Люби меня, люби

      Существует ли дружба между парнем и девушкой? Можно ли завести отношения без чувств? А что, если один любит, а другой, нет? Эти вопросы, кажется, волнуют многих. Но ответы на них знают лишь некоторые. Дымящийся кофе на столе. Девушка в мужской футболке у плиты. Милые фотографии в рамках, украшенных ленточками и блестками на стенах. Шум мегаполиса из открытого окна. Адриан входит в кухню, небрежно целует брюнетку в висок и, взяв чашку и круассан, садится на подоконник, голой спиной облокачиваясь на стекло. Маринетт выключает комфорку, подходит к парню и, поцеловав в щеку, треплет ему волосы. Он улыбается, чувствуя, как пшеничные локоны то ложатся обратно, то вновь вздымаются в тонких пальцах. — Ты поздно приедешь сегодня? — спросил она, отходя и откидываясь на дверной косяк. — Да, отец просил присутствовать на собрании акционеров, — выдыхает Агрест и ставит чашку рядом с собой. Достает из кармана надетых на голое тело джинс пачку, смотря на девушку. Она подходит, щелкает зажигалкой, и у конца зажатой меж зубов сигареты вспыхивает голубой огонек, охватывая папиросу пламенем.       Цокот каблуков отдается эхом в ушах всех молодых (и не очень) людей, проходящих мимо. Свежие взгляды, провожающие девушку и полные восхищения, различные жесты и меняющиеся выражения лиц, к чему она давно привыкла. Светлые волосы, убранные в высокий хвост, новое белое платье из новой коллекции Габриэля Агреста, желтый жакет с иголочки. Симпатичное личико и надменная улыбка, не то чтобы адресованная кому-то, скорее, показатель того, что никто из идущих ей навстречу не стоит ее внимания, взгляда, да даже то, что они дышат одним с ней воздухом, лишь ее прихоть, хоть это и не так. От шествия по площади красавицу отвлек звонок, раздающийся из новой сумочки, висевшей на ее плече. Не очень хотелось отвечать кому бы то ни было, но раз уж ее побеспокоили, должна быть причина тому. — Привет. Давай встретимся? — быстро пресек все ненужные вопросы вроде: «Зачем звонишь?», «Вдруг я занята?» Агрест. — Где? — кусая губу спросила Хлоя, запоминая адрес очередного кафе и радуясь тому, что он опять прибежал к ней. Опять решил встретиться с ней и угостить мороженым или коктейлем на летней террасе, усыпанной цветами и солнечными лучами. Опять решил заговорить с ней о своих делах, которые ее не интересуют, спросить, как она, будучи осведомленным даже лучше нее самой. Не то, чтобы он нравился ей, но наблюдать за тем, как его детская влюбленность с каждым днем перерастает во взрослые чувства, с которыми он уже не сможет расстаться. Но еще больше ее забавляло то, что его невеста точно знает, что перед работой он позвонит Хлое и пригласит на легкий перекус перед началом рабочего дня. И никогда не могла позволить себе отказаться, зная, как мучается эта девчонка.       И та мучилась. Сидела на том же подоконнике, на коем сидел он полчаса назад, пила остывший кофе из той же чашки, из коей пил он свой горячий полчаса назад, смотрела в ту же точку, в которую смотрел он полчаса назад. Маринетт знала, что он снова позвонит ей, выходя из подъезда. Знала, что та согласится на встречу. Знала, что он будет страдать так же, как и она сейчас, пока блондинка играет с его чувствами, как с мячиком. Знала, что поздно вечером он будет ехать домой в душном такси подавленным поведением любимой девушки и уставшим от презентации отца. Знала, к чему приведет ее предложение налить ему виски со льдом после трудного дня.       — Да, я уже еду, жди, скоро буду, — проговорил он в трубку телефона, наблюдая, как все находящееся за стеклом автомобиля смешивается и превращается в общую размытую картину. Тот же подъезд. Сильная рука, ослабляющая галстук и освобождающая шею от ненужного ныне предмета гардероба. Поворачивающийся ключ в замочной скважине. Девушка в футболке. Его девушка. В его футболке. Включающиеся ночные торшеры на стенах, ее ласковые руки, принимающие пиджак, который он снял еще перед тем, как залезть в такси. Стакан виски со льдом на журнальном столике в спальне. Она у открытого окна. Свежий ветер дует в его лицо, когда он подходит к брюнетке, обнимает за талию и кладет голову на хрупкое женское плечо, которое поддерживало его еще со времен школьной скамьи. Опьяненный, он начинает покрывать ее шею лекгими поцелуями, пока сильные руки скользят по талии и бедрам, а она выгибается от прикосновений любимого. И пусть она знает, что еще с учебных дней он любит не ее, но это не мешает наслаждаться прикосновениями блондина, которые он дарит ей. Да, пусть он пытается забыться хоть на время, но он точно знает, что рядом не Хлоя, а Маринетт, которая бегала за ним во все времена и помогала, то подавая корректор, то успокаивая в библиотеке у соседнего стеллажа с тем, за которым Буржуа целовалась со старшеклассником, знает. И хочет дарить ласку и заботу именно Дюпен-Чен, сейчас и всегда, зная, что до Хлои ему не достать. Неправильно? Пусть. Все старания заполучить дочь мэра падают на пол вместе с одеждой, все мысли о ней вылетают из головы, когда он прижимает тело невесты к поверхности кровати. Томные вздохи разносятся по просторной комнате, тела, сливающиеся воедино поглощают друг друга еще больше, не собираясь останавливаться, желая еще большей близости, чем есть, и закрываясь в этой самой комнате ото всех, строя свои границы, и руша чужие. И пусть она знает, что ее любовь любит не ее уже который год, но верит, что Адриан наконец забудет о той девушке, что высмеивает его чувства и играет с ними, как с мячиком, что перестанет страдать и пойдет на свет в конце тоннеля, который приведет его к лучшей жизни.