От твоего запаха хочется сдохнуть

«Нет… нет-нет-нет, такого точно не может быть!» — думал Славик, отрицая очевидное. Он тёк. Он был обыкновенной грёбаной омегой. — Бля, Слав, ты охуел всё пиво к себе ставить, — полупьяный голос одного из гопников, звавшегося Жестянкой, вырвал светловолосого из раздумий. «Только бы они не заметили… а чего не заметили? Что со мной?!» — мысленно пробормотал парень, протягивая одну из действительно стоящих подозрительно близко, будто их специально к нему ставили, бутылок родной «Балтики», параллельно посылая собутыльника на три весёлых буквы и снова утыкаясь взглядом в одну точку. — Ты чё, бля, перебрал что ли? — ещё один «собрат по району», который звался Кирпичом из-за соответствующих черт лица, сплюнул на покрытый окурками асфальт, ударяя Славика в плечо. — Бля, палите, прынцесса зависла, гы-ы. Что-то странное действительно творилось со Славой сегодня. Когда он вышел к компании, чтоб хорошенько напиться и чётко так потусить, всё ещё было в порядке — однако после пары глотков всего одной бутылки пива его конкретно попёрло. И понятно почему — его окружали матёрые альфы, каждый из которых был старше парня на год или даже два — это он тут был мелким. Да к тому же, как выяснилось, омегой. И сейчас в его штанах было до ужаса мокро. Так, будто он жопой обоссался. Неприятное ощущение пульсации очка, неизведанное ранее, и заставляло Славу сидеть на дрожащих кортах, гипнотизируя окурки. Первая течка застала его буквально врасплох, однако сбежать он уже не мог — колени так и грозили подкоситься, а постоянные тычки и подначивания от других гопарей только пугали ещё сильнее. Пугали и… и заставляли тело трепетать ещё больше. Каждое слово, каждое прикосновение, пусть и дружеское, отдавалось в парне сладкой истомой. И главное — мысленно парень понимал, что это вообще-то неправильно, противно и отвратительно. Но никак не мог с собой совладать. Никак. Ощущение, что дальше всё будет только хуже, не покидало парня ни на секунду. — Ладно, бля, хватит тянуть резину, — Кирпич снова смачно харкнул, после чего распрямился во весь свой немалый рост и, сбив со Славы его любимую кепку, потянул за волосы беднягу вверх, заставляя подняться. — Никак допереть не могу, хули с нами омежка тусит, гы, — Жестянка повторил действия собутыльника, щербато улыбаясь. — Тебе ли не похуй, у