. Многие следят. В этом нет ничего подозрительного. — У тебя самого разве нет занятий? — выпалила она, видя, что «граф Дракула» не собирается уходить. — Вообще-то защита от Тёмных искусств. У нас была контрольная, но я сдал на первом уроке и теперь свободен. Так что, идём? — Я же сказала: отвали. — Проклятый мольберт никак не хотел влезать в сумку. — Вестенра рассвирепеет. — Плевать мне на это. — Но тебя же могут отчислить. Пэнси расхохоталась. — Отчислить? Интересно, что такого я должна натворить, чтобы меня отчислили? Поверь, я точно знаю, что МакКошка ничего не сможет сделать, только если я не подниму в школе бунт против грязнокровок. Сэнди странно дёрнулся, по его лицу пробежала мимолётная судорога. — Неужели война ничего не изменила для тебя? — спросил он совсем другим голосом, из которого вмиг исчезла насмешливая лёгкость. — Неужели ты не поняла, что, когда льётся кровь, нет никакой разницы, какого она цвета? Пэнси передёрнула плечами, отгоняя мерзкое ощущение, вызванное его словами. Странное чувство всколыхнулось из глубины души, и на память вдруг пришли рыдания какого-то четверокурсника, у которого погиб старший брат; перепуганные глаза мальчишки на перроне, осиротевшего после войны и провожаемого неприятного вида женщиной; пустое, как маска, безжизненное лицо одного из рыжих близнецов. И ещё много-много лиц, взглядов, голосов… Она мотнула головой. Хватит! Её это не касается! Все эти люди, имён которых она не помнила или вовсе не знала, чужие судьбы и проблемы. К чёрту их всех! Они сами выбрали сторону, сами не захотели подчиниться. Никто не заставлял их идти на смерть. «Но ведь это вы развязали войну и вынудили их сражаться». Пэнси сжала виски, пытаясь заглушить внутренний голос. Нет! Всё было не так! Они пришли в чужой мир и чуть его не разрушили. Это была самозащита! — Пэнси? Она диким взглядом уставилась на Сэнди. Странная мысль неожиданно пришла ей в голову, и она, словно во сне, шагнула к нему и протянула руку. Жёсткая материя под пальцами, мягкие волосы, гладкая прохладная кожа. Настоящий. Значит, она ещё не сходит с ума. Отпрянув, Пэнси снова схватилась за мольберт, пытаясь запихнуть его в сумку. — Меня это не касается, это не моё дело, мне всё равно, — бормотала она, как заклинание. — Я буду делать то, что захочу. — Даже если это разрушает твою жизнь? ХРРЯСЬ! Сумка с треском лопнула, и все принадлежности для рисования рассыпались по полу. Свежий рисунок, словно осенний лист, медленно опустился на каменный пол к ногам Сэнди. Он поднял его и отряхнул. — Ты одинока. И несчастна. — Сэнди протянул ей рисунок, и она машинально сжала его в пальцах. — Тебе больно и обидно. Ты чувствуешь себя лишней в мире, который когда-то был тебе домом. Пэнси замерла, будто заколдованная, заворожённо глядя в его бездонные голубые глаза. Сэнди тем временем вынул палочку, восстановил порванную сумку, собрал в неё выпавшие вещи и аккуратно положил на подоконник. Пэнси молча следила за его действиями. — Конечно, ты можешь делать то, что сама захочешь. Это вообще не моё дело, — смущённо проговорил он, немного потоптался на месте и ушёл. Пэнси так и осталась стоять, беспомощно прижимая к груди свой рисунок. Только в носу у неё странно щипало, а коридор расплывался перед глазами.***
