Бег назад.

— Поговорим? — Должен признать это было очень неожиданно, кто бы мог в это поверить. — Кента заметно расслабился, держа на прицеле чужую голову. — Сын признанного паладина, Окумура Рин, оказался не более чем полукровкой, но даже тут ты умудрился выделиться. Синий огонь, ну надо же.       Рин нервно облизал губы, пытаясь заранее построить диалог в собственной голове. Раз уж Танака сам решился поболтать, упускать такую возможность не стоило. Все же сейчас действовать нахрапом в заведомо проигрышной ситуации для него — подписать себе смертный приговор. Чем-то эта ситуация была даже знакомой и вызывало чувство дежавю. Профессиональная практика экзорциста полудемона, казалось, просто обязывала нахождение под чьим-либо прицелом, так что опыт и четкий алгоритм действий имелся. — Выделиться? Что же особенного в этом огне? — На моей памяти им обладало только одно существо, но ты не он. — Кента не заставил долго ждать. Похоже разговор искренне его забавил, что не добавляло Окумуре-старшему оптимизма. — В любом случае тебе не кажется, что эта ситуация невероятно интересна сама по себе. Пятнадцатилетний юноша, который прекрасно управляется с синим пламенем. Что же скажет твой отец, когда все так неожиданно обернется? — А что он может сказать?       Рин сжал зубы и осторожно ухватился за рукоятку Курикары, как за последний аргумент. Это действие не осталось незамеченным: Танака сбился с мысли и по-птичьи наклонил голову влево, словно пытался пристыдить незадачливую жертву. — Не стоит этого делать. — Почему же? — Ты смертен. — Окумура-старший вздохнул, пожалуй этот ответ был вполне достоин какого-нибудь ужастика, но не реальной жизни, хоть и звучал очень в тему. — Все мы когда-нибудь умрем. — Но не прямо сейчас. — Кента хмыкнул. — Так почему же я все еще жив? — Может мне хочется сдать тебя Ватикану, получить за это награду, премию, знак героя. — Рин резко задержал дыхание, казалось, что его огрели сковородой. — Думаю золотая медаль будет прекрасно смотреться на моей шее. — Ты понятия не имеешь, что дают экзорцистам в качестве поощрения, не так ли?       Кента беззаботно убрал от головы Рина пистолет и почесал его дулом затылок, прежде чем вернуть оружие в изначальное положение. Только не плохая выдержка не дала Окумуре-старшему истерически рассмеяться. Казалось, взрослое сознание бойца ближнего боя сейчас упрямо бьется о стенки в тесной черепушке из-за невинного жеста Танаки.       Сын сатаны убрал руку от рукоятки меча и осторожно повернул голову так, чтобы дуло оказалось прямо между глаз. Сомнение и раздражение в его следующей фразе заметил бы даже глухой. — Он хоть заряжен? — Ну… Вроде. — Спокойное пожатие плечами от Кенты стало последней каплей.       Рин быстро просчитал ситуацию и ударил рукой по чужому сгибу локтя. С глухим стуком на бетонный пол упала игнорируемая Курикара, которая освободилась от плена ладоней первой, после чего к ней присоединился и знакомый пистолет.       Кента ударил быстрее, его кулак прошелся по касательной в челюсть, но этого хватило, чтобы заставить Окумуру-старшего разочарованно зашипеть. Несмотря на свою усталость и отсутствие былой реакции, следующему на очереди досталось все-таки Танаке. Удар получился слабым, но ощутимо выбил дух, заставив еле заметно скривиться.       Ухватившись за плечо Рина одной рукой, Кента заехал ему в печень и моментально свалился на бок от подсечки. Бетонный пол оказался не лучшим местом для отдыха, что тем не менее никому не помешало. Окумура-старший получил еще одно ощутимое приветствие в щеку, повалив врага на лопатки. Уличные драки были почти буквально его стихией, где победил тот, кто бьет сильнее. Танака теперь мог похвастаться начинающим синеть фингалом и быстро выдохся.       