***
7 год Первой Эпохи Ангбанд, покои Моринаро и его жены
В тот час, когда однорукий Майтимо передает Финвэ-Нолофинвэ венец Верховного Короля Нолдор, Моринаро просыпается оттого, что чувствует, как через него кто-то перелезает. Внук Феанаро медленно открывает глаза и видит, что на него смотрит один из его сыновей. - Атто! – взвизгивает малыш, и валится на кровать, звонко смеясь. - Мальчик мой! – восклицает Моринаро, протянув руки к сыну. Но Тьелперинкварион не давшись в руки, строит отцу смешные рожицы. Это веселит Моринаро и он широко улыбается. И проснувшаяся, от звонкого смеха сына Тинувиэль, облегчено вздыхает, ибо замечает в глазах мужа искорки позабытого им счастья. - Опять вылез из кроватки… – поясняет Моринаро, заметив любящий взгляд Лэнвиэль. – Скучно ему… - Мне скучно! – вторит отцу мальчик. – Ты обещал мне показать самоцветы! Улучив момент, Куруфинвион заключает в крепкие объятия своего сына, и щекоча его со смехом говорит: - Эру! Неужели и я был такой же несносный? Ведь и я будил своего отца и просил показать мне его мастерскую. В этот самый момент дверь покоев открывается и на порог переступает чем-то встревоженный Майрон. Тинувиэль лежавшая подле супруга, инстинктивно подтягивает одеяло на себя. Аулэндил не часто врывался вот так в их с Моринаро спальню. Только когда случалось что-то немыслимое… Вошедший в комнату без стука Майрон, застывает в дверях, увидев прекрасную картину: Тинувиэль лежит рядом с широко улыбающемся Моринаро, который тискает своего сыночка. Это удивительное зрелище, что семья нолдор праздно проводит свое время, когда как в темных подземельях их сородичи испытывают только нестерпимые страдания и ужасную боль. - Атто! – тихо хихикая от щекотки и поцелуев отца, восклицает Тьелперинкварион. – Я хочу в мастерскую! Я хочу посмотреть на самоцветы! Наблюдая за воспитанником и его малышом, Майрон не может не улыбнуться. Хоть его все еще снедает беспокойство за Моринаро, что всего несколько месяцев назад был практически на грани гибели. - Ах, какое пламя пляшет в глазах нашего Тьелперинкваро Младшего! – восклицает Майрон, с печалью наблюдая за возней воспитанника и его первенца. - Да он весь будто ожившее пламя! – соглашается с Аулэндилом Тинувиэль. - Да будет так! Отныне звать я буду Тьелперинкваро Младшего не иначе как Нарофинвэ, – поднявшись на ноги, торжественно произносит Моринаро, держа в руках притихшего мальчишку, – Ибо он столь пламенный, что иногда кажется, что плоть его светиться во тьме ночной! - Наро… Финвэ… – тихо произносит юный нолдо, пытаясь запомнить свое отцовское имя. Наблюдая за этой прекрасной семейной идиллией, Майрон вспоминает, каким пылким был его воспитанник в юном возрасте…***
1495 год Эпохи Древ Ангбанд, покои Руки Тьмы
Майрон, как айну, не нуждается ни в отдыхе, ни в пище. Но иногда он все же приходит в свои покои и отдыхает — после того, как до этого применял сильные чары или слишком много проводил времени пытая непокорных квенди, чья воля была тверже кремня. Фана нуждалось в отдыхе. Сегодня он как раз слишком много сил потратил на одного из советников Новэ, и поэтому решает отдохнуть недолго, чтобы восстановиться. С триумфальным возвращением Мелькора Руке Тьмы приходиться выкладываться больше, ибо желает его Господин отомстить презренным Валар. Да вдобавок кроме подготовке к войне, Майрону поручили следить за этим слишком активным щенком! При воспоминании о мелком остроухом недоразумении Аулэндил сыплет проклятьями, которыми позавидует сам Намо. Этот настырный нолдо за несколько месяцев, успел довести его до белого каления. В основном тем, что везде таскался за ним, совал всюду свой не в меру любопытный нос и капризничал по любому поводу, закатывал бурные истерики, за что получал пощечины, подзатыльники и тумаки. И это за пару месяцев! Усевшись в глубокое кресло и закрыв глаза, Майрон пытается погрузиться в грезы. Стоит Аулэндилу задремать, как дверь в его комнату внезапно открывается и в проёме показывается мордашка его воспитанника. - Чего тебе? – посмотрев с великим недовольством нолдо, спрашивает Рука Тьмы. - Я услышал чей-то истошный крик. Он меня напугал. Можно я побуду рядом с тобой? - Тебе показалось, – подавшись вперед, сухо произносит Майрон. – К тебе никто не подберется, не бойся и возвращайся в свою кровать. - Но я бою-у-у-усь! – вскрикивает Куруфинвион, входя в комнату. – Позволь мне остаться у тебя! - Ладно, иди сюда, – с недовольством в голосе, произносит Аулэндил, понимая, что просто так от мальчика не отвяжется. Ребенок моментально подбежав к креслу, карабкается на Майрона. Юный нолдо рьяно прижавшись к своему воспитателю, тут же закрывает глазки. Рука Тьмы лишь тяжело вздыхает и слегка приобнимает ребенка за плечи... - Ты покажешь мне мастерскую? Я хочу вновь увидеть самоцветы! - Конечно, покажу. И более того, я раскрою твой талант и ты станешь великим мастером, чье искусство сравниться с искусством твоего дедушки Феанаро! – удивляясь тому, что даже будучи сонным и испуганным мальчик мечтает о мастерской и о славе, отвечает Майрон. Через пару минут тишины Майрон обнаруживает, что ребенок прижавшись к его груди, сладко спит. При этом мальчик пускает струйку слюны на расшитую золотыми нитями тунику Руки Тьмы. Какое-то время Аулэндил с недоумением смотрит на эту прекрасную картину, а потом вдруг гладит юного и такого беспомощного нолдо по шелковистым волосам и спине. - Бедное дитя… – неожиданно проникшись теплыми чувствами к отродью непокорных квенди, тихо произносит Майрон. Другими глазами сейчас смотрит Рука Тьмы на оторванного от дома, обманутого, напуганного и беззащитного ребенка! Ненависть сникает, а на ее место приходит новое чувство – привязанность… Конечно, юный нолдо чист и невинен, и не виноват в том, что ныне обитает тут и что нянчиться с ним приходиться именно Майрону. Конечно, ребенок бы с удовольствием остался с родителями, но теперь ему приходиться получать затрещины от чужого мужчины. Проникнувшись сочувствием и жалостью к маленькому нолдо, Аулендил решает, что воспитает из мальчика настоящего мастера, который будет его верным последователем.***