Будущее, в котором нет тебя

      Гин… Почему? Почему, Гин? От чего ты не поделился со мной? Я бы помогла тебе. Не надо было скрывать от меня правду. Я бы что-нибудь придумала. Я бы смогла спасти тебя. Гин, мы же выросли вместе. Мы всё друг о друге знали, ты знал меня настоящую, а я…я, выходит, тебя не знала совсем... Почему, черт возьми, ты не позвал меня с собой?! Почему не пригласил присоединиться тогда к Айзену, когда ты ушёл с ним? Тебе стоило лишь протянуть руку, посмотреть в глаза без прищурной улыбки, и я бы пошла, разделив с тобой напополам участь предателя, пусть даже и ненастоящего.       Эта твоя ехидная улыбка, как же она меня бесила! Ты постоянно улыбался, будь то благие вести или письма о фронтовой гибели товарищей. Твоя лицемерная улыбка въелась в каждую щель моей боли. Я запивала литрами твоё лицемерие. Когда ты ушёл с Айзеном, ты даже не посмотрел на меня, не подарив прощального взгляда, кинув лишь усмешливую улыбку, дающую мне пощечину по сердцу. Тогда ты ушел, бросив меня. А сейчас ты ушел, оставив меня одну. Я до сих пор ношу траур. Сколько уже прошло с тех пор, как руки мои окрапились твоей кровью, с тех пор, как твоё дыхание перестало касаться моего лица? Не помню, не понимаю… Кажется, что это произошло вчера. На подкорке тлеет мысль, что всё это неправда, что ты ещё жив. Порой явственно осознаю, что ничего не было, что это лишь страшный сон. Ты здесь. Ты жив. Ты рядом со мной. Но больше почему-то не улыбаешься. Из-за меня?       Алкоголь туманит мне рассудок день ото дня, разлагая мозг. Печень гниёт заживо, токсины разносятся по крови с большей интенсивностью, ударяясь о разъевшиеся клапаны сердца. Едкий дым проедает легкие. Капитан Хитцугая заваливает меня работой, пытается отвлечь, оставаясь на ночь вместе со мной. Не оставляет одну, боится за меня. Он кормит меня мороженным с ложечки. Капитан полагает, что мне станет легче. Женский алкоголизм не лечится, капитан.       Мне осталось не долго. Странно, что душа может погибнуть от алкоголя. Но именно алкоголь помогает мне дальше жить. Сначала я напивалась, когда ты был жив, чтобы забыть тебя. Теперь же, когда тебя нет, ты везде. Теперь я пью, чтобы помнить тебя, чтобы отуманенный мозг создавал твой образ рядом.       Я часто вспоминаю наше детство. Его нельзя назвать счастливым, но тогда, именно тогда ты улыбался по-настоящему искренно.       Что ты чувствовал ко мне, Гин? Кем я тебе приходилась, лишь подругой детства? Ты не любил меня?       Каждый твой шаг прочь от меня ломал одно ребро за другим, до тех пор, пока ты не наступил на оставшееся без защиты оголенное сердце, которое выкинули кошкам на растерзание. А теперь и печень склевали стервятники. Но именно через боль я ощущаю твоё приближение.       Что обо мне скажут после? Скажут, что напилась до белой горячки. И говорят за моей спиной, называя алкоголичкой, пьянчужкой. А знаешь, Гин, что я делаю? Я им лицемерно улыбаюсь. Так, как ты научил. И, как ты учил, я не буду той, которой они ожидают меня увидеть.       Болит не голова и даже не печень. У меня фантомные боли от твоей утраты.       Я больше не жилец.       Сегодня уж слишком сильно у меня разболелось одиночество. Сегодня я добровольцем вызвалась пойти на задание. Я уже знаю, что оно будет последним. Теперь скажут, что она погибла, как герой на поле боя. Действительно, возможно нужно умереть, чтобы о тебе сказали что-то хорошее. Нужно умереть, чтобы тебя полюбили. Теперь ты любишь меня, Гин?