Леди Ровена

— Леди Ровена, я вас прошу! — останавливается у подножия лестницы молодой человек крепкого вида. — Хотя бы подумайте! Ваша мудрость и ум помогут детям обучаться, не будет больше неконтролируемых выбросов магии, не будет гонений! Ты останавливаешься у двери фамильного замка, с превосходством и неким презрением глядя на забавного юношу, который осмелился так нагло ввалиться в твой дом. Усмехаешься, опуская полы юбки, аккуратно касаешься двери рукой, немного облокачиваясь об неё. Это простодушие, наглость и добродушность цепляли. — Я подумаю над вашим предложением, — говоришь холодно, делая вид, что тебя это ни капельки не интересует. — Ответ пришлю вам совой, сир Годрик. — Благодарю, мисс Рейвенкло! — он улыбается так ярко, будто вы с ним знакомы сто лет и невольно тоже улыбаешься, отворачиваясь, чтобы он не увидел, и заходишь в свои одинокие, каменные, холодные, хоть и родные стены. А вечером пишешь ответ на скорую руку, не потому что тебя крайне заинтересовал этот юноша, нет! А потому что хочешь учить детей… И наблюдать за Годриком, иначе он дел натворит! Определенно точно! *** Вчетвером стоите посреди огромной поляны, напротив которой находится довольно жуткий лес, в другой стороне озеро странноватого вида с русалками и гриндилоу, довольно далековато находится маленькая, почти что крошечная, деревушка. — И что мы тут забыли? — первым подаёт голос мистер Слизерин, определённо скользкий, но умный человек. Невольно проникаешься к нему уважением. — Мы тут построим школу, — радостно произносит мистер Гриффиндор с дерзкой улыбкой на губах, разводит руки в стороны, как бы показывая всю территорию. Он уверен в своём решении. Он ненормальный. — Годрик, нет! — чуть ли не кричит Хельга, милая целительница с ржавыми волосами и добрыми глазами. — Здесь же опасно! Куча всяких тварей, которые могут… — Дорогая! — мужчина оборачивается к подруге, обнимает за плечи и плавно проводит рукой по воображаемой границе горизонта. — Посмотри! Разве тут ужасно? Видно, как она расслабляется в руках у Гриффиндора и тихо, мягко произносит: «Да!». Слизерин медленно подходит к ним, становится рядом с лучезарной девушкой и смотрит куда-то вдаль. Годрик оглядывается через плечо, смотрит внимательно в твои карие глаза, так пронзительно, будто ищет ответ, ты замечаешь это и закусываешь губу, чтобы не улыбнуться, кажется, он всё понимает, поэтому улыбается, не кому-то, а тебе. — Ровена, иди к нам! — говорит мужчина, чья каштановая шевелюра, отливает красным в свете заходящего солнца. И ты идёшь, становишься рядом с Гриффиндором, по его левую руку, и смотришь вовсе не на закат, как он, а на его благородный профиль. «И я тону, в своём отчаянии и его глазах…» — думаешь ты, заставляя себя перевести взгляд на менее ослепляющее солнце. *** Сидишь в башне, в созданной своими же руками библиотеке. Читаешь одну из книг, специально привезённой из дома. Чувствуется, что делаешь благое дело. Всё-таки ради детей, чтобы им было хорошо. Где-то между стеллажами раздался грохот, похожий на гулкий сход лавины в горах, заставивший оторваться от чтения и быстро пойти на голос Годрика, который не стеснялся в выражениях. — Что ты творишь?! — шипишь, совсем, как змея Салазара, смотря на Гриффиндора, заваленного книгами. — Святой Мерлин, как ты умудрился? Тяжело вздыхаешь, быстро взмахивая палочкой и заставляя книжки встать на место. — К сожалению, их не восстановить! — усмехается Годрик, становясь на ноги и указывая на скудный букетик поломанных полевых цветов. — Кто же знал, что у тебя тут так мало места! — Это ты большой! И вообще внимательней нужно быть, — фыркаешь ты, отворачиваясь и смотря в окно. — Ты что-то хотел? Цветы зачем-то принёс, как будто на свидание звать пришёл. Видишь, как мужчина мнётся, неуверенно потирает нос, опустив бедный букет. — Ну… вообще-то, да! — выпаливает, как на духу, улыбается, лев. Ты же удивлённо смотришь на него круглыми глазами. — Просто я подумал, что раз ты нравишься мне, а я тебе, то почему бы… — Что? — перебиваешь его, звучит громко и грозно, голос отбивается от стен, — Ты нравишься мне? — фыркаешь, садишься на стул, смотришь с надменной усмешкой. — Ты ничего не перепутал, Годрик? Улыбка исчезает с его лица. Годрик сжимает челюсти. Смотришь на него в замешательстве. — Так значит? — жестко произносит волшебник. Никакой ласки, доброты и даже намёка на благодушие. С языка вдруг срываются слова, совершенно грубой и холодной твоей натуры: — А на что ты надеялся, Гриффиндор? Конечно, нет! — вдруг осознаешь, что в твоём голосе звучит сталь, совсем, как у отца. Внимательно смотришь, как он медленно сжимает кулаки. Слышишь, как трещат