***
Спустя три недели с момента проведения мирной демонстрации андроидов за собственные права и свободы и по прошествии шести дней с подписания первого договора о принятии прав андроидов, в приемной его дома появился Коннор. Камски не был более намерен сотрудничать с полицией каким-либо образом, но, вспомнив, что очередной звонивший и требовавший о встрече Коннор — это тот самый RK800, (не)девиант, ставший девиантом и сыгравший не последнюю роль в судьбе андроидов, — мгновенно передумал. Он все же был ученым, собственное творение которого отреклось от него, создателя. Ученые, как правило, заинтересованы в развитии и эволюции своих детищ. Поэтому: — Здравствуйте, мистер Камски, — раздался уже знакомый голос полицейского, отрикошетивший от голых стен бассейна. Его взгляд скользнул по хозяину дома, на сей раз расположившемуся в кресле напротив оконной панорамы и не спешившему оборачиваться. На нем не было въевшегося в память халата; на этот раз на создателе андроидов была надета тонкая светлая водолазка и свободные серые штаны (Коннор успел провести сканирование и выяснить, что комплект стоил полугодовую зарплату Хэнка). — Мы уже встречались с вами ранее. Я — Коннор, андроид, договорившийся о встрече. — И что же тебя вновь привело ко мне, Коннор? Камски повернулся к нему, окидывая любопытным взглядом. От него не скрылось, что этот Коннор значительно отличался от того, с кем он говорил (которого заставил проходить «Тест Камски» — ну что вы, какой комплекс Бога, о чем вы?) практически месяц назад. Стоило обратить внимание хотя бы на появившиеся на лице живую мимику и перелив глаз уже не машины, а свободной личности, имеющей собственные желания и волю. Если это — одно из следствий становления девиантом, то оно уже кричало (громко так, как в посредственных фильмах ужасов кричат такие же посредственные актеры) минимум о парочке десятков исследовательских статей. — Полицейскому отделу нужны данные об андроидах за последние несколько лет, чтобы нормализовать работу органов и сделать возможным максимальное упрощение становления андроидов как новый вид, приравненный к человечеству. — Я отошел от дел почти десять лет назад, — Камски свободно закинул ногу на ногу, чуть склонив голову и замечая отсутствие прошлой топорности в движениях; те стали мягче и плавней, но въевшаяся под корку программы искусственность все еще пропитывала действия андроида. — Да, но тем не менее, я уверен, что у вас сохранились исследовательские данные и разработки со времен работы в «Киберлайф». — Увы, это не так. Коннор свел в неверии брови, его индикатор на правом виске, который тот так и не снял (возможно, все еще неосознанно цеплялся за программу, не решаясь совершить столь ответственный шаг и избавиться от него, как многие андроиды), беспокойно замигал желтым. — С вероятностью в восемьдесят три процента вы лжете, мистер Камски. — А не думал ли ты, что андроидов пора, — он легко поднялся с кресла, взяв стакан со свежевыжатым апельсиновым соком, медленно подходя к напрягшемуся Коннору (он-то помнил, чем закончился их прошлый, далеко не самый приятный диалог), — оставить в покое? Дать им право не быть зависимыми от людей? — Думал, — Коннор продолжал хмуриться, всматриваясь в лицо мужчины напротив. По опущенным плечам тот мог сделать вывод, что разговор явно не был приятен андроиду. — Именно поэтому нам нужны данные для создания законо… — И почему же именно ты пришел ко мне? — Потому что всех других, служащих в органах правопорядка и имеющих хоть какое-то отношение к делу о девиантах, вы отказывались принимать. Камски осекся, мельком проматывая в памяти моменты, как раз за разом отвечал отказом на ставшие особенно частыми звонки. Разве что просившему о встрече Коннору ответил согласием — и вот, пожалуйста, пожинайте плоды, мистер Камски (они, конечно, не из сада Эдема и не с Древа познания, но тоже, как уже чувствовал разработчик линейки андроидов, к хорошему вряд ли могли привести). Например, к неопределенным проблемам, едва маячившим на горизонте. — Обратитесь в «Киберлайф». Они будут рады сотрудничеству, — он сделал несколько глотков из стакана, разворачиваясь к панорамному окну, открывающему вид на покрывшееся льдом озеро. — Я бы не хотел иметь ничего общего с «Киберлайф», — заметив, как голова Камски на считанные миллиметры повернулась к нему, добавил: — По определенным причинам. Причины у Коннора имелись, и Камски вполне догадывался, какие. Доверие к компании если не у людей, так у конкретных андроидов (не будем