Привкус маргарина

Маленькой Тсунаеши было всего четыре, когда гуляя по парку с мамой, она почувствовала невероятную горечь во рту. Это показалось девочке странным, поэтому высунув кончик языка, она растерянно дотронулась до него пальцем. Тсуна точно знала, что не ела ничего кроме сахарной ваты и тем более не помнила, чтобы она была такой противной. Всё ещё находясь в недоумении, девочка спросила о горечи у матери, ведь по её мнению, мама на то и мама, чтобы знать абсолютно всё. Нана, на вопросы недоумевающей девочки, лишь широко улыбнулась и засияв глазами, произнесла лишь одно слово: соулмейт. Но озадаченная Тсуна не знала этого слова и лишь почесав нос, спросила о его съедобности, получив в ответ смех и обещания рассказать об этом позже. Когда будет это "позже", девочка не знала, но интуиция настойчиво нашептывала, что наступит оно ещё не скоро. Но юная Савада была решительна и несмотря на внутренний голос, отступить не могла, поэтому своими "что это?" терроризировала маму чуть ли не каждый день. А та в свою очередь лишь отмахивалась и с улыбкой произносила привычное «позже». Так прошёл год, два, но Нана-сан так и не объяснила дочери значение этого непонятного слова «соулмейт». Тсунаеши уже отчаялась и решив, что мать никогда так и не расскажет ей всё, просто смирилась. Горечь же, казалось, преследовала девочку даже во сне. И всё, что не попробовала бы Тсуна, обязательно приобретало мерзкий вкус, который теперь ассоциировался у девочки с "соулмейтом". И неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы в один день это не закончилось. Горечь, к которой уже привыкла девочка, неожиданно исчезла и теперь, проснувшись утром, Савада не чувствовала ничего из того, что преследовало её раньше. Тсуна не знала, радоваться ей или грустить, ведь с одной стороны — теперь всё как раньше. Она может спокойно есть всё, что душа пожелает и не чувствовать ничего, кроме вкуса выбранной ею еды. Но с другой стороны… без этой горечи стало как-то одиноко и непривычно. Трудно отречься от того, с чем уже смирился. Так прошли долгие восемь лет, и девочка уже забыла, что когда-то, её вкусовые рецепторы были не только её. Любимые ею кексы с маргарином, уже не надо было просто бездумно есть, вдыхая аромат и представляя их вкус. Теперь Тсуна могла чувствовать каждую крошку, смакуя её и влюбляясь в эту выпечку ещё сильнее. Не это ли счастье? Возможно. Когда девочке исполнилось тринадцать, Нана всё же поведала дочери о соулмейтах. Ответила на все её детские вопросы и рассказала о том, что родственные души могут чувствовать привкус того, что часто ест их соулмейт. Тогда Савада лишь пожала плечами. Она давно не ощущала посторонний вкус помимо того, что ела сама. Значит ли, что у неё больше нет родственной души? Тсу не знала, интуиция предпочитала загадочно молчать, а девочка и не была против варианта с резким исчезновением "друга для души". Ещё в детстве она решила, что ей не нужен такой соулмейт-алкоголик. Как бы это не звучало, но Тсу знала, какой на вкус алкоголь. Её отец всегда был неряшливым и часто по безалаберности оставлял бутылочку чего-то такого на столе, к чему маленькая Еши даже боялась притрагиваться. И так было всегда, пока из детской любопытности, девочка не решила узнать, что налито в папиных бутылках. Узнала. А потом ещё минут двадцать кривилась и отплёвываясь, пытаясь избавиться от удвоенной горечи на языке. Савада не была глупой, но прочитала название того, что выпила, только после пробы. Так Ёши поняла, что её родственная душа тот ещё пьянчуга. Был им. И вот спустя почти десять лет, на языке девушки опять появилась давно позабытое чувство горечи. Но не той, что была раньше. Теперь это был вкус лекарств, какими обычно лечили тяжелобольных в больницах. Девушке стало не по себе. Напастье нагнало её в школе на одной из контрольных, поэтому она не могла думать об этом сейчас. Было легче списать это на вкусовой глюк и разобраться с этим позже. Тсуна искренне надеялась, что ей показалось. «Но как бы не так.» — ехидно прошипела интуиция. А на следующий день, Тсуна снова почувствовала привкус алкоголя на языке, что заставило девушку подавиться булочкой. Ей точно не причудилось. Но как же так? Этот алкоголик не давал о себе знать целых восемь лет! Что же случилось? Но вскоре она и думать забыла о соулмейте. Жизнь Савады приняла крутые обороты, и девушке это совершенно не нравилось. С появлением Реборна, у неё появилась только одна цель — не сдохнуть раньше, чем она станет боссом Вонголы. Девушка прекрасно понимала, что из мафии ей уже не выйти, а единственный способ, о котором ей поведал Реборн — вперёд ногами. Поэтому засунув все свои возмущения куда подальше, Еши сражалась и вырывала право на жизнь буквально зубами. Зная, что если она не сможет стать Дечимо - она умрёт. И девушка побеждала. Сперва был Мочида, что решил "защитить" честь Киоко (и это было смешно, учитывая, что Тсу как бы по мальчикам), с Гокудерой, который вскоре раскаялся и последовал за ней, с Мукуро, что обещал захватить её тело, и в конце концов с Хибари. А после появилась Вария, заставив Тсуну лишь сильнее убедиться, что она хочет спокойной жизни. Девушка до дрожи в коленках боялась обладателя красных глаз, а вкупе с горечью на языке и тревожными криками интуиции, Еши хотелось