Чтобы ты не забыла

Очередной самолёт покинул взлётно-посадочную полосу, исчезнув в небе белой полоской среди мириад звёзд. Чёрное табло давало расписание рейсов, иногда прерываясь на небольшие объявления в роде: «Разыскивается…» или «Будьте бдительны…». Скоро одиннадцать, а людей так много. Спешат, спешат. Грузят багаж на конвейерную ленту, проходят регистрацию, плачут, провожая родных, с кем-то говорят по телефону… - Объявляется регистрация на рейс 56241. Пассажирам просьба пройти к стойке регистрации. – Объявил механический голос неизвестно откуда, но слова, казалось, окутали весь аэропорт. - Пора, милая, - женщина положила руку ей на плечо. Девушка оглянулась. Мама. Да, это мама. И она говорит, что нужно идти. Только вот что-то не отпускает. Или кто-то. Она всё время стояла и смотрела куда-то сквозь чистые, блестящие панорамные стёкла, ожидая. И до сих пор продолжала ждать. Жаль, жаль, что мелкие детали так быстро стираются из памяти. Непроизвольно, просто так получается, и с этим уже ничего не поделать. Леви крепче сжала ручку чемодана, продолжая выискивать пока ещё такие чёткие и значимые для неё черты лица. Стоя сейчас около жёстких синих кресел яркого, сочного оттенка индиго, она прокручивала в памяти каждую деталь, отчаянно желая не забыть ни одной морщинки. У него были алые глаза, больше близкие к красному. Да, да, именно так. При свете такие насыщенные, словно живая артериальная кровь, а в сумерках или даже ночью становились такими глубокими, тёмными, как молодые ягоды вишни. Если мозг сотрёт образ этих глаз – она распрощается с жизнью. Ничего уже не будет ей так дорого, как этот взгляд. Леви помнила, что у него прямой нос, много пирсинга на лице, хищная, ехидная улыбка… Она почти всегда была такой одинаковой, но в то же время такой разной… Его улыбка могла выражать насмешку, злорадство, латентное удовлетворение, снисходительность… И, о, чёрт, как же было приятно осознавать, что только у неё получалось безошибочно определять значение каждой из этой улыбок в тот или иной момент. - Дорогая, время, - не договорил мужской голос за её спиной, давая понять, что нет смысла больше ни ждать, ни надеяться. – Он не придёт. Леви посмотрела на обладателя голоса. Папа. Они летят все вместе, и времени на призрачную веру уже нет. Нельзя пропустить этот рейс. Нельзя всё откладывать и отменять ради того, кого здесь даже нет. Мама поправила шапку на её голове. Потом Леви сделала это снова, словно желая показать самостоятельность хоть в чём-то. Если бы её спросили – хочет ли она улетать, то, конечно же, девушка сказала бы нет. Только порой «хочу» и «надо» кардинально отличаются друг от друга. Было необходимо улетать. Какой-то оздоровительный центр… Или дорогостоящая клиника… А, может, она согласилась участвовать в тестировании нового экспериментального препарата… Уже как-то подзабылось, да и не важно: всегда есть те, кто напомнят ей обо всём. Леви засунула свободную руку в карман куртки и кивнула, глянув на женщину за стойкой регистрации. Пора. Все втроём двинулись к сотруднице аэропорта. Леви переминала пальцы, спрятанные в кармане, и вдруг нащупала что-то холодное и твёрдое. Она повертела предмет в пальцах и поняла, что это кольцо. Вынув украшение на свет и взглянув на него, её вдруг осенило. Это кольцо. Она помнит. Оно попалось в коробке кукурузных хлопьев, что они ели на завтрак. Якобы золотое с прозрачным голубым камушком. Скорее всего, стекляшка. « Согласны ли вы жить в горе и в радости? – пафосно пробасил он, - В здравии и болезни?.. – тут уже осёкся. Неловко. А потом напряжение спало так же быстро, как и появилось, - Ну что?» – спросил он, осторожно одевая колечко на её палец. «Фу, какой ужас!» - рассмеялась она тогда, одёрнув руку, но больше не расставалась с этим внезапным подарком. А потом потеряла его. Неужели не заметила, как оно соскользнуло с пальца и всё это время покоилось в глубине кармана? Леви смотрела на это кольцо, на этот камушек… Неужели пол года пролетели так быстро?