Рин сидел на поверженном противнике в области поясницы с занесенным кулаком. Кента явно был не согласен продолжать мордобой и закрыл лицо руками, ожидая нового удара. Видимо, одного фингала под глазом слишком умному художнику хватило. — Да что ты за человек такой?! — Уу… Сначала бьет, потом спрашивает. — Кента так и не убрал рук от лица, словно пытался таким образом исчезнуть.       Рин как-то обреченно поднялся на ноги и подобрал с пола брошенное оружие. Первым осмотру подлежал пистолет. Окумура-старший достал магазин и неопределенно покачал головой. Одна серебряная пуля там все же была, одиноко стоящая на ней печать Ватикана вызвала вялую улыбку. — Что же ты не выстрелил? — Ты так низко ценишь мои умственные способности. — Танака со стоном поднялся с бетонного пола. — Я все еще в своем уме. — Тебя там не сильно приложило? — Нет. А что? — Да вот думаю. В больницу тебя или как. — Вопреки собственным словам, Рин даже не подумал о том, чтобы помочь встать, вроде как, другу.       Как пищало внутри злорадство, Танака все это заслужил. Нечего было пугать бедного и беззащитного сына Сатаны, может у него сердечко слабое. Кента не ответил, опираясь на стену, ему явно было далеко не до чужого ехидства. — Если знал что я такой, зачем пришел сюда с простым пистолетом на перевес? — Мне казалось ты испугался. — Конечно я испугался! — Окумура-старший раздраженно закрепил Курикару в чехле за спиной. — Будь ты не ты… я бы… бы… — Сжег меня?       Рин шикнул на повеселевшего Танаку, пока черных хвост все еще болтался за его спиной, он чувствовал отголоски чужих эмоций. И странная радость от собеседника не могла не поражать. — Псих. — Что? — Да ты чокнутый, я говорю. — Окумура-старший пару раз оглядел застывшего в удивлении Кенту и деловито кивнул. — Точно псих. — Эй.       Справедливости ради стоило отметить, что сам Танака был на грани то ли нервного срыва, то ли полномасштабной истерики. Видимо он действительно не ожидал увидеть синее пламя и действовал исходя из собственных заскоков или бушующего в крови адреналина. Осталось только понять, как Рин умудрился не заметить слежки, тем более почти ничем не прикрытой.       Осенило Окумуру-старшего как раз в тот момент, когда собеседник еле заметно поморщился, глядя на чужой хвост. Рин не жаловался на свои аналитические способности, и если объяснять проще, то всегда мысленно сканировал, в каком-то смысле этого слова, пространство на наличие демонической энергии. Как бы глупо это не звучало, но рыбак рыбака видит из далека, а демон демона и того дальше.       Самому трюку Окумура-старший научился в девятнадцать заслуженных годиков совершенно случайно, но с тех пор делает это вполне осознанно даже в этом мире. То есть, отслеживает всех потенциальных врагов в округе. Именно поэтому Танака и его отец никогда не вызывали подозрений, не было в них ничего демонического. Даже в хозяйке кафе чувствовалась своеобразная стать хищника, у которого без причины отрубили черный хвост.       Кафе «Канарейка», как и смежный с ним бар, сейчас относительно новое заведение, каких-то три года. В бывшем мире во время первого посещения этому кафе было без малого четырнадцать. (Что, стоило признать, приличный срок для людской памяти.) Всю документацию по истечению восьми лет перелопачивают и уничтожают. Вот только кое-что все же серьезно цепляло. И сейчас Рин понял, что именно. Не могло кафе так просто существовать столько времени поблизости от академии, даже не смотря на личность хозяйки. — А давно падшие Ангелы служат Ватикану? — Да, я…       Кента подавился воздухом и принялся старательно изображать задохнувшегося от возмущения человека. Но был мгновенно перебит и остужен порцией чужого ледяного презрения. — Прежде чем начать мне врать, тебе стоило подобрать другой пистолет. — Я не служу Ватикану. — Рин вопросительно приподнял бровь, слишком серьезно прозвучали эти слова, отражаясь от голых стен. — Было бы глупо целиком и полностью зависеть от людей, способных думать только в угоду собственной выгоды.       