Охотник

Люди — они что животные. Их привлекает охота. Сам процесс. И меня увлекла охота на тебя. Раньше я сходил с ума. Меня тошнило от того, что я не могу прикоснуться к тебе. Я поставил себе цель. И с того дня ни разу от неё не отошёл. Я выслеживал тебя — ты даже не замечал этого, а я знал о тебе всё. Будто бы присутствовал в твоей жизни. Незримый ангел. Чёрный ангел. А у тебя интересная жизнь, знаешь? Столько событий, ты всегда со всеми, но в тоже время один. Но теперь у тебя есть я. Твой незримый страж. А у тебя много девушек, ты знал? Ничего. Мы это исправим. Я долго ждал момента, когда смогу застать тебя врасплох, чтобы получить сполна. Чтобы ты отплатил мне сполна за все мои нервы и периоды «тебяхотения». Я всегда добиваюсь своего. Я добился тебя. В один из вечеров я застал тебя врасплох, просто позвонив в дверь. Всё оказалось так просто, подумать только! Ты стоял и удивлённо смотрел на меня, не в силах вымолвить и слова. А оно нам надо? — Лео? — наконец говоришь ты. О, эти полные удивления глаза, как я ждал этих эмоций. Оленёнок Бэмби, ей-Богу. Я властным движением толкаю тебя вперед, пользуясь так называемым эффектом неожиданности. Ты даже пискнуть не успеваешь, а я уже беру тебя за волосы, властно ведя в комнату. В твоей квартире всё так, как я и думал. Много зеркал, не слишком много уюта. Ты чертыхаешься и уже пытаешься меня отцепить. Но как бы не так, подсечка — и ты уже на коленях перед зеркалом. Смотришь на меня с этим неподдельным удивлением, что хочется остановить мгновенье, чтобы запечатлеть ещё один взгляд. — Месси, блять, что ты творишь?! — возмущаешься ты, вцепляясь в мою кисть. — Блядь — это ты, крошка, — шепчу в твое ухо я, следом кусая и вырывая с твоих губ стон. Одним сильным ударом я укладываю тебя на живот. Веселье начинается. Ты, возможно, и сильнее меня. Но, детка, помни, что войны выигрывались благодаря тонкой стратегии, приправленной неожиданностью. И эту войну выиграл я. Тебе проще капитулировать. *** Мы всё так же стоим около зеркала, только уже полностью обнажённые. Тебе некуда бежать, Ронни. Я держу тебя за шею, вводя в твою тугую задницу один палец, и наблюдаю, как ты меняешься в лице. Вижу, как дергается каждый мускул. Ты кривишься. Ты не привык к такому. Ты привык быть лидером. Но не в этой жизни. Не со мной, крошка. — Не отворачивайся, смотри, — шепчу я в ухо, чуть сжимая локоть, отчего ты закашливаешься и резко стонешь, когда я ввожу второй палец, — ты же этого хочешь, — о, да, Ронни, моя маленькая шлюшка, я же вижу, что ты возбудился. Я добавляю третий палец, и ты пытаешься вырваться, — сотри слёзки, Ронни, ты же у нас сильный мальчик, — да-а, милый, я отомщу тебе за всё время ожидания. Ты у меня ответишь. Что самое удивительное, за всё это время ты не издал ни звука — стонал сквозь зубы. Проклинал еле слышно. Я снимаю перед тобой шляпу. Когда мне это надоедает, я кидаю тебя на пол, заламывая руку. Тебе уже стало всё равно, и это хорошо, потому что мне не нужен этот жалостливый взгляд побитой собаки. Пожалуйста, смотри на меня, будто бы ненавидишь. Не включай безразличие. Я не хочу делать тебе больно. Когда я вхожу в тебя, я слышу первые стоны. Это музыка для моих ушей. Ты из последних сил пытаешься вырваться, но я давлю локтем на лопатку, заставляя взвыть от боли, и толкаюсь глубже. Быстрее. Грубее. Сильнее. Да, детка. Да, блять, да. Я уже слышу твои стоны. Я слышу, как с каждым толчком ты просишь еще. Ты не просишь пощады. Ты просишь сильнее вколачиваться в тебя. Грубее. Быстрее. На грани. Ты кричишь. О, как ты кричишь. Мы звучим в унисон. Ты такой тесный. Я не держу тебя. Давай же, докажи, что ты первоклассная блядь. Я кончил так быстро, как никогда. Я просто не смог продлить себе удовольствие. Ты первоклассно трахаешься, знаешь? Выходя из тебя, я встаю, медленно одеваясь и наблюдая за тем, как ты лежишь на полу, смотря на меня сквозь отражение в зеркале. — И что это было? — спрашиваешь ты. Я лишь пожимаю плечами, ища взглядом футболку. В комнате до сих пор пахнет сексом. А в ушах до сих пор звенит твой голос. Ты перекатываешься на спину, неприятно морщась от болезненных ощущений сразу по всему телу. — Я как-нибудь навещу тебя, детка, — говорю я, надевая балахон. — И что, даже не поцелуешь на прощанье? — насмешливо спрашиваешь ты. Да, теперь я вижу следы спермы на твоем животе. У меня есть неопределенное желание слизать эти солоноватые капельки. И я теперь понимаю, что моя мышка навсегда в моей клетке. — Первое правило публичного дома: никогда не целовать шлюх, — напоминаю я, уходя. Я не исчезаю не простившись. Я обязательно вернусь, ведь теперь мы связаны. И ты будешь меня ждать. Моя маленькая покорная мышка.