Особый вид кактуса

      Осень для меня всегда являлась коктейлем из запахом пыли и древесины. Смертельно-ужасной жидкостью, с ощутимым вкусом уныния. И почему-то всегда одного цвета — ярко жёлтого. Если бы мне предложили нарисовать осеннее настроение, я бы безоговорочно нарисовала себя, измученную и уставшую, попивающюю сие творение бармена-природы. Чем вам не описание состояния окружающей среды? Меня очень часто несёт далеко в бредовые мысли, когда я остаюсь один на один с собой. Это личный способ медитации, который как нельзя лучше успокаивает нервы.       Господи, кому я вру. Лучшее успокоительное — разнообразие винных бутылок в папином баре. Правда, со временем отец начал замечать их пропажу, так что лечение нервов нужно откладывать на День КВЗБ.       Вечерняя тишина октября давит на мозг своей громкостью. Лавочки в парку опустели, и единственным их обитателем является угрюмый бездомный. — Доброго вечера, Валерий Рудольфович! — И тебе не хворать, милочка. — сердито промусолил тот, к кому было обращено приветствие. Я улыбнулась такому грубому и одновременно эмоциональному тону. Хороший дядька, хоть и совсем не общительный.       Придя домой, я первым делом попыталась снять с себя любимые белоснежные кроссовки. Наша любовь с ними не была взаимной, поэтому приходилось подолгу возиться со шнурками. Уже лёжа на коридором пуфике, я всё больше понимала, что моё существование — полный отстой. У меня даже нет раба, который помог бы моей энергосберегающей душе жить. — Почему ты здесь разлагаешься? — девятилетний ребёнок застал мои потуги снять обувь. — Никитос, будь добр, чеши отсюда кабанчиком. — всё больше сползая с импровизированного ложа, я даже не пыталась предотвратить своё падение.       Дитя со вздохом опустилось на корточки, и с умным видом начало стягивать с меня курточку. Его маленькие пальчики аккуратно потянули за край раздражающей вещицы, а затем попытались снять с меня левый кроссовок. Видимо, Господь всё-таки обратил на несчастную своё драгоценное внимание и соизволил впустить в мою жизнь этого дьявольского ангелочка. Не справившись ни с одной моей вещью, Никитос нахмурил светленькие бровки и сердито поставил руки на пояс. — Там мама злая с работы пришла, — чуть слышно сказал мальчишка. — теперь твоя очередь получать взбучку.       Привет до свидания! Как говорит мой хороший друг: только опять начнешь думать, что умеешь ходить по воде, а это кто-то в твои башмаки напрудил. Наконец-то разувшись, но не снимая болотно-зелёную куртку, я медленно и беззвучно направилась к своей комнате.       По пути чмокнула Никитушку в носик, стала на хвост раздражающему комку шерсти — Игнату. Проходя коридор, но смотря в сторону кухни, я всё-таки напоролась на длинную деревянную тумбу. Звук моих вздыханий и всхлипов родительница не заметила, но брат, стоящий позади, всё равно проронил смешок. До комнаты оставалось лишь метров пять, а край моей куртки зацепился за стоящую на тумбе вазу.       Как в замедленной съёмке я наблюдала падающее орудие смерти, и то, каким образом оно создаёт грохот на всю, мать твою, квартиру. Здрасте, это моя остановочка, выходим.       Глиняная ваза раскололась на два огромных куска. И разбилась так же, как и мои мечты попасть на завтрашний праздник друга. Я со скоростью леопарда и летучей мыши одновременно, попыталась сложить эти две части декоративного убожества так, чтобы никто не заметил. В руках оно стояло как новенькое, но вот положив, — распадалось на два дурацких куска.       С кухни послышалась возня, а затем не совсем приятный тон матери: — Судя по звукам, домой явилась моя ненаглядная дочь! Голос мамы отрезвил маленького предателя и тот засверкал пятками в сторону своей комнаты. Никита-вредная-мышь показал язык и закрылся на щелчок. Эти животные всегда первыми убегают с корабля. Знаем, проходили. В руках всё ещё находилось разбитое нечто, держащееся в куче лишь благодаря моим старательным рукам.       А из кухни спокойным шагом вышла мать, сомкнув свои руки на груди. Это не очень хорошо, ведь когда она демонстрирует этот жест, мой инстинкт самосохранения орёт мне бежать. Ну, как орёт, скорее бьётся в конвульсиях, пытаясь предотвратить неизбежное. — Мамочка, привет. Елейный голос не поможет? На войне все средства хороши, а когда война за день рождение лучшего друга, то и подавно. — У тебя сегодня очень красивое… — Платье? Но она же не в нём… Сказать о её старом спортивном костюме? --… красивый! Красивый фартук! Вот это я мощная. Господи, где мои мозги? — Мне звонила учительница. Сейчас мне реально поплохело. Почему это ей звонить? Целую неделю в школе веду себя аки ангел во плоти, и тут привет до свидания! С чего вдруг такие повороты судьбы? — Людмила, как ты считаешь, — родительница никогда не называет меня полным именем. В горле пересохло, и выдавая свой страх, я громко сглотнула. От напряжения сжала вазу в руках сильнее. — курение в школьном туалете — это административное правонарушение? Из влажных ладоней выскользнуло многострадальное украшение нашего коридора и, как на повторе, попало именно в то место, где потеряло свою жизнь впервые. Ваза разбилась на меньшие части двух расколовшихся доселе больших кусков. — Блять. — подытожила возникшую ситуацию я. Спохватившись и вспомнив, что стою здесь не одна, я попыталась сказать нечто бесполезное. Хотя, в данной ситуации нужно лишь как аквариумная рыбка открывать и закрывать рот. Если бы к пословице: «Горит сарай, гори и хата», можно было нарисовать иллюстрацию, то только такую. Раньше мама просто испепеляла меня взглядом, а сейчас была близка к тому, чтобы наброситься и убить. — Ты понимаешь, чем грозит такое твое поведение? Понимаю. Конечно понимаю.