Бег назад.

      Рин наконец отмер и сделал несколько шагов вперёд. Он так и не решился поднять взгляд от созерцания пола. За ним наблюдали несколько пар глаз, ожидавших реакции. — Курикара распечатана. — Это не я! — Окумура-старший чувствовал сильное желание оправдаться, но опущенные глаза будто делали его виновным во всём. — Это не было специально… — Я знаю, Рин, я знаю, — Фудзимото старчески вздохнул. — Рин… посмотри на меня.       Окумура-старший вздрогнул, но всё же решил поднять голову. Сатана явно не собирался уходить и ждал конца разговора. Отводить глаза можно бесконечно, но это не поможет. Биологический отец заглушил собственное присутствие, и радужка потускнела, но всё равно была немного ярче оригинального цвета. Никто в помещёнии даже бровью не повёл на это незначительное изменение. Может, списали на последствия распечатывания меча.       Всё же в присутствии Сатаны глаза хоть и меняли цвет на более светлый и насыщенный, но это даже при обычном явлении не было так же контрастно, как у матери Рина. Биологический отец не был так глуп, чтобы собственными силами превращать глаза отпрыска в прожекторы. Это могло случиться только при насыщении занимаемого тела энергией, как при том же ритуале с ключом. Вот только если знаешь, куда смотреть. И здесь был тот, кто знал. Мефисто странно улыбнулся, когда перехватил бегающий взгляд Окумуры-старшего. — Это было делом времени. — Но… — Рин. Теперь тебе нужно только одно — научиться контролировать эту силу. — Широ подошёл на расстояние в два шага к старшему сыну. — Я не просто так дал тебе Курикару с собой. Иначе было бы легче просто запереть её от тебя, чтобы ты не мог до неё добраться. — Пожалуй, это было бы твоим лучшим решением, Фудзимото… — Сюра не могла не вставить своё слово. — Укрывательство сына Сатаны от Ватикана — серьёзное преступление. Может, не сейчас, но придётся доложить об этом начальству. — Я знаю, Сюра… знаю. — Именно для этого мы и готовим плацдарм! — Мефисто чуть ли не в ладоши захлопал. — Это не так просто — заставить Ватикан поверить в безопасность Окумуры-куна… — Рин. Я хотел сказать. Я вырастил тебя, чтобы ты послужил людям, стал хранителем порядка. Может, ты посчитаешь это циничным, но я верю в тебя и в то, что ты не подведёшь.       Окумура-старший на этих словах невольно обернулся на брата, сжимавшего кулаки в углу. Ему захотелось рассмеяться так сильно, что на лицо вылезла нервная улыбка. О отец, дорогой отец, как мягко ты, однако, выражаешься. В своё время Мефисто дал более точную характеристику — «Оружие порядка», точнее, его оружие. — За последние двести лет мы, экзорцисты, вели только оборонительные войны — теперь у нас есть шанс вырваться вперёд, — словно подлил масла в огонь Мефисто. Сатана еле ощутимо зашевелился, будто по-доброму заворчал старческим голосом о непутёвости сына.       Рин сделал вид, будто глубоко задумался над чужими словами, и решительно, насколько это возможно в этой ситуации, выговорил: — Я не подведу тебя, отец. Я стану лучшим экзорцистом и докажу свою полезность.       Фудзимото явно испытал облегчение, Рин понимал, что на долю этого старика свалился тяжёлый груз. Груз ответственности. Он сейчас балансировал на краю лезвия, живя только одной мыслью: всё это он делал ради того, кого с гордостью может называть сыном. Окумура-старший, пусть это звучит эгоистично, не собирался помогать отцу. Пусть он со свойственной твердолобостью и не приобрел политической хитрости и коварства, но, прожив столько лет среди аристократов Геенны, всё же кое-что понимал. Наверно, именно поэтому всегда занимал пассивные позиции в плетущихся вокруг него заговорах, боялся спугнуть и всё испортить. Он будет хорошим мальчиком, будет слушаться Широ, будет полезным орудием, но защитит ту хлипкую пародию семейного счастья, которую удалось продлить, отменив смерть отца. А потом, когда станет сильнее, а отцу и брату ничего не будет угрожать, подумает о том, как сдёрнуть с шеи все поводки. — Хорошо. Я должен тебя познакомить. — Фудзимото повернулся в сторону воительницы в нескромном наряде. — Рин, это Сюра, с этого момента она будет помогать тебе учиться контролировать своё пламя. — Приятно познакомиться, Сюра-сан, — Рин выполнил неглубокий поклон и буквально почувствовал недовольство его нового учителя. Что же, похоже, первое впечатление он полностью завалил.       