Стихи Хидана.

Последнее па, прыжок… Наконец, грациозно приземлившись, Кисаме поправил свою балетную пачку и, под дикий ржач Хидана и Дейдары, а также тихие аплодисменты других Акацук, (которые, к слову, были в капле) вернулся на своё место. Дело в том, что с биджу у Организации Красной Луны что-то не срасталось, да и видеть ненавистное им всем лицо блондина, наследника Йондайме, никому не хотелось. Так что занимались нукенины последнюю неделю тем, что, помимо преступлений, у них выходило лучше всего – бухали. А, как известно, бухому Акацуку может в голову прийти всякое, вот и решено было устроить конкурс талантов. - Итак, - начал было Широ Зецу, который, из-за того что вместе со своей второй половиной обладал единственным талантом – жрать всё на своём пути – был назначен ведущим, но его чёрная часть его перебила. - Заткнись! Говорю я! Итак, следующий у нас… Хидан! Послушник, только успокоивший смех по поводу предыдущего выступления, встал со своего места и прошёл на сцену. Оглядев всех присутствующих Хидан начал: - В общем, я, блять, личность чувственная, нахуй! – уже на этом моменте все присутствующие готовились к худшему, - Я приготовил стихи, ёбаный в рот! Шиноби достал небольшую книжечку с нарисованным на обложке запёкшейся кровью символом Джашина и начал читать: - Шефа, нахуй, уважаю, Сказал он, блять: "Я решаю." Мы не спорим, нахуй надо, Ибо крут он, то что надо! Ну а лисью, нахер, сраку, Уебал бы в ебеняку! Всё равно уже не та Ёбаная Насрута! Не дожидаясь реакции зала, Хидан сразу зачитал второе своё творение: - Увидал Наруто я, И подумал: "Вот хуйня!" Он так громко, блять, вопил, Что в штанины наложил! Я ему сказал: "Заткнись!" Нахуй мне такая жизнь? В монастырь я возвращусь, И Джашину помолюсь, Чтобы впредь такой хуйне Не сниматься в аниме! В этот момент уже не заметить реакцию Акацуки было трудно: все уже не то, что смеялись - ржали в голос над этими стишками. Кое-кто даже в 6 голосов одновременно. А Хидан, чтобы не терять кураж, продолжал: - Из личного, нахуй: Шикамару, нахуй, блять! Хватит мне мозги ебать! В лес меня ты заманил, Какузу ебли лишил! Под дружный ржач Хидан, среди молитв Джашину, нашёл ещё несколько стихов: - Раз уж зашло о Какузу: Какузу, ебёна мать! Хватит деньги зажимать! Я пашу, как, нахуй, раб! Сюда, нахер, мой оклад! А то Пейну напизжу, Уебёшь потом к врачу! И лечение твоё Недешёво, нахуй, блять! И ещё одно: Сакуру увидел я, Писал кровью аж три дня, Не подумайте, народ, Не от страха, иль невзгод, Просто цвет ее волос, Импотенцию принес! И последнее: Сакура, дранная шлюха, Та ещё, блять, патаскуха! Уебать её, нах, мало, Драл её я, блять, ебало! Пиздил бы и днём, и ночью, Чтоб не видеть, блять, воочью! Да вообще, пизда она. Кваша, блять, из, нах, говна! Под конец этого стиха мало Акацук сидело на своём месте. Пейн со всеми шестью Путями катался по полу, смеясь. Итачи попытался подойти к послушнику, чтобы попросить у него почитать остальные стихи на досуге, но в силу зрения, книжку он просил у какой-то вазы. Тоби твердил себе, что он хороший мальчик, а, значит, нельзя запоминать эти плохие слова, Дейдара, в приступе истерического смеха, случайно «хорошего мальчика» взорвал. Широ Зецу смеялся с остальными, а Куро, в силу своей вредности, думал только о том, чего бы ему съесть. Серьёзен был и Сасори: он думал, хорошая ли марионетка получится из автора таких стихов. Кисаме же некоторые стихи записывал. Конан, которая умела материться не хуже, самого Хидана подбадривала послушника чисто на его языке, особенно после стихов о Какузу и их личной жизни. Какузу, к слову, получил инфаркт. Всех пяти сердец. А сам Хидан, видя, что публика уже заведена, решил прочитать последний, самый гениальный свой стих. - Мы в Акацки охуенны, Пиздим всех мы невъебенно! Похуй нам, блять, на законы! Уебём мы вас, гондоны! Обосрётесь просто, нахуй! А нам похер, ибо захуй? Каге по еблу получат, Деньги Какузу, блять, вручат! А потом мне купят гель Для волос, я ж не ебель! А ваще на всё мне похуй! Ибо я, блять, охуенный! Если судить по аплодисментам, Хидан, наверное, занял бы первое место в конкурсе… Но, как и всегда, вместо выяснения итогов, всё закончилось попойкой, наутро после которой Конан носила всем пиво на опохмел, Какузу подсчитывал убытки, а сам Хидан был по частям разбросан по всему убежищу Акацуки.