показывать пальцем на Коннора) было не сказать, что подорвано, а спилено под самый корень, так еще и завалено грязью да отходами. В тот же день, когда в стране почти что свершалась революция (благо, не кровавая, а вполне себе мирная — ложь и обман, мирных революций без смертей не существовало, не существует и не будет существовать), Камски следил за новостями, не упуская ни единой информационной детали. Все-таки не каждый день собственные творения устраивают государственный переворот. Поэтому им не остался незамеченным вытащенный стоящим позади Коннором дрожащий пистолет, в следующее же мгновение убранный. — Мистер Камски, это действительно важно. Несмотря на то, что андроиды смогли получить свободу, волнение в обществе еще не улеглось. Ваши наработки помогут сгладить возможные конфликты, пока ситуация не вышла из-под контроля. Не вы ли говорили о том, андроиды — живые существа, имеющие свою волю? На несколько секунд в зале воцарилось молчание. Не то чтобы Камски горел желанием помочь (вообще не горел). Но перемены, произошедшие с Коннором за время становления девиантом, его очаровывали. Возможно, если Камски поделится частью собственных данных (самой малой и самой незначительной), то сможет чуть получше узнать поведение девиантов (хотя бы Коннора). — Я могу передать ряд данных. Разумеется, не все, — он повернулся к просиявшему андроиду (Коннор, признаться, был уверен на семьдесят девять процентов, что эта встреча обернется провалом, сравнимым разве что с провалом Уоррена Баффета, когда тот скупил акции текстильного бизнеса). — От лица всего участка хочу выразить вам благодарность. — Рано благодарить меня, — Камски жестом указал на кресло, предлагая сесть. — В любом случае, сомневаюсь, что данные помогут вам каким-либо образом. Коннор неловко сел на предложенное кресло, складывая руки на коленях и выпрямляя спину, пока хозяин дома покидал зал с бассейном и направлялся в свой кабинет. Когда Камски вернулся через четверть часа (можно было бы сделать подсчет вплоть до миллисекунд), он застал андроида в той же позе; разве что тот переместил левую руку на подлокотник. — Здесь не все данные, которые я могу предоставить. Выгрузка оставшихся займет большее количество времени, чем я предполагал. Коннор мгновенно поднялся, неосознанно вытянувшись струной, и взял протянутую черную нагретую флэшку. — Я могу попросить вас о том, чтобы вы передали их, когда будет удобно? Камски потянулся к столику, на котором лежал интерактивный планшет, прокрутил зажегшийся экран вниз, подмечая, как Коннор крутит между пальцев флэшку и заинтересованно вглядывается в снежную панораму. — Впечатляет? — Я редко бываю за городом или на его окраинах, — Коннор пожал плечами — вполне себе человеческий жест, который не остался без внимания. — Вид из ваших окон действительно завораживает, — и легкая, искренняя (не механическая, предписанная программой, уж кто-кто, а создатель андроидов в этом разбирался) улыбка что-то пошатнула в душе Камски. Он на самом деле считал, что девианты — занимательные создания. Конкретно RK800, так похожий на человека (но все же еще не совсем), вызывал в нем все больший интерес, прорезающийся из глубин. Элайджа Камски был занятым человеком с плотным графиком (в него, правда, не включались ни встречи, ни приемы, но тем не менее). — Послезавтра в шесть, — заблокировал планшет, откладывая его к стакану с соком и следя за тем, как в вычислительной голове андроида происходят быстрые подсчеты (было бы правильнее сказать о протекающем мыслительном процессе). — Хорошо, я буду у вас. Еще раз благодарю за помощь. Камски протянул ему руку, которую на секунду замешкавшийся Коннор неловко пожал. Коннор вполне мог обойтись без знаний о том, что информацию, которой готов был поделиться основатель компании, можно было перетащить на накопитель за несколько минут. Не то чтобы Элайджа Камски не хотел ею делиться (эй, он уже согласился на безвозмездную! помощь), однако, он не мог избавить себя от соблазна встретиться со столь любопытным андроидом еще раз.***