стебельки цветов. Но зачем-то драконишь ещё больше, смотря прямо в его зеленые глаза. Тебя захлёстывает странная волна удовлетворения. Он резко отбрасывает букет в сторону, и ты вздрагиваешь от неожиданности. Однако его голос на удивление спокоен: — Что ж… — отвешивает шуточный поклон. — Я больше вас не потревожу, будьте спокойны, леди Ровена. *** Сидите в Выручай-комнате, созданной Хельгой, наверняка специально для таких случаев: — Я — дура, Хельга! — ревёшь на плече у подруги, пока та успокаивающе гладит тебя по волосам. — Зачем я это ему сказала? Мне же он нравится! — Может ещё не поздно извиниться? — с надеждой в голосе спрашивает подруга, но ты, отрываясь от неё, вытираешь рукавом мантии глаза и отрицательно качаешь головой, заливаясь в новом приступе слёз. — Он сказал, что больше не потревожит меня… — лепечешь сквозь рыдания. — Он… никогда… — Ну-ну… — произносит подруга и обнимает ещё крепче. *** Стоишь посреди его частично сожженной комнаты, к тому же погромленной после схватки Салазара и «этого-же-просто-Джорджа-который-хотел-поиграть», а в народе — «Чёрного Гебридского дракона». Смотришь на обожженные стены. Молчишь. Хельга давно уже утащила потрёпанного Слизерина в его подземелья. — Не молчи, — вдруг произносит напряжённая фигура у окна. — А что мне сказать, Годрик? — говоришь тихо и спокойно, хватит этой истерики. — Что это было безрассудно, опасно, что я не должен был так поступать, что не должен был держать дракона в своей спальне, что он мог меня съесть и так далее! — он поворачивается к тебе, смотря на тебя своими зелёными глазами с ноткой какой-то надежды. — Только не молчи! Это меня убивает не лучше меча или «авады». — Ты всё сказал, — хочется сказать много, но почему-то не говориться. Он тяжело вздыхает, проводит рукой по своим отросшим волосам, зачёсывая их назад. — Ты… ты такая сложная, такая холодная, — говорит он и медленно подходит к тебе, — Такая не чужая, такая не моя, но такая волшебная, — выдыхает слова почти, что в губы. — Скажи… прекрати изводить своим видом, взглядом, образом в памяти. — Да… — шепчешь ты и неуверенно целуешь его своими тонкими, горячими губами. *** Смотришь на новорождённую девочку, которая хлопает своими зелёными, точно отцовскими, глазами. Она молчит, с интересом рассматривая мир вокруг. Годрик наклоняется ближе, рассматривает своё творение и строит рожи. — Ай! — вдруг произносит мужчина, а ты видишь, как эта малютка ухватила собственного отца за бороду. — А, ну, львёнок, пусти! Коротко смеёшься. — Как мы её назовём? — спрашиваешь у Гриффиндора ты вполне логичный вопрос. — Может Хелена? — Мне, кажется, что лучше Елена, — произносит мужчина и касается пальцем её носа. — Пип! Чей это тут носик? — Елена… Тоже красиво! — соглашаешься с мужем ты. — Главное не пускать её гулять одну по Хогвартсу! Боюсь, твои двигающиеся лестницы заведут её в «Тайную комнату» и там её съест ручной змей Салазара. — Он говорит, что у него нет змеи. — И ты ему веришь? — Годрик хмурится, но молчит. *** — Я должен его найти! — рычит Гриффиндор, беря свой меч и небольшую холщовую торбу. — Он ответит за всё! — Не смей, слышишь? Он сделал свой выбор, а у нас семья! — загораживаешь собой дверь вашей спальни, благо дочь у Хельги сейчас. — Если ты уйдёшь — я тебя не приму обратно, Годрик, ты же знаешь, гордость мне не позволит! — Я должен… — Ты должен мне! Ты должен Елене! — орёшь, как прокаженная, кажется, все обитатели этого замка слышат твой вопль. Он молчит. Смотрит на тебя. Бросает на пол и сумку, и меч. Подходит ближе. Касается своими губами, нежными и невесомыми, как воздух, твоих зажмуренных век, а потом и щеки. А поутру на его подушке ты находишь лист, где его корявым почерком написано всего одно слово: «Прости!». Лукаво усмехаешься. Таков Годрик Гриффиндор. *** — И что ты ей скажешь? — за чашкой чая спрашивает Пуффендуй и косится на Елену, собирающую в её оранжерее цветы. — Ничего, — ставишь чашку на блюдце. — И ты не говори. — Её имя Елена Рейвенкло, не Гриффиндор, — категорично произносишь, немного зло глядя на подругу. — А у великого Годрика Гриффиндора, не было ни детей, ни семьи, ни возлюбленной. — Не думаешь, что это не совсем честно по отношению к ней? — зачем-то возбуждает эмоции Хельга. — А по отношению ко мне он честно поступил? — фыркаешь ты и встаёшь со стула. Хочется кинуть в Пуффендуй «круциатус». — Елена, пора учиться! Зеленоглазая девочка бежит вприпрыжку с букетом полевых цветов и смело берёт тебя за руку. — Мама, смотри! Они красивые? — Елена демонстрирует тебе тонкие стебельки с маленькими цветками на них. — Да, дорогая, — соглашаешься ты. — Но они имеют свойство очень быстро умирать.