застрелиться. Волнение пришло в троекратном размере, когда началась битва за кольца Вонголы. Девушка не знала, куда себя деть и налегла на свою любимую выпечку, что послужило подозрительным взглядам со стороны Скайрини. Но Тсуна предпочитала их не замечать и лишь с белым от волнения лицом, молча скатывала в комок мякиш кекса и быстро кидала в рот, тут же радуясь сладковатому вкусу маргарина, который так обожала девушка. И так продолжалось бы вплоть до битвы Неба, пока однажды не послышался ленивый голос со стороны Занзаса, заставивший Тсуну подавиться и широко открытыми глазами посмотреть на оппонента. — Девчачий мусор, не надоело есть эту фигню? Этот вкус у меня уже в горле стоит. Если тебе это отстойное говно доставляет кайф, мне тебя очень жаль. Это была самая долгая речь произнесённая им за всё время, что уже заставляло бледнеть и чувствовать, как ноги словно намертво приростают к земле. — Ч-что? — прохрипела удивлённая Савада. — Что слышала, мусор. — флегматично ответил Занзас и отпил жидкость из стакана. Тут уж поморщилась девушка. Горечь во рту, она привычно заела сладкой мякотью. — Перестали бы вы это пить. Понятия не имею, кто ваш соулмейт, но мне его искренне жаль. По себе знаю, как это мерзко. Такое чувство, будто на язык стекло сыпят. — скривилась Тсуна, запихав в рот целый кекс. Ещё с их первой встречи она догадалась, что именно он её соулмейт, но всё же лелеяла надежду, что ей просто кажется и даже не обращала внимание на крики интуиции. Мужчина фыркнул и залпом высушил стакан. — Мусор. Учить меня будешь? Савада, ты не обнаглела? Последняя капля терпения пропала вместе с выпитым алкоголем в стакане мужчины. Еши словно слетела с тормозов и принялась наступать на того, кого боялась ещё десять минут назад. Её уже даже не волновал тот факт, что все могут понять о её "родстве" со Скайрини. Щёки Тсу покраснели от злости, и растрепанная девушка больше напоминала нахохлившегося воробья, чем реально серьёзного противника. — Ты! — подойдя к сидящему мужчине поближе, Тсунаеши тыкнула пальцем в его грудь. Сзади кто-то испуганно икнул, а после послышалось сдавленное «Джудайме!», на которое никто не обратил внимание. Все были увлечены картиной, раскинувшейся перед ними — Я. — посмотрев на девушку сверху вниз, согласился Скайрини. Даже так, сидя в кресле, он всё ещё был выше Тсуны. «Жираф» — так некстати появилось в голове девушки, когда она перевела взгляд на лицо мужчины. Ругаться перехотелось, а выключенный ранее инстинкт самосохранения резко включился. — Д-да ты! Да из-за тебя! — не найдя, что сказать, девушка замахала руками, а после вылетела из помещения, напоследок громко хлопнув дверью. Занзас задумчиво посмотрел в след девушке. Почему ему казалось, что мелкая ещё покажет себя? *** Так прошёл конфликт колец. По его итогу, десятым боссом Вонголы ожидаемо стала Тсунаеши, но это событие на данный момент не было главным. Уже шестой день, как Савада налегла на различную выпечку, в состав которой в большем количестве входил продукт, так нелюбимый Занзасом — маргарин. Но мало того, что девушка ела различные кексы и пирожные, так однажды, ужасно кривясь, Тсуна откусила огромный кусок маслозаменителя и долго жуя, проглотила. И пусть целый час её ужасно штормило, но Еши осталась довольна, словно кот, что украл сосиску. Пусть этот хмырь страдает, а девушка может и потерпеть. Мать же была удивлена резкой прожорливости дочери. Девушка и раньше любила поесть, но когда в очередной раз Тсунаеши подошла к матери с просьбой приготовить ещё кексов, Нане ничего не оставалось, кроме как растерянно улыбнуться и согласиться. И так бы длилось ещё долгое время, если бы в один вечер, когда Тсуна ела поднадоевшие кексы, дверь в её комнату неожиданно не распахнулась, смачно ударившись о стенку. Сидящая перед ноутбуком девушка, даже растерялась, а когда повернула голову в сторону выхода, так вообще испуганно икнув, уронила тарелку с теперь уже ненавистными ею кексами. — З… Занзас? — промямлила Тсуна и нервно улыбнулась. Не нравилось ей это всё. — А… что ты тут забыл? Тот лишь молча посмотрел на девушку и посмотрев на неё тяжёлым взглядом, достал что-то из-за пазухи. — Мусор, бесишь. Секунда, и девушка вытаращив глаза, усиленно пытается вырваться из хватки, но что есть она, метр с кепкой, в сравнении с этим гигантом? Да и было это весьма неожиданно. И если раньше был лишь неприятный привкус, то теперь горло и полость рта девушки, яростно орали и просили огнетушитель. От резкой горечи онемел язык, а глаза наполнились слезами. Но словно не замечая этого, Скайрини продолжил вливать в горло Еши алкоголь. — Запомни, бабий мусор. Не стоит злить меня. Отложив бутылку с виски, Занзас прильнул к губам ошеломленной девушки, чувствуя привкус алкоголя и чего-то сладковатого. Оправившись от шока, Тсуна аккуратно обняла парня и стала отвечать на поцелуй. Это... было чем-то новым для неё. Да и необычное сочетание маргарина и виски быстро вскружили голову. — Ты теперь обязан на мне жениться. — отдышавшись после поцелуя, говорит Еши довольному Занзасу. Парень неожиданно усмехается: — Я не против. На это смущённая девушка краснеет и в быстром темпе убегает за дверь. — Но всё же для начала стоит дождаться восемнадцати. — хохотнул мужчина и отправился за убежавшей Еши.