Стеклом по асфальту

      Он не заигрывал с тобой. Не строил глазки. Не заискивал. Не отирался рядом, не выпрашивал коктейли, не изображал кокетку. Не отставлял зад, не касался тебя, почти не смотрел на тебя. Он просто давал тебе понять, что ты уже его хочешь.       Сама его суть, сам факт его присутствия, то, что ты дышишь с ним одним воздухом, то, что ты можешь смотреть на него – ты должен быть за всё это благодарен.       Он не вёл себя так, будто он лучше, не мешал тебя взглядом с грязью, не задирал подбородок. Ты сам ощущал его превосходство. Ощущал его величие, свою от него зависимость, при этом чувствуя свою избранность.       Выточен настолько идеально, будто по какой-то волшебной формуле. «Всё стремится к идеальной форме шара» - ничего подобного. Идеальная форма – его форма. И всё стремится к нему. Всё внимание, все взгляды, руки, напитки и деньги. Каждый хочет купить хотя бы мгновение рядом, секунду в поле его зрения. И они готовы заплатить за это огромные состояния.       Он курит парламент, сидя на корточках у заднего выхода ближайшего к дому клуба. Одна рука в кармане, другая на колене. Банка пива стоит на асфальте, а его рыжая крашеная сухая копна волос давно сбита в беспорядок его же собственной ладонью. Будь это не он – и пропадёт всякое очарование. Но сейчас – с ним в главной роли – это изящество в своём воплощении. Пьяный парень в переулке.       Пока фэйсконтроль на входе гнал богатых детишек за не глаженную рубашку, его пускали в адиковских трениках и бесформенной толстовке. Пока парни придумывали подкаты и выстраивали пик-ап стратегии, ему было достаточно «Ты сейчас дашь мне свой номер, а дальше разберёмся». Ни разу не встретил отказа с тех пор, как перестал спрашивать разрешения.       Он мог завладеть любой и любым. И страдал от одиночества. Каждый был рад его звонку, его приглашению. Позови он – пренебрежительно, в приказном тоне или в манере снизошедшего – и ты уже натягиваешь свой лучший выходной наряд. Он не звал. Ему хотелось видеть рядом кого-то равного или, может, того, кто ставил бы себя выше. Главное – чтобы не млели, не обхаживали, не боялись. Такой был.       Выше и моложе, он был таким же совершенством, таким же ребёнком Богов. Они были почти одинаковыми для общества. Идеальные как внешне, так и внутренне – так считали все. Идеальность же нутра обуславливалась лишь тем, что никто особо не разбирался в содержании. Никто не пытался подойти так близко, чтобы понять, чтобы узнать. Как слушать песни на незнакомом языке – иногда достаточно просто слушать, не пытаясь найти перевод и понять смысл.       Они встретились в оплёванном переулке за клубом в спальном районе. Там было человека четыре одиночками и одна компания из трёх. Все они вышли вдохнуть свежего воздуха.       Эти двое же, как отражение друг друга, сидели по разные стороны переулка в любимой манере обоих – на корточках. Выше и моложе пил и только пил. Старший курил, пожевывая изнутри губу. Рядом стояла почти допитая банка пива. Они рассматривали друг друга и чувствовали – равные. Не было - «Да кто ты такой». Было - «Я тебя понимаю». Не во фразах – во взгляде, в позе, в дыхании. Маргиналы этого общества, выброшенные и вознесённые на пьедестал.       Каждому хотелось, чтобы за ним пришли. Как в детском саду – пришли и сказали: «Пора домой, собирайся». И ты пойдёшь, даже если здесь игрушек больше и есть с кем поиграть и подраться. Ты пойдёшь, потому что знаешь – так надо. Это правильно, это необходимо, это – твоё. Не хотелось звать, не хотелось приглашать, не хотелось делать первый шаг – устали от этого.       Не видели, но знали – каждый из стоящих здесь держит осанку, держит улыбку, держит в руках свои дорогие телефоны. Смеётся громче, чем обычно, улыбается шире и реагирует эмоциональнее. Пытаются привлечь внимание. Бесполезно.       Дети рассматривают друг друга. Они заняты. Им не нужны дешёвые понты и демонстрация достоинств, что само по себе – огромный недостаток. Им нужно, чтобы их забрали.       Старший докуривает сигарету, тушит её об асфальт и закидывает окурок в одну из стоящих здесь пустых бутылок.       Они продолжают смотреть. Не чувствуется смущение, нет похоти, желания что-то доказать, показать, кого из них родители любят больше. Боги сделали всё, что было нужно. Для обоих своих детей в равной степени.       Старший берёт ближайший к нему осколок и начинает водить острым краем по асфальту. Младший продолжает разглядывать его рыжую сухую крашенную копну.       Люди вокруг смотрят исподтишка, ловят боковым зрением, откидывают голову во время смеха слишком сильно, чтобы можно было незаметно отвести глаза, стоят в пол оборота – достаточно очевидно, чтобы заметить это, но недостаточно, чтобы можно было в этом обвинить. Никто не хочет признаваться в своей заинтересованности. Объекты их внимания и так всё знают. Каждый хотел бы сейчас подойти и познакомиться, взять номер, узнать имя. Пусть ничего не будет после, но иметь частичку любого из этих парней, что-то, чего они касались, что-то, что с ними связанно – уже честь. Как честь - удостоится аудиенции короля. Это было бы их наградой за все страдания - за низкую зарплату, за отсутствие целей в жизни и мечты, за рутину и друзей-идиотов, за стерву-девушку или мудака-парня, за айфон в кредит, за не богатых родителей, за не оставленное наследство, за сам факт их жизни – это окупило бы всё.       Рыжий кладет осколок, одним глотком допивает пиво, поднимается, выбрасывает пустую банку в стоящий рядом мусорный бак и уходит. Не возвращается в клуб – так надоело, - идёт из переулка к широкой дороге и сворачивает налево, в сторону дома. Младший не провожает его взглядом, в отличии от всех остальных. Стоит рыжему пропасть из поля зрения, как внимание возвращается к оставшемуся. Выбросив банку в тот же бак, он подходит тому месту, где сидел рыжий, и смотрит. Смотрит на осколок, оставленный старшим, смотрит на линию разметки дороги, краска которой лежала достаточно жирно. Смотрит на выцарапанные цифры.       Присаживается на корточки, берёт еще тёплое стекло, одновременно с этим доставая телефон, и начинает мерно зачёркивать. Зачёркивать плотно, так, чтобы никто больше не смог понять, что за семёркой идет три, а следом один – и так далее. Зачёркивает вдоль и поперёк, крест на крест и круговыми движениями. - Алло. - Да. - Подожди меня. Рыжего из этого детского сада заберёт он, а его – рыжий.