В это время Каору-сан, учитель физкультуры, который всё это время стоял безмолвной статуей позади Мефисто, внезапно подошёл к Фудзимото. Рин почти проморгал этот момент и не слышал, что сообщил глуповатый по первому впечатлению на уроке экзорцист на ухо отцу. Мефисто в тот же момент, когда Каору вернулся на своё место, довольно резко хлопнул в ладоши. — Ну что же. Наше маленькое собрание можно считать закрытым. Сюра, не стоит делать глупостей.       Фудзимото похлопал Рина по плечу с той отеческой заботой, с которой завязывал ему галстук не так давно. — Слушайся Юкио. Я не могу остаться с вами, у этого старика ещё есть дела. Надеюсь, в следующий раз ты познакомишь меня со своей девушкой! — Широ весело подмигнул, а Окумура-старший еле проглотил возражение о том, что он старше брата. Следующие слова уже предназначались Окумуре-младшему: — Присмотри за братом. — Конечно, отец.       Окумура-младший оккупировал рукой второе плечо брата и развернул его, зовя следовать за собой.       Рин не сопротивлялся, только развернулся слишком резко, словно деревянный солдатик. Он оборачивался на оставшихся в помещении для беседы экзорцистов, пока шёл к выходу, и один раз поймал усталый взгляд отца. Кажется, в кругу беседующих уже назревала крупная ссора. Или так только казалось, уж слишком напряжённая поза была у той же Сюры.       Окумура-старший вместе с братом шёл до общежития в полной тишине. Он пытался вспомнить, о чём точно говорила ему Сюра в первый день их неожиданного знакомства там, в прошлом мире. К несчастью, эти воспоминания были хоть и обрывочными, но всё же чёткими. Очень сложно не запомнить чужие слова, полные обиды, пока тебя избивают. Весьма неприятный способ для того, чтобы воспоминания оставались на долгие годы. Сюра была здесь по тайному приказу, и неизвестно, насколько он тайный для того же Фудзимото. Живой отец многое изменил, было даже совестно возлагать на него эту неподъёмную гору. То, как смотрела на него Сюра сейчас, было достойно отдельной картины. Но Рин не мог сказать, что она не волновалась — наоборот, она боялась за Фудзимото Широ даже больше, чем он сам. И явно винила Рина в том, что именно он причина всех бед и тяжёлых решений.       Рин взглянул на в очередной раз напряжённую спину брата. Почему же Юкио не был объектом её ненависти? Почему, несмотря на их родство, никто не называет его сыном Сатаны? Всё просто: ни один тест не показал, что у Юкио есть хоть какая-то связь с демоном. Он абсолютно стопроцентный человек. Только сам Рин знал, что это далеко не так. И сейчас в голове зрела мысль пробудить брата, насильно запустить перестройку, подпитывая собственными силами, чтобы Юкио навсегда оставался на его стороне. Может, это удержало бы их отношения от развала, они были бы похожи как настоящие близнецы, а не двойняшки. Окумура-старший попытался закопать эту мысль вместе с лопатой, но она вылезла на первый план. Так точно не случится того же, что и в прошлом, он просто обязан удержать брата только на своей стороне. А Юкио поймёт. «Хотя нет, — Рин неохотно вспомнил пронзительные синие глаза успешного сорокалетнего экзорциста, — не поймет».       Окумура-младший был занят ещё более тяжёлыми мыслями. Его сильно волновал уставший вид отца, но особенно напрягало появление Сюры. Не сказать, что он не знал о личности под именем Ямада — в конце концов, им поступили инструкции, благодаря которым новый ученик не вылетел ещё до экзамена на эксвайра. Просто раньше Юкио старался не думать о том, что Сюра здесь по душу брата, а не для проверки работы подконтрольной Мефисто школы. Да и стоило признать: догадался он о личности Ямады далеко не сразу, стараясь игнорировать присутствие подсадной утки так же, как игнорировал Нему — человека ректора академии.       В общежитие Рин с Юкио вернулись с помощью ключа и приняли единодушное решение игнорировать всё, что произошло в этот день. Они делали уроки, но разговаривали короткими фразами, будто боялись прорвать плотину. Окумура-старший, как обычно, ушёл готовить еду на завтра, предпочтя общество Укобака молчаливому брату. Там его уже ждал Момо, который привык оставаться один, — уж слишком часто хозяин страдал склерозом и забывал его. За всеми повседневными заботами тяжёлый день наконец закончился.       На следующий день Окумуру-старшего всё время преследовало хорошее настроение. Улыбка невольно вылезала на лицо всякий раз, когда его взгляд останавливался на школьной сумке. В ней хранился неприметный блокнот, источник радости. Наконец он смог всё продумать и создать печать, похожую на печать Сюры, но с большим количеством функций. Своим детищем Рин был страшно доволен. Конечно, полностью сам он его не сотворил, а только объединил уже имевшиеся комбинации и решения для подобной печати. Но все усилия не оказались напрасны, а самое главное, он мог поставить эту печать прямо сейчас. Ведь его силы благодаря одному зелёному гному не были сильно ограничены.       