В следующий раз Коннор приехал в дом Камски в строго оговоренное (почти) время. Разве что опоздал на десять минут, но, признаться, вины его здесь не было. — Здравствуйте, мистер Камски, прошу прощения за опоздание, — первое, что произнес Коннор, заходя во все тот же зал с бассейном и замечая хозяина дома, сидящим в темном кресле. Камски окинул несколько удивленным взглядом стоящего перед ним андроида в темно-синей толстовке и в потертых джинсах. Он сейчас вполне походил на обычного молодого человека, оканчивавшего последний курс полицейской академии и готового в любой момент броситься бороться с преступностью. В голове Камски пронеслась мысль, что черная строгая рубашка подошла бы ему куда больше, а то и вправду мальчишка-мальчишкой, даже и в голову не придет, что совершенный андроид из «CyberLife». Отчего-то представлять Коннора в рубашке было занятно. Как и без нее. Маячившая проблема на горизонте старательно подбиралась ближе. — Вы подготовили файлы для передачи? — явно чувствуя себя неуютно под изучающим взглядом и в полной тишине, спросил Коннор, чуть склоняя голову, отчего челка упала на глаза. Определенно подбиралась ближе. — Да, все готово, — мужчина поднялся, подмечая бросившиеся в глаза разной длины завязки на его толстовке. — Прошу в мой кабинет. Коннор беспрекословно последовал за ним, проходя мимо стоящей возле двери Хлои. — Вы не отпустили андроидов? После того, как мирный протест подошел к концу и первые требования митингующих начали выполняться, владельцам было приказано освободить всех имеющихся у них андроидов. Камски это, конечно же, тоже касалось. — О, Хлои сама высказала желание остаться со мной, несмотря на то, что я несколько раз предлагал покинуть меня. Коннор покосился на андроида, покорно оставшегося за поворотом. — Ты проявляешь все больше эмпатии с нашей первой встречи, Коннор, — усмехнулся хозяин дома, ведя его по светлому коридору со множеством закрытых дверей и не без удовольствия замечая задатки смущения на лице гостя. — Я... я лишь делаю то, что хочу. Камски с долей иронии проследил за сменой одолеваемых эмоций. — И каково это — быть девиантом? — Лучше, чем машиной, — немного подумав, ответил Коннор и услышал легкий смешок. Когда они подошли к нужной двери и наконец оказались перед все таким же светлым минималистичным кабинетом (у Коннора в голове стоял режущий диссонанс — квартира Хэнка, в которой он временно проживал, никак не соотносилась с домом Камски), добавил: — Я еще не до конца понимаю, как мне следует поступать и что делать со... всем этим, но у меня полно времени, чтобы разобраться. — «Жизнь прекрасна, если научишься жить»*. Камски пропустил его вперед, позволяя окинуть быстрым взглядом просторы комнаты, напротив окна в которой стоял стол, перед ним — кресло (копия тех, что находились в гостиной) и узкий шкаф вдоль стены, занятый книгами и наградами. Посередине стоял телевизионный экран. — У тебя сегодня нерабочий день? Необычно видеть тебя в свободной одежде, — мужчина подошел к стеклянному столу и открыл нижний ящик. — Да, выходной. Хэнк сказал, что скоро на его глазах появятся белые пятна, если еще раз увидит меня в белой рубашке, — Коннор опустил глаза, поправляя рукава непривычной, но удобной одежды. Для андроидов не много имело значение удобства-неудобства, однако данный элемент небольшого гардероба приятно прилегал к коже (насколько мог судить Коннор по своим скромным ощущениям). — Хэнк? — Лейтенант Андерсон. — А, тот полицейский, с которым ты прибыл в первый раз? — Коннор кивнул. — И где же он сейчас? — В машине. Он не проявил желания... показываться здесь. — Ему противно мое общество? — иронично произнес Камски, подходя к гостю и отдавая в руки флэшку. — Не думаю, что я вправе вам говорить об этом, — андроид сжал в руке полученное устройство. — Но вы явно не один из тех людей, с которыми он бы стал общаться. — А тебе, Коннор? — Камски подошел ближе, чуть поднимая голову и всматриваясь в забегавшие глаза (при прошлом подобном контакте — Тест Камски, все дела — Коннор мужественно (вернее, андроидно) выдержал взгляд). — Тебе противно мое общество? — вкрадчиво спросил он, следя за переменой в лице. Камски не мог на данный момент объяснить свою увлеченность андроидом, поэтому и отложил вопрос в дальний ящик подсознания. — Не могу сказать, — Коннор отвел взгляд, глядя за спину мужчине. — Но вы не оставляете впечатление человека, которому можно довериться. — Мне жаль это слышать. — Разве? — Коннор в подобии удивления поднял брови (серьезно, его мимика и впрямь перестала быть деревянной). Камски потянулся поправить веревки на толстовке, которые вводили его внутреннего перфекциониста в предобморочное состояние. Что там про деревянную мимику? Лицо Коннора на мгновение стало нечитаемым, сам он весь напрягся, явно не ожидая столь странных действий, вызывающих если не сбой системы, так ее зависание. Диод на его виске беспокойно замигал желтым. Камски поправил ему капюшон и выровнял завязки, с неким удовлетворением поглаживая перфекциониста в себе. Напоследок, правда, не удержался и позволил провести по плечам андроида руками (так, чисто из прихоти, которой позднее сам поразился). — Безусловно. Что ж, Коннор, рад был оказать помощь. Если возникнут какие-то вопросы, можешь приезжать в любое время. — Вы это говорите из любезности или из желания помочь? — Кто знает.***