В это пятничное утро Драко не торопился с завтраком. Первых двух уроков у него не было. Дафна планировала сесть за домашнее задание по трансфигурации, что автоматически подразумевало участие Драко, но ему хотелось отдохнуть и от неё самой, и от бесконечной воркотни о Хэллоуине, поэтому он решил пересидеть первый урок в каком-нибудь малопосещаемом месте, а затем присоединиться к ней. Гордон сидел хмурый и задумчивый. Вектор то и дело бросала на него косые взгляды, но тот ничего не замечал. Драко вспомнил фотографию. Что всё-таки значит «была», оброненное на вопрос о дочери? Надо ли это понимать, как то, что… Он снова посмотрел на профессора защиты от Тёмных искусств. Судя по его лицу и долгой паузе перед ответом, всё обстояло именно так: у Гордона была дочь. Была. Дочь, при мимолётном взгляде поразительно напоминавшая Грейнджер. Что, кстати, он говорил об их общении? Что он там заметил? Какой-то бред сивого фестрала. Если Гордон имел в виду совместные задания по защите, так это не общение, а вынужденная мера… Висок больно кольнуло. Чёрт! Размышления о Грейнджер каждый раз приводили к противной пульсации в мозгу. Он поднялся. Плевать, что имел в виду Гордон и что ему почудилось. Между Драко и Грейнджер ничего нет, особенно теперь, когда парные задания по защите закончены. В библиотеке в это время дня было многолюдно, так что Драко направился прямиком к залу наград. Вот уж где точно никто не бывал, к тому же это единственное место в замке, за исключением спален и гостиных, где не висело ни одного портрета. Добравшись до четвёртого этажа, Драко подошёл к развилке: один коридор вёл к библиотеке, другой — к залу наград. Слуха достигли голоса. — Раз тебе понравилось новое прозвище, Грейнджер, я так и буду тебя называть. — Значит, это всё-таки твоих рук дело? Стоило догадаться. На такие заоблачные остроты способна только ты. Десять баллов со Слизерина за непотребную лексику, Девис. Я поставлю Слизнорта в известность. Стук каблучков по каменному полу. — Удар по больному всегда попадает в цель, да?! Шаги замерли. — Ну раз ты завела речь о больном… Джулиан пригласил меня на бал сразу после собрания. Я ему отказала, так что можешь попытать счастья… Ах нет, совсем забыла. Он ведь уже пригласил Грейс Аллен. Какая досада! Но, вижу, ты уже в курсе… Драко едва успел шарахнуться в сторону от вылетевшей из-за поворота Трейси. С кончика волшебной палочки, торчащей из сумки, летели искры — такие же ярко-красные, как её лицо. Следом появилась Грейнджер. Она явственно вздрогнула при виде Драко. — Ну ты и стерва! — вырвалось у него. Грейнджер напустила на себя невозмутимый вид: — Предполагалось, что здесь никого нет. — Как видишь, ты ошиблась. Повисла пауза. Драко смотрел на Грейнджер, а Грейнджер смотрела на Драко. И вдруг рот его сам собой открылся: — Долго будешь меня рассматривать? Или у главной заучки Хогвартса не осталось насущных дел? Например, готовиться к Хэллоуину. Если, конечно, тебе знакомо таинство подготовки к балу. Держу пари, ты единственная заявишься в школьной мантии. Да и с кем тебе идти, раз ты отказала Холланду? С воображаемым парнем? Грейнджер никак не отреагировала на обидные слова, и под её пристальным взглядом всё сказанное показалось вдруг детским лепетом. Драко развернулся и быстро пошёл прочь, злясь на себя за дурацкое поведение. Зачем он с ней заговорил? Сам велел ей не подходить, и сам же повёл себя, как тупой первокурсник. Чёртова Грейнджер. Её стало слишком много в его жизни! Раздосадованный, Драко вышел к Главной лестнице, ведущей в вестибюль. У центрального входа, как обычно, дежурили два аврора. Вдруг нога соскользнула со ступеньки, и Драко схватился за перила, чтобы удержать равновесие. На пороге замка стоял человек, которого он меньше всего ожидал увидеть в Хогвартсе: Майкл Корнер.