Под такое дело захотелось съесть чего-нибудь сладкого. Окумура-старший и сам почти не понял, как над головой звякнул колокольчик Канарейки. Увидев знакомую макушку, Рин быстро подсел к Танаке. Последний, кажется, уже был готов выброситься в окно собственного кафе, но продолжал делать вид, что занят уроками. Кента невольно подумал, что девятый сын Сатаны перед ним с улыбкой замышляет что-то достойное звания демона по человеческим меркам и пришёл сюда по его грешную душонку. — Минори, — Окумура-старший с почти натуральным удивлением поприветствовал подошедшую официантку.       Он встал со своего места и раскрыл руки для объятий. Подобное было не принято — если не сказать, что запрещено, — но людей было мало, и Минори с удовольствием поприветствовала друга короткими объятьями. Чертовка, как никто другой, осознавала и понимала чужую заинтересованность, но подростка Рина она воспринимала как младшего брата. Этот юноша, чьи черты лишь недавно начали выдавать в нём мужчину, был для неё в той же категории, что и дети тринадцати лет. И если бы Окумура-старший узнал, что Кента, в отличие от него, двадцатичетырёхлетней подругой больше воспринимается как объект для отношений только из-за возраста, его бы хватил удар. — Шоколадное пирожное. — У тебя хорошее настроение? — Минори с улыбкой записала заказ. Перекинуться лишний раз ничего не значащими фразами со знакомыми для неё было обычным делом. — Ну просто замечательное. — Именно поэтому он пришёл портить его нам, — Кента всё же решил испортить атмосферу, чуть не заехав ногой по колену замечтавшегося Рина.       Минори рассмеялась, и настроение Окумуры-старшего начало прорывать седьмое небо. Беззаботный — с этой характеристикой самого себя девятый сан Сатаны был готов согласиться, а вот продолжение, которое когда-то добавил Сугуро — «придурок, если его убьют, забудет умереть», — был готов отрицать даже в этой жизни. Вчерашний день успел уже почти полностью выветриться из головы, напоминая о себе только съеденным на обед бенто.       В такие моменты, как сейчас, Рин был готов распространять лучи добра и света на зло всему миру, ведь у него получилось доделать печать. Не сказать, что он был совсем криворуким, но всё ещё боялся признавать себя даже подмастерьем в деле печатей. Поэтому любая победа вызывала взрыв эмоций. Но жизнь явно не любила смотреть на светящегося от счастья сына Сатаны, поэтому подсовывала ему таких, как Танака Кента. — Как вчера всё прошло? — Кента спросил это шёпотом, будто в дешёвых шпионских фильмах, и счастье мигом заменилось желанием кого-то придушить. — Не порть мне настроение. — Эй. Это ты меня туда притащил, — собеседник поднял руки в примирительном жесте. — Не притащил бы и не раздражался. — Хей. Я не собираюсь это обсуждать. Надеюсь, ты не о каждом моём шаге Мефисто докладываешь? — Для этого есть твой брат.       Помнится когда-то, ровно пять минут назад, Окумура-старший был счастливейшим человеком на земле, прекрасное было время. По крайней мере, он не до конца испортил себе день, проходив всё время учебы с глупой улыбкой, полной наивной радости. — Тебе обязательно надо мне всё испортить. — Разве ты пришёл сюда не для того, чтобы вынести мне мозг? — Земля не вращается вокруг тебя, гений, — Рин немного приободрился, хоть и пожалел, что подсел за стол к Танаке. — Слушай, поможешь мне с печатью? Ты же рисуешь. Кента демонстративно поморщился: — Ты тоже рисуешь. — Ты красиво рисуешь… — Всё-таки доделал её? — Кента постарался не обращать внимания на очередную попытку его использовать.       Окумура-старший с достоинством вытащил из сумки свой блокнот и с немыслимой гордостью стал ждать похвалы. Танака моментально начал пролистывать листы с пометками, пока не дошёл до готовой наработки, растянутой на несколько страниц. На одном листе даже был криво изображённый человечек, на котором показывалось расположение будущей печати. Через некоторое время Рин услышал от собеседника только жалкий хмык. Желание кого-то придушить появилось вновь. — А я думал, будет что-то оригинальное. — Да пошёл ты.       Окумура-старший и так использовал цепочки, которые будут в ходу у экзорцистов только через несколько лет, что может быть оригинальнее этого? — Я серьёзно. Ты же не сможешь нормально это воплотить. Это пустая трата сил. — Именно поэтому мне и нужна твоя помощь.       В прошлом у Рина не было никаких подобных печатей. Они были просто без надобности, но сейчас, казалось, это было хорошей идеей — сделать маленькую печать-пространство. Даже если туда не удастся поместить Курикару из-за особенностей меча, туда хотя бы влезет пара томов манги.       Кента мысленно закатил глаза. Если девятому сыну Сатаны что-то взбрело в голову и он считает это удачным, то даже то, что это плохая идея, его не остановит. Бесполезно было спорить. Падший ангел немного посокрушался — кто только его, бедного, не использует в своих гнусных целях, — но отказать был не в силах. Всё же дружба с Окумурой выгодна ему в ближайшем будущем.       Рину наконец-то принесли его заказ, и, пока Танака под собственные вздохи что-то помечал в блокноте карандашом, он спокойно его поедал, то и дело поглядывая на Минори. Официантка улыбалась ему, а лицо вновь приняло глупое выражение. К сожалению, вся природа начинала бунт, если лучи добра Рина переступали определённый порог счастья.       На обратном пути Окумура-старший благополучно попал под дождь. Счастье водой было смыть не так просто, и на помощь стихии пришла воительница верхом на гнедом коне. Рин перевёл взгляд с брата обратно на Сюру, ну, может, и не верхом, но рядом с гнедым конём. — Ни-сан, я предупреждал тебя, что вечером будет дождь.       Воительница с конём удобно расположились под козырьком общежития, в то время как сам Окумура-старший, мокрый и уже не такой счастливый, продолжал стоять на лестнице. Такой делегации встречающих он точно не ожидал. Даже стоило радоваться, что Рин из-за собственной дыры в голове на радостях забыл об имеющемся ключе перемещения и не воспользовался им, а то было бы неудобно.       Юкио не дождался реакции своего брата и уверенно вышел под дождь, затянув Рина с собой под козырёк. — А… она что тут делает? — Окумура-старший с совершенно непроницаемым выражением лица громким шёпотом начал расспрашивать Юкио. — Мы же не приглашали стрип…       Договорить девятому сыну Сатаны, как всегда, не дали, весьма прицельно заехав локтём. — Я обещала Фудзимото научить тебя пользоваться этим.       Сюра ткнула в его сторону Курикарой, которую он утром спрятал в самое надёжное место на земле — под матрас. — Но я вижу, что ты слишком безалаберно относишься к своему оружию. Я всё ещё считаю всё это просто безумием, особенно то, что я так просто согласилась на это.       Рин чуть не зевнул, подобное действие могло оставить его без головы. Он даже не стал пытаться отобрать Курикару: её уже распечатали, он в любой момент мог как призвать её из чужих рук, так и воспользоваться силой. Окумура-старший уже далеко не беспомощен без своего меча. — Мы начнём тренировки с сегодняшнего дня. Ты будешь тренироваться каждый вечер.       Его наконец впустили в общежитие, прекратив вести диалоги на крыльце. — Ни-сан, сходи, переоденься. — Окумура-младший был похож на гранитную глыбу. Воительница на его слова поморщилась, но продолжила: — Через пять минут жду тебя в главном холле на первом этаже.       Рин с благодарностью кивнул брату, когда ему подали большое махровое полотенце. Юкио стоял, прислонившись к двери и наблюдая за ним. Он долго всматривался в мокрые лужи под ногами, силясь что-то разглядеть. — Я помою, — Окумура-старший попытался успокоить брата. — Было бы лучше вообще сменить тут пол. Этот быстро впитывает влагу. — Мм. О чём ты? — Юкио поднял на брата глаза. — О лужах. — Не думаю, что нам стоит пытаться менять пол. — Образовалась небольшая пауза, пока Окумура-младший подбирал слова. — Старайся не злить Сюру-сан. Она хороший учитель. — Не лучше тебя, Юкио.       Рин бросил мокрое полотенце прямо на Момо, который преспокойно спал на постели Окумуры-младшего, несмотря на запрет приближаться к брату.       Фамильяр завизжал и ускакал под кровать. Юкио покачал головой, поморщившись от звука. В последнее время голова при Момо перестала изображать колокол, но резкие звуки, издаваемые фамильяром, всё равно раздражали.       Окумура-старший, высохший и почти в хорошем расположении духа, спустился в холл первого этажа. Здесь на полу была мрачная каменная плитка, несмотря на деревянный декор стен и потолка. Хотя бы загорится не всё. Сюра уже была здесь, и, вопреки опасениям Рина, его просто посадили учиться контролировать огонь. Похоже, это будет самое долгое его обучение контролю, уж Окумура-старший постарается. По крайней мере сегодня никто не собирается его избивать деревянным мечом.