Камски за редким исключением не покидал собственный дом, предпочитая сводить общество людей к минимуму. Однако иногда на него находило что-то, и это что-то гнало его из своей крепости в джунгли города. Он не сходил с ума от нехватки человеческого общения (андроиды были в этом поприятнее), но не прочь был иногда посетить места скопления людей. Тем более сейчас, когда издавались первые законы, призывающие защитить андроидов и уравновесить их права. Камски родился не вчера и не сегодня, поэтому понимал, что люди не способны перестроиться с ненависти-дефис-неприязни (не все; всегда есть исключения, об этом, вообще-то, не стоит забывать) к андроидам до признания их прав. Поэтому он оказался в замешательстве, не заметив и не почувствовав явной неприязни по отношению к прогуливающимся андроидам у шедших им навстречу людей. Но куда больше привело в ступор понимание — желание проанализировать поведение девиантов, которыми улицы хоть и не были полны, но один-два все равно встречались между городских стен, не всплыло яркой вспышкой в голове. По крайней мере, Камски осознавал — такого интереса, который вызывал в нем Коннор, с момента последней встречи с которым прошло уже несколько недель (и мысли о котором нет-нет, да и проникали в его голову, как бы он ни пытался их подавить да выпилить из своей головы), не вызывали. Камски не побежал бить тревогу (потому что бесполезно бить тревогу, когда уже вовсю звонят колокола карильона*).***
Когда промокший Коннор оказался в его доме в следующий раз, Камски встретил его сам в парадных дверях. — Ты бежал по такой погоде от самого дома? — спросил уже тогда, когда заставил андроида снять с себя промокшие насквозь тряпки (водой, выжатой из них, можно было напоить парочку поселений в Африке), напрочь игнорируя его восклицания о том, что андроиды, вообще-то, не болеют и холода, к слову, не чувствуют. Плевать Камски на это хотел. Коннор не понимал его логики. Он разве что записал под очередным пунктом в специальной папочке, отведенной для основателя «CyberLife», новую странность. — Я настолько противен лейтенанту Андерсону, — лукаво поинтересовался тот, — что он не может довести своего дорогого напарника до места назначения? — Хэнк подхватил простуду. Мне пришлось взять такси, но водитель не доехал до вашего дома. Заявил, что по такой погоде никуда не поедет, и либо он разворачивает машину, либо выпихивает меня. Я вылез сам, — Коннор сидел в кабинете в кресле владельца дома с чистым белым полотенцем в руках и в мягком халате (насколько он мог судить сам, да-да). — Вы сможете расшифровать данные? Камски сидел в очках за столом с включившимся монитором и прилегающей к нему сенсорной клавиатурной панелью и пробегался взглядом по принесенным Коннором данным по девиантам. Материал попался стоящим и вполне претендовал на то, чтобы занять собой всю текущую ночь. — Да, но это не займет десять минут. — О, тогда я не должен вас отвлекать, — Коннор предпринял попытку подняться с уже насиженного кресла, но Камски остановил его вытянутой рукой. — Уверен, что в такую погоду захочешь возвращаться пешком? Андроид посмотрел на окно, за которым крупный дождь-дефис-ливень перемешивался со снегом-дефис-градом и завывал холодным ветром. Заунывный гул последнего чем-то напоминал нервирующий звук работы компьютерных процессоров начала далеких двухтысячных. — Андроиды устойчивы к температурам, — неуверенно ответил он, сверяя показатели с температурой на улице и своим пределом. Результат был неутешительным. Примерно на двадцать разнящихся градусов неутешительным. — Можешь переночевать у меня, — не отвлекаясь от экрана и не убирая руки от клавиатуры, предложил Камски. — Если, конечно, не будешь разъезжать по полу в носках. — Это была шутка? Коннор сел обратно, откидываясь на спинку и подбирая под себя ноги, чем вызвал невольное сравнение в голове Камски с прошлой встречей, когда скованность его действий в кресле ощущалось чуть ли не кожей. — Была. Видимо, неудачная. Неужели теряю хватку? — Теряете хватку? — В университетские годы мое чувство юмора превозносилось всем потоком. Разве что торжественные