Кошечка и пума

      Ебучий. Ричард. Трагер.       Всего через двадцать минут после пробуждения, Полин смогла извлечь несколько правил. Первое — не пей, будучи наедине с Риком; второе — даже если тебе очень жарко, не снимай пиджак, будучи наедине с Риком; третье — не диктуй таксисту первый всплывший в затуманенном рассудке адрес, пока Рик корчится на асфальте от внезапного удара промеж ног.       Если с первыми двумя все предельно ясно, то что, собственно, значило для нее сейчас третье?       — Доброе утро, мисс Глик.       — Бля. — похоже, теперь все три правила стали ясны. Голос маленькой Марион обрадовал и огорчил одновременно.       — Как спалось? — девочка наверное думала, что ее тон звучит сердито и холодно, но на деле же он был полон раздражения и переходил почти что на визг.       Полин открыла глаза.       — Замечательно. А тебе?       — Да какого хрена вообще?! — не выдержала она, вскочила с места возле Глик и стала большими шагами нарезать круги вокруг дивана, откуда и поднялась. — Ты вчера ввалилась сюда, пьяная, почти что ползя добралась до дивана, и, типо, это как в фильмах, да? Сейчас ты ничерта не помнишь?       — Какие слова, Элисон. Твой отец будет недоволен. — голова не болела, ведь к пьянкам женщина уже давно привыкла. Тем более, не в такую уж стельку они вчера с Риком и нажрались. Все начиналось с пары бокалов вина — ими же и закончилось, ничего крепче они не стали пить. По инициативе Полин, конечно же, иначе бы этот ебучий ловелас споил её всякой дрянью. Проснуться рядом с ним ей было куда менее страшнее, нежели проснуться и пойти блевать от переизбытка всяких смесей, какие бы даже на следующее, и еще следующее утро не выветрились.       Пока маленькая Марион искала подходящие, приличные слова для ответа, женщина уже поднялась на ноги. Ну и несет же от нее перегаром. Неудивительно, что девочка стала возмущаться — она волновалась, это слишком очевидно.       — Помню. Помню абсолютно все, за исключением того, где здесь туалет. — она посмотрела по сторонам, несколько раз проморгалась и кое-как уняла желание выругаться.       Конечно же, бывала она тут нередко, но кроме комнаты Элисон никуда не заходила — а смысл? Посмотреть, какой тут красивый белый толчок?       Волновало сейчас больше не это, а отсутствие некоторых эффектов опьянения. Они перекрыты чем-то? Женщина усмехнулась. Сдается, что пили они не совсем алкоголь, и даже не совсем пили. Наркотики — это дело обычное, имеющее свои последствия, но тем не менее Глик не была зависима и не будет.       Ага, но если что вдруг — у тебя есть свой наркобарон. Наркобаран, блять.       — В противоположной стороне от моей комнаты. — скрестила руки на груди, отвела взгляд, нахмурилась. Она обиделась за то, что сама же и наорала? Или за то, как спокойно Полин отреагировала? Ай-яй-яй, какая плохая Полин.       — Хорошо возле толчка живется?       — Там… Там душ еще! И да, хорошо! — прокричала в ответ удаляющейся женщине Элисон. Не хватало еще топнуть ножкой для пущего эффекта.       Как кошечка и сказала — санузел был совмещен. Тем лучше, надеюсь Пол будет не против, если я этим воспользуюсь. Заранее заприметив мятую, но чистую рубашку Мариона, агентка решила надеть её — если хозяина дома здесь нет, значит вряд ли он вернется скоро, по крайней мере, ближайшие дня два. Обычное это минимальное количество времени, чтобы собрать хоть какие-то данные, опросить свидетелей и прочая поебень, о которой сейчас думать не хотелось.       Скинув одежду, Полин вошла в небольшую прозрачную кабинку (зачем этому семейству такая кабинка?). Включила воду, — холодную, обжигающую. Нахер прохладу — взбодриться надо бы сразу и конкретно. Изначальный план отличался от того, что она делала сейчас, но этот вариант ей нравился даже больше.       — Полин, а какой у тебя размер одеж… — зайдя в ванну, Элисон остановилась. Она будто-то сломалась, дала сбой, и встала как истукан с приоткрытым ртом и взглядом, направленным прямо на Глик. Та не повернулась, хотя знала, что девочка прямо здесь, прямо сейчас. В какой-то момент агентке захотелось непристойно пошутить, но она себя сдержала. Обычно Элис была бы не против таких шуток (когда рядом нет отца), однако ж сейчас случай был другой.       — В любом случае, не думаю, что у тебя есть что-то подходящее мне. — совершенно спокойным, но немного дрожащим тоном, ответила женщина. Чтобы смочить горло и избавиться от сушняка (хоть как-то), она подняла голову над струями воды, открыла рот и ожидала ответа маленькой Марион.       — Очаровательно…* — её голос слышен отчетливее. Приблизилась?       Полин обернулась, вставая вполоборота. Глаза кошечки искрили, с каким-то ненормальным отблеском изучали тело стоящей перед ней Глик. Подходить ближе она не хотела, или просто не позволяла себе. Не то что бы подобное поведение повергло саму агентку в шок, нет, — ее больше смущали эти глаза, горящие слишком уж ярким огнем.       Она хочет меня?       Губы дернулись в ухмылке.       — Элисон, ты хоть осознаешь, что творишь? — будто бы с желанием отчитать, но на самом деле просто с желанием, выдавила из себя Полин. Она давно поглядывала на девочку, как на объект вожделения, но ничего больше себе не позволяла — даже шуток в её адрес.       — А? — она моргнула. И еще несколько раз, будто только сейчас понимая, в каком положении очутилась. — А я… Ну, я… — глаза на сей раз не давали такого дикого отблеска, но все еще не отрывались от чужого женского тела.       — Тебе нравится? — уже более мягко спросила Глик. И что же ты делаешь? — кричал ее внутренний ангел, но она посылала его нахер. Вместе с внутренним чертом, которым движила дичайшая похоть и желание познать неизведанное. Хотя, он-то был более настойчив.       — Н… Нравится что?       — Не прикидывайся дурочкой.       — Я не прикидываюсь!       — Ох, правда?       — А знаешь что… А… — вновь ища аргумента, кошечка была слишком обескуражена резкой сменой настроений и быстрыми ответами собеседницы. — А тебе нравится рисовать меня? Тебе это доставляет удовольствие?!       Рано или поздно подобный вопрос должен был прозвучать. Конечно, да, она сама виновата что потеряла бдительность и оставила папку с набросками прямо перед носом Элис, но это не повод рыться в чужих вещах. По началу, после догадок о том, что девочка все-таки в эту самую папку заглядывала, Глик хотела объясниться — ведь не каждый день находишь у женщины, какая тебе стала чуть ли не второй матерью, рисунки с собственным обнаженным телом. «Это эстетика, Элисон, а не порнуха» — мысленно оправдывалась перед маленькой Марион каждый раз, когда речь заходила о творчестве, Полин в какой-то мере стыдилась.       — А тебе — нет? — женщина стала приближаться, заставляя собеседницу пятиться назад, к двери. Что она делает? Наркота еще не полностью отпустила?       — Мисс Глик… — она отступила, содрогнувшись всем телом. — Вам надо… — уперевшись спиной в стену, девочка чуть осела. — Вам надо протрезветь.       — Я сама знаю, что мне надо.       В этот момент Полин поняла, что же чувствует дикий зверь, мучимый голодом, когда видит раненную добычу. А еще, думает он — «И с чего бы начать?».       — Ты ведь не сделаешь мне больно? — поморщившись, кошечка подалась чуть вперед, пересиливая себя, свой страх, свои моральные устои. Весьма неожиданный выпад. Значит, она тоже не равнодушна. И как давно? Так наивно было полагать, что между ними сложатся дружеские отношения.       — Конечно нет, котёнок, — увлекая в поцелуй Марион, агентка заставляла ту подняться на мысочки, держа её обеими руками за ворот.       Это так… Безвкусно. Естественно, чего еще стоило ожидать от девственницы? Но поцелуй все же был глубоким, а вскоре без помощи Глик кошечка и сама справлялась. Она обвила обеими руками шею той, от кого еще несколько минут назад пятилась в страхе, и тянулась, тянулась за большим — хотелось острых ощущений, а может, просто нежной близости.       — Как неприлично, кошечка. — еле сдерживая смех, Полин приняла этот неловкий укус от девочки, как должное.       — Ну… Ну научи меня, как прилично. — не перестает удивлять.       — Так не бывает. — шепнула она на ухо своей маленькой, познающей все прелести женского тела, пассии. Ей еще рано что-либо делать самой, да и вряд ли она сможет доставить удовольствие такой, как Глик, в столь юном возрасте и при таком (нулевом) количестве опыта.       Надо бы поставить их на один уровень. Глянув на стиральную машинку, какая самой агентке была по пояс, она тут же усадила туда Элис. Они все еще не были равны, но так было проще самой Полин, как активу.       — И… Что теперь? Ты сделаешь это? — ерзая, хмурясь и глядя куда угодно — лишь бы не на собеседницу, она все еще продолжала сомневаться в правильности происходящего.       Глик не отвечала. Долго смотрела в глаза Элисон, которые всевозможными способами избегали встречи.       — Да.       На удивление, маленькая Марион слегка улыбнулась.       — Я рада, что это будешь ты. — и она уже по собственной инициативе увлекла агентку в поцелуй, запуская свою маленькую руку в её мокрые волосы.       Очаровательно.       Не отрываясь от губ девочки, Полин аккуратно стянула с неё нижнее белье. Раздевать полностью пассию не хотелось — поэтому нежно-голубой свитер остался на ней. В отличии от лифа, который валялся на полу рядом с одеждой её отца.       Притронувшись к самому запретному, агентка почувствовала, как же там мокро. Скорее скользко. Водя пальцами, но не входя внутрь, Глик наслаждалась тихими стонами, которые иногда срывались на писк, неуклюжими попытками двигаться навстречу, лицом, которое выказывало особое состояние блаженства, а самое главное — иногда, когда обе чувствовали, что скоро настанет конец, женщина прекращала свои действия, ловила недовольный и молящий взгляд, а затем, как бы вместо слово «пожалуйста», была вознаграждена довольно требовательными к ответу поцелуями. Все в Элисон кричало «я хочу большего!», даже когда она кончила — схватила кисть своей партнерши и все тем же недовольным, молящим взглядом впилась в неё.       Если бы ты была постарше, — происходящее сейчас казалось бы тебе и вовсе прилюдией. По крайней мере, со мной.       — Сколько же в тебе энергии, кошечка? — чуть прикрытые глаза были мутными — Полин знала это, ведь всегда когда она возбуждена, но сдерживает себя, они именно такие.       — Много. Больше, чем мы могли бы истратить.       — Сдерживай свою похоть. — без какого-либо укора, тут же вознагражденная очередным поцелуем за столь нарочно сладостный тон, который превращал поучение в желание нарушить все писанные и неписанные правила, Полин расплывалась в улыбке.       Не то что бы она чувствовала себя извращенкой в этот момент — были вещи намного пошлее, чем поцелуи и удовлетворение несовершеннолетней девочки, но сейчас она разделяла чувство под названием «мы-кажется-делаем-что-то-не-то» вместе с Марион. Впрочем, разделяли они сейчас не только это.       В какой-то момент кошечка вновь взяла её руку и направила под свитер. Полин не стала сопротивляться, но почему-то ей казалось, что это будет лишним. «Немного не то».       — Тебе это доставляет удовольствие? — проводя подушечками пальцев по твердому соску девочки, Глик не ожидала честного ответа. Но получила именно его.       — Ну… Не очень. Мне становится… Мне хочется от этого, ну, ты понимаешь, — как же мило она старается не произносить слов, какие лезут в голову, а лезут наверняка самые неприличные, — но самого удовольствия не доставляет.       — Тогда закончим. — это действительно было неожиданно для нее, судя по всему, ведь зная Полин Глик можно было предположить, что все затянется на долгое время и зайдет тоже намного дальше, но нет. Не сейчас, не сегодня.       Она оделась — оставив на себе из собственных вещей лишь нижнее белье, накинув рубашку Мариона и предложенные его дочерью джинсы, провела весь оставшийся день вместе с Элис.       Они общались, будто ничего не произошло, только иногда затрагивая тему произошедшего — и, судя по ответам, обе желали повторить. Вот только было два «но».       Как же, блять, теперь Полу в глаза смотреть и как же, блять, теперь не сесть за совращение несовершеннолетних.