What i need?

Фрэйдис особенная. Ивар ловит себя на этой мысли случайно, впервые натыкаясь взглядом на нее в школьных коридорах. Он резко останавливает свою коляску, не смея свалить куда подальше, не в силах воспротивиться гипнозу ее красоты. Ему хватает минуты, и он теряется в ней без права на спасение. Запутывается, словно солнечные лучи в ее волосах, и тонет, падая все ниже… Черт побери, он не хотел тонуть. Не так. Не сейчас. Фрэйдис явно чувствует себя неуютно в компании школьных друзей, наперебой что-то рассказывающих и смеющихся над своими шутками. Она улыбается им натянуто и больше молчит, чем говорит — этого хватает для его интереса. Она так сильно выделяется, хотя вряд ли сама это понимает. Ей хочется исчезнуть отсюда, он видит это по глазам [у него такое же, он видит себя в потускневшем взгляде], но это невыполнимо. Чтобы она не делала, как бы не пыталась скрыться — выделяется, светится ярко и взгляды приковывает к себе, как магнит, не теряя при этом своей невинной красоты. Ивару становится не по себе от этого. Она слишком чистая, слишком светлая — Хеамунд назвал бы ее ангелом, которому не место с ним, демоном. Интерес плавно опутывается паутиной страха и сомнения. Ее улыбка солнечная и теплая, в волосах запутался свет, никогда не касающийся его, грешного. Ему становится еще хуже, когда Фрэйдис, замечая его взгляд, ему нежно улыбается — совсем не так, как другие; ее улыбка полна наивной доброты по отношению к тому, кто это совсем не заслуживает, не стоит; она настоящая, не вынужденная. Страх неприятно колет его сердце. Ивара эта улыбка пугает, отталкивает — доброта воспринимается не иначе, чем какая-то извращенная шутка, еще один способ посмеяться над ним, никчемным инвалидом. Он хочет исчезнуть, уехать, провалиться сквозь землю, лишь бы не чувствовать ее свет, проникающий к нему слишком близко. Кажется, от него можно задохнуться, он убьет его, не пощадит. Надо держаться как можно дальше. Она что-то быстро говорит друзьям и делает шаг по направлению к нему. Блядство. Ему хочется испариться. Его план проебался, даже не дойдя до исполнения — из коридора нужно было валить сразу же, игнорируя ее. Фрэйдис провожают удивленными взглядами, когда она плавно двигается к Рагнарссону, улыбаясь тому, словно они старые друзья. Ивар не понимает в чем дело и от этого злится еще сильнее, вцепляется пальцами в собственные колени до боли, стараясь удержать ускользающий самоконтроль. Она смотрит с интересом и нежностью, другие с отвращением и злобой. Ему не по себе от этого, страшно и неловко, принимать ее не хочется и он старается защититься. Улыбается хищно, скалит зубы, предупреждая: «не подходи — убью». Это действует на всех, но не на нее. Фрэйдис все равно, она словно не замечает этого и смотрит прямо в глаза, улыбается шире, словно понимая, что его агрессия вызвана неуверенностью и страхом. Ее шаги звучат для него как похоронный марш. Фрэйдис действительно особенная, она слишком хорошо понимает других людей. Она останавливается в шаге от него, сосредоточенно изучая его лицо, улыбается слабо. Ивару неловко от этого внимания. Больше всего от ее; то, что на них пялится весь коридор, он вообще не замечает. Глаза яркие и красивые, у нее кожа молочная и, кажется, невероятно нежная. Дотронуться хотелось бы, но нельзя. Ивар боится обжечься, он же дьявольское создание и ему нельзя трогать ангела. Кажется, Фрэйдис смотрит вечность, прежде чем медленно поднимает взгляд и переводит за его спину. — Привет, Хвитсерк, — Ивару тошно от того, что она аккуратно обнимает его брата, словно родного, а он гладит ее по голове, запутываясь в волосах так, словно это Уббе. Только с ним он настолько открыт и нежен. Только Уббе он так близко подпускает и от этого мерзко на душе. Какого хрена он здесь забыл? — Здравствуй, — какого черта он такой ласковый — Ивару невдомек. Хвитсерк от нее отстраняется, продолжает улыбаться и смотреть на нее как на свою, как на часть их ебнутой, блять, семьи. — Уббе будет рад тебя увидеть, он где-то потерялся, пока я гнался за… Он осекается, а взгляд Фрэйдис опять жжет Ивара на пару с его. Брат явно нервничает, понимая, как опасно знакомить кого-то близкого с ним. Он ведь псих. Неуравновешенный. Калека-психопат, чье общество выносит разве что странный друг алкоголик, цитирующий библию. — Это Ивар, — неловко представляет его брат после минутной паузы, рассеянно почесывая щеку. — Это Фрэйдис, она недавно перевелась и… Слушать дальше его Ивар не хочет, абстрагируется от звука его голоса и вскидывает голову, находя ее глаза. Фрэйдис смотрит задумчиво, наклонив голову и улыбается таинственно-мягко. Не так. Она все, блять, делает не так. Ивар хмурится, морщится и отворачивается так, словно она не достойна его внимания, словно это не он так долго и неприлично рассматривал ее, а кто-то другой. Откуда Хвитсерк и Уббе ее знают — думать хочется меньше всего. Множество девушек побывали в их постели, а думать о том, что она одна из них неприятно. Ему это приносит странный дискомфорт и тоску, что отвлекает его от проходящей мимо жизни. Он представляет себе это, хмурится и злится. Братья всегда забирают все себе. Жадные до красоты, до женщин, до друг друга — черт побери, он их ненавидит. ― Приятно, — он слышит ее голос сквозь шум в своей голове и алую пелену гнева на семью, рассеянно кивает, думая, что на этот раз интерес к его персоне исчерпан. Она тут ради Уббе и Хвитсерка. И пиздецки ошибается. У Ивара сотни язвительных ответов на любые слова, но все они исчезают, когда она наклоняется и касается губами его щеки. Фрэйдис пахнет морем и мятой. Ее губы горячие и мягкие. Она задерживается на его коже больше, чем положено, а он не успевает отпрянуть, наслаждаясь моментом. Какого черта? Какого, блять, черта? — Ты невероятно красив, — говорит она, наконец немного отстраняясь, и ее дыхание обжигает его щеку. — Тебе говорили? — и улыбается. Как же много она улыбается ему, а его дыхание предательски сбивается К черту. Он резко отворачивается, скрывая краснеющие щеки и стремительно удаляется. Колеса коляски издают неприятный скрип, но заглушают стремительно бьющееся сердце и окрики братьев. Взгляд Фрэйдис преследует его до поворота, а он уже не сомневается в том, что он особенная — он еще так на людей не реагировал.