процессии в его честь не устраивали. — Мистер Камски, вы явно преувеличиваете. — Даже не дашь мне шанс показать себя с лучшей стороны? А как же эмпатия, Коннор? — Возможно, она не развита у меня на достаточном уровне. Но я стараюсь. Наивность Коннора притягивала и заставляла капитулировать. Он все больше ассоциировался в голове мужчины с подростком, только-только выкинутым не самым дружелюбным пинком во взрослую жизнь. Такова была судьба всех андроидов, ставших девиантами. Камски, наблюдая за притихшим Коннором, вспомнил недавние собственные сказанные слова: «Можешь приезжать в любое время». Однако он явно был шокирован внезапным появлением андроида у его дверей несколькими минутами ранее. И, что отметил Камски, столь неожиданная встреча не раздражала. А Коннору, с внутренним трепетом подметил основатель «CyberLife», сидящему в теплом халате (у него их было с пару десятков), сам халат несказанно шел. Да и в принципе этот промокший андроид с шухером на голове казался таким ну... домашним, что ли. Камски давно не посещали мысли о чем-то подобном. Камски, вообще-то, Человек года и Человек века. Он, между прочим, основатель «CyberLife». Но он все равно не мог заставить себя перестать чувствовать рассекающее тело тепло при взгляде на задумавшегося Коннора. Камски считал, что у него проблемы. Он никогда не был заинтересован ни в построении отношений, ни в создании семьи, посвятив половину своей жизни созданию роботов с искусственным интеллектом. У него в принципе были другие ценности, да и приоритеты расставлены иначе, чем у доброй половины населения земного шара. Однако он все еще не мог отвести взгляд от Коннора. Поправочка. У Камски большие проблемы. Коннор (чего уж тут скрывать) с первой встречи вызвал интерес к своей персоне, но Камски, уверенный, что дело в том, что тот оказался девиантом (к которым, следует признать, он испытывал некоторый трепет), закрыл на это глаза. А чуть позже тревожно осознал, что нет, центром интереса, сформировавшимся вокруг Коннора, отнюдь не являлась его девиантность. Камски не отрицал, что та послужила толчком. И лучше бы этого толчка не было (толкать людей вообще плохо, господа). — Я не извинился за то, что приехал к вам, предварительно не сообщив о визите, — нарушил воцарившуюся тишину андроид. — Тебе не за что извиняться, Коннор. Иногда неожиданные повороты привносят в жизнь некую остроту. Я уже говорил, что, если возникнут вопросы, буду рад увидеть тебя снова. — Я посчитал, что это любезность. «Хоть вы и не похожи на человека, способного на подобное». — Ты можешь мне доверять, Коннор. — Не хотел бы вас огорчать, но ваше предложение все еще звучит сомнительно.***
Если у кого-то из нас, людей, появляются зависимости, мы признаем, что это — зависимость — не сразу. Если вообще признаем; самообман — всегда выход (на самом деле нет). Алкоголик никогда не скажет, что он алкоголик, даже если не будет выпускать из рук банку с пивом двадцать четыре на семь. Не каждый человек, выкуривающий в день по несколько пачек сигарет, заявит, что он зависим от табачных изделий. В конце концов, не каждый наркоман признает, что он наркоман. Камски не был ни алкоголиком, ни заядлым курильщиком, да и наркотиками не баловался (университетские годы не в счет). Но слепая надобность увидеть одного андроида не отпускала не хуже фентанила*. Поэтому, когда Коннор заявился к нему спустя три недели, Камски сначала ощутил прилив воодушевления, а потом, увидев тревожное состояние андроида и его руку, на которой выступали дыры от пуль, и из них вытекал тириум, окрашивая белую рубашку в синий цвет, впал в ступор. — Твою мать, чего встал, как осел?! — раздался громкий взбешенный голос стоящего рядом лейтенанта Андерсона, поддерживающего Коннора за здоровое плечо. Камски приказал Хлои готовить кабинет для исследований, куда потащил Коннора для замены запчастей, оставляя не находящего себе места Хэнка в одиночестве. Одна из пуль задела соединение, по которому циркулировал тириум. — Я мог бы заменить руку сам, но дома нет ни запчастей, ни тириума, — Коннор придерживал здоровой рукой израненную болтающуюся руку, заплывшим взглядом наблюдая за чужими действиями. Светодиодный датчик на его виске приобрел тревожный красный оттенок. — Садись в кресло, — показал на стерильно белое кресло, способное раскладываться и приобретать форму медицинской койки. Коннор провел быстрое сканирование системы, оценивая уровень повреждений, который с каждой пройденной минутой возрастал. Он не был человеком, но его