Окумура-старший видел, как быстро расправил плечи его собеседник, прекратив изображать из себя подбитую охотником птицу. Танака был мрачен и внимательно следил за каждым движением Рина. Это заставило невольно улыбнуться, настроение стремительно улучшалось. — Ты думаешь я поверю в это? — Что мешает тебе это сделать?       «Твое спокойствие.» — мысленно хмыкнул Рин, но прикусил язык. Слабое ощущение чужой энергии просто взвыло, из-за чего под кожей неприятно зачесалось. Кто-то направлялся в сторону стройки, и в голове мимолетно пролетели тысячи проклятий. Разве сама стройка не было приостановлена?       Кента, следящий на выражением лица Окумуры-старшего, среагировал почти мгновенно. Он усиленно начал размазывать нанесенный мелом на полу рисунок. — Твою же… А поспокойней места выбрать он не мог. — Это многомиллионный город, здесь тихое место только в библиотеке, и то не факт.       Рин поймал за кисть Кенту, решив разобраться со всем по порядку, и почти бегом рванул в следующую комнату с отсутствующим окном. Их быстрого бега не было слышно, но никто не стал об этом задумываться.       Они бы не бежали, будь пришедший простым человеком, но тот наверняка являлся экзорцистом. Все же с синим пламенем вышел небольшой перебор, и всплеск почувствовали. В первый раз такого не было именно потому, что как основа использовался ритуал. В этот раз начертанные круги остались напрочь проигнорированными.       Настроение Рина скатилось в тартары, но для самого Окумуры такая резкая гамма эмоций меньше чем за час чем-то удивительной не была. К таким вывертам собственного сознания он привык уже давно, депрессия настигала его так же стремительно, как и покидала. А во время пребывания в Геенне основным состоянием была апатия, разбавляемая удивлением и яростью.       Сейчас, утягивая за собой Кенту, Рин думал только о том, что на месте ему явно не сидится. Но по крайней мере в этом мире он не один такой. Второй любитель приключений выпрыгивал вместе с ним из окна второго этажа. Только сам Окумура-старший слишком поздно вспомнил, что в общем то похрамывает не просто так, и такие трюки ничем хорошим не закончатся. — Ахм… — Рот Рина был моментально прикрыт чужой ладонью, которую тот без стеснения легко укусил. — Эй, что ты творишь?! — Нечего было свою грязную руку мне под нос совать.       Гневно шептать у Окумуры-старшего получалось очень неплохо, тем более сквозь зубы. Растяжение на левой ноге дало о себе знать, и, кажется, травма только сильнее усугубилась. Долго не думая Танака подхватил Рина, не обращая внимания на вялое сопротивление и совсем не лестные слова.       На спине у друга Окумура-старший почувствовал себя на удивление глупо. От Кенты, как и всегда, пахло надоедливым растворителем, который в данной ситуации скорее раздражал, чем наводил на приятные воспоминания. Но Рин только неопределенно шикнул, легко подгоняя свою лошадку ударом здоровой ноги по бедру, и натянул капюшон толстовки, в которой вышел из общежития.       Меч вполне благополучно болтался на своем месте за спиной. Благо Курикара пока еще справлялась со своими обязанностями, и ощущаемого энергетического следа они не оставляли.       Танака, казалось, совсем не чувствовал чужого не маленького веса, приветливо насвистывая весёленький мотивчик. Наверно, Окумуре-старшему стоило его отдернуть, ведь за пределы возможной враждебной зоны они еще не вышли, но он не стал этого делать. С места преступления они убрались даже до того, как туда ступил неизвестный экзорцист, да и собственные ощущения об опасности не сообщали.       Кента остановился и слегка подпрыгнул, чтобы пассажир перестал сползать. Рин мстительно уткнулся в чужой затылок, прожигая взглядом, и снова пнул чужое бедро, подгоняя. — Тц. Сам же идти можешь. — Я ранен. Все это из-за тебя, заткнись и тащи, раз решил проявить благородство. — Окумура-старший нагло хмыкнул, еще сильнее натянув на себя капюшон.       