...Это первое существо, которое Айзек взялся хоронить. Первое и последнее.
Странно, что покончив с Эдвардом, он не пнул жалкое тело перед уходом. Фостер заботливо склоняется над мальчиком и снимает маску, если это можно так назвать. На Рейчел тихо шипит, мол, пусть идёт проверить лифт и уже не возвращается сюда. Девочка бросает удивлённо оценивающий взгляд на счастливое и бледное лицо Мэйсона, послушно покидая комнату. Они одни. Несколько минут Зак придаётся воспоминаниям. Он никогда не любил Эдди. Даже нейтрально отнестись к нему не мог. За то провести так названного "мелкого пиздюка" вполне хорошо получалось. Ведь, да, мальчик называл себя умным. Возможно, он был прав. Но наивность и детство, всё ещё играющие в заднице Мэйсона компенсировали рассудительность. Он был привязан к Заку, чтобы там не говорил. Именно к этому маньяку Эдди бежал поиграть в карты на желание. Именно его мнение хотел слышать. Ах да, именно с ним он ебался, если проигрывал в те самые карты. Жестоко, долго и невыносимо абсурдно. Потому что Эдвард совсем не пробовал остановить Зака? Всё, что он мог делать - стонать и выгибаться под Фостером, шмыгать носом, когда последний хватал за спутанные копны рыжих волос. Айзека нельзя назвать перевозбуждённым педофилом, нет. Но подобную "собачку" было приятно иметь, во всех смыслах этого слова. Чувство долговременной власти над кем-то, возможность ещё сильнее выпустить свой вечный гнев. Это ли не прекрасно? Поэтому Зак признаёт - Эдди был идеальным пёсиком. Шёл по первому зову, был наивно готов на всё ради своего хозяина. Маленькие выходки стали изредка сходить ему с рук. Если Айзек просыпался, сразу приметив Мэйсона, который устроился рядом в одной только толстовке старшего - он, разве что, глаза закатывал и раздражённо цокал. Эдварду иногда даже позволялось кусать Айзека за ухо. Это так забавно выглядело во время секса - раскрасневшийся от стыда Эдди, будучи в сидячем положении, устраивался на чужом члене и, положив ручонки на плечи Фостеру, легонько касался ушка дрожащими губами, жмурился. В остальное время он вёл себя довольно послушно. А послушных пёсиков надо вознаграждать, да? Такой была награда для мальчика у Зака. Почему же он раньше не догадался обратиться к Кэти за ошейником и намордником? Тогда собачка была бы совершенна. Она бы не разговаривала, не бегала на свой этаж. Она бы стала полноценной псиной, которую можно пинать, трахать и доводить до любых психических расстройств. Жаль, были особые ограничения на это. Милый пёсик Зака так и останется временным актёром на эту роль. Милый пёсик... Наверное, даже Эдди не собирался жалеть себя. Раньше это казалось если не похвальным, то хотя бы выгодным. А сейчас Зак видит в этом что-то неправильное. Странно, верно? Хотя, кого это должно волновать? Эдди одной ногой в могиле. Ещё дышит, но слабо и прерывисто. Пёсик... Грустно отправлять его в землю таким. Без подарков на прощание. Хотя, стоило бы задуматься, не вернётся ли Рейчел? Но вот уж лучше быстро излить свою агрессию в пёсика, не в единственный шанс сбежать. Это странный способ сейчас, но знакомый и единственный. Возня с одеждой мальчишки не такая уж долгая. За время, проведённое с Эдди можно привыкнуть. К тому же, футболку можно оставить. Сам Зак почти ничего не снимает. Незачем. С задумчивым взглядом он уже не промышляет поощрительными ласками. Нет ни времени, ни нужды. Разве что один раз целует в лоб всё реже глубоко вдыхающего воздух Мэйсона. Последний давно не открывает глаза и, вряд ли, что-то ещё чувствует. На секунду Фостеру даже жалко становится. Мёртв? Стоит только тряхнуть головой и Зака возвращает в его первоначальное состояние. Он ещё раз смотрит на Эдварда. Мальчик совсем не изменился, за то ссадины, полученные случайно и оставленные парнем различить можно. Некоторые уже не видны из-за крови и огромной раны, которую нанёс сам Фостер. Похуй. Такую собачку будет только приятнее выебать. Айзек разводит чужие ноги, слышит болезненный сиплый шёпот. "Даже сейчас?" - срывается с губ Мэйсона, которые застыли в кривой улыбке. И Зак кивает ему, расположив ноги мальчика удобнее. Первый резкий толчок, и член входит наполовину. Второй, и он уже полностью в Мэйсоне. Кажется, Эдди старается ещё что-то простонать или сказать. Вместо этого - сиплая прерванная фраза. Он слишком слаб. А с каждым новым резким толчком, с каждым злым рыком Зака, наконец дождавшегося прекрасной возможности выпустить пар, Мэйсон всё больше проваливается в вечный сон. Он последний раз вздрагивает, почувствовав чужие толчки, что-то тихо и шумно выдыхает. А потом... Всё. Мальчик больше не шевелится и даже грудная клетка с трудом не поднимается. Жаль, это не повод закончить с шавкой. Айзек продолжает толчки, пока, наконец, не изливается в Мэйсона. Так непривычно... Его тело не горит, как когда-то давно. В глазах не блестит желание ещё раз удовлетворить хозяина. Зак бы сказал, что это уже не его послушный, виляющий хвостом пёсик, но он знает, что соврёт. Поднимаясь и застёгивая джинсы, Зак небрежно смотрит на лопату рядом с трупом Эдди. Надо закопать. И, вопреки характеру и желанию съебаться отсюда, Фостер закапывает свою собаку, что-то небрежно буркает себе под нос. А когда последняя горстка земли полностью скрывает тело в ранее вырытой самим Эдвардом яме под гроб, Зак выкидывает лопату и разочаровано смотрит на землю. Наверное, ему не хотелось терять милую псинку. Айзек Фостер уходит....Это первое существо, которое Айзек взялся хоронить. Первое и последнее.