Они и так будут привлекать внимание прохожих, если Рин так и продолжит бесполезно болтаться на чужой спине, не хватало чтобы его узнали. С наливающимися фиолетовыми синяками и следами драки в пыли оба представляли собой довольно веселую картину, что явно понимал и сам Танака. Но то ли упрямства в Кенте было столько же, сколько и в его грузе, то ли принцип оказал слишком большое влияние, факт остался фактом. Раненного на всю голову Окумуру-старшего бывший адепт добра и света бросить не посмел, сохраняя полную невозмутимость.       Рин увидел, как его транспорт осторожно отцепляет от собственной одежды странную брошь, и с пониманием кивнул собственным мыслям. Видимо именно этот предмет позволил Танаке спокойно подкрасться, делая шаги неслышными, а энергию незаметной поверхностно. Похожая игрушка, наверно, стерегла хозяина и от разоблачения в повседневной жизни. Хотя сын Сатаны был уверен, что слышал чужое приближение до того, как Кента дал о себе знать голосом.       Окумура-старший привычно, будто делал это сотни раз, спрятал хвост под толстовку, опасаясь неизвестно чего, и ушел в себя. Нужно было время, чтобы вернуть все слетевшие блоки назад. В конце концов лошадка стоит на автопилоте, а значит за дорогой можно не следить и заниматься своим делом. Собственно, говорить Танаке о том, что в общем-то уже может более менее идти самостоятельно, благодаря все еще ощущающейся силе биологического отца, коварный сын Сатаны не собирался.       Все равно этой капли энергии не хватит, чтобы его отследить, так зачем волноваться и рассеивать столь полезную вещь. Пусть лучше потихоньку затягивает боевое ранение, пока блоки не встали на свое место. А Кента… А Кента сам виноват, что груз у него ни капли не стесняется сидеть на чьей-то спине. Нормальный человек уже давно бы слез, но Рин к слову «нормальный» относился разве что косвенно.       Очнулся Окумура-старший только тогда, когда его слуха достигли чьи-то голоса. Кента елейным голосом что-то отвечал и пытался обойти уже не молодую женщину, соседку, как понял Рин. На её лице расплылись еле заметные тени усталости, но даже мелкие морщинки совершенно не портили грозный настрой карих глаз. Она недовольно бурчала и осуждающе качала головой, напоминая этими действиями заботливую мамашу. — Да как же так можно?! Эх. Молодёжь, все вам пьянки и гулянки.       Танака как-то еле заметно покраснел кончиками ушей, что, впрочем, осталось незамеченным соседкой. Рин так и не поднял голову с чужого плеча, успешно притворяясь спящим, как делал это всю дорогу. Видимо Кента стратегически решил отнести его в ближайший пункт оказания помощи ближнему, свою квартиру. — Иди уже. Пить надо меньше, что же отец твой скажет. Ты иди. Я вам сейчас, оболтусам, поесть принесу. — Спасибо, Айко-сан.       Танака на удивление шустро проскочил в квартиру, отперев её ключами из кармана, и весело скинул зазевавшегося Окумуру-старшего на бежевый диван гостиной. — Я дома. — По привычке прокричал Кента куда-то в сторону кухни, но мигом сам себя отдернул. — Ох. — Диван встретил Рина отнюдь не ласково. — Мог бы и помягче. Что ты вообще сказал своей соседке? — Что ты мой одногруппник и немного перебрал в баре. — Что? — Окумура-старший резко выпрямился, но договорить Танака так и не дал, кинув в лицо пакет со льдом. — Не беспокойся ты так, она все равно лица твоего не видела.       Рин только брезгливо скривился, от алкоголя во время перестройки тела его знатно штормило. Зато потом, любые спиртные напитки перестали действовать, оставив у себя только мерзкий привкус на языке. Отсюда и возникшая для него неестественность словосочетания «перебрал в баре».       Кента остался все тем же гостеприимным хозяином, хотя руки у него и подрагивали, но на лице все еще висела знакомая улыбка. Окумуре-старшему такая реакция была знакома, поэтому он особого значения ей не предал, решив начать разговор первым. — Как долго ты находишься в Ассии? — Года четыре. — Танака с грохотом опустил на низенький столик перед диваном поднос с чашками. — Все больше по интересу. Поверь, встретить тебя я точно не ожидал. Какой мне резон ссориться с твоим папашей. — А кафе? — Забава, которая обещала окупиться.       Собеседник, как заметил Окумура-старший, с каждым новым словом выглядел все увереннее. Что было естественно, в конечном итоге, наверняка Кента считает Рина глупым пятнадцатилетним недоразумением, с чем трудно не согласиться. На данный момент никак иначе сын Сатаны себя не ощущал, то ли тело на него так действовало, то ли протекающая крыша начала все-таки съезжать, но убежать и спрятаться под одеяло хотелось все сильнее и сильнее. — Значит настоящий владелец ты. — Танака растянул губы во вполне естественной улыбке и активно закивал головой.       И ведь не скажешь, что этому чуду в перьях как минимум сотня другая лет. Сидит себе, изображает дурака на свою беду и не парится. Ведь Ангелы — как их называют люди — на деле почти те же демоны, да и живут по соседству, в Геенне, что как-то не мешает этим простакам обряжаться в белое. Падшие Ангелы вообще отдельная тема, это как разделение по расам. «Родился» с черными перьями? Поздравляю. Сие люди нарекают тебя падшим, смотри, не урони свой гордый титул. Аж смешно становится. Все же глупо верить, что вся Геенна действительно принадлежит Сатане, там все намного сложнее и легче одновременно. — А теперь обсудим мою будущую работу. — Рин отзеркалил чужое выражение лица. Похоже у него появилась первая по-настоящему разумная мысль за последнее время, почему бы и не использовать чужой труд на свое благо. — Ась? — Жить, говорю, хочешь?

***

      Окумура-старший вернулся в общежитие по-настоящему довольным собой. Несмотря на то, что он ходил по тонкому льду, связываясь с Кентой, дальнейший разговор вышел очень даже продуктивным. Под конец к их веселой компании даже присоединился «отец» Танаки, который оказался все же обычным человеком и знать не знал о настоящем хозяине Канарейки. Танака-старший только добродушно улыбнулся гостю его сына и похлопал по плечу, следуя в другую комнату. Сам сыночек вопросительный взгляд проигнорировал, и весь дальнейший разговор скатился в банальный треп подростков, под аккомпанемент звуков из кухни.       Единственное, что напрягло, это оценивающий взгляд Кенты, который буквально залезал под одежду. Так сам Рин рассматривал только рыбу в продуктовом магазине, проверяя на качество по внешнему виду упаковки, что как-то совершенно не веселило. Всё-таки он не был мастером интриг, а вся его карьера строилась на боевом опыте, никак иначе. Ведь если бы Окумура-старший разбирался во всем этом безобразии, то точно не стал бы призывать биологического отца с целью спихнуть на тысячелетнего демона свою защиту от чужих козней. При всем этом успокаивал себя сын Сатаны тоже своеобразно, «папочка» не напрягался, а значит опасности Танака не несет. К тому же, всегда можно его сжечь…       Прервала кровожадные мысли Окумуры-старшего только угнетающая тишина в комнате, от которой второй раз за день возникло чувство дежавю. Юкио внимательно проследил за тем как его брат резко остановился на входе и гневно сжал губы. В этот момент показалось, что еще чуть-чуть и бедный Рин снова почувствует на своем виске холод пистолета. Сам Окумура-младший со своего места на кровати так и не сдвинулся, но показательно зажимал в руках подушку так, будто представлял на ее месте кого-то другого. Кого именно «другого» гадать даже не приходилось.       Совсем не кстати, Рин заметил на своем столе две знакомые книжки в ярком переплете и глухо простонал, манга. Сейчас она казалась каким-то неведомым бельмом на глазу, добавляющим к будущей ссоре очередные градусы. Всё-таки портить явно хорошее настроение Юкио, все равно что будить тигра. Вышеназванный, к слову, на посторонний звук среагировал мгновенно, уже набирая в легкие воздух. Все у Окумуры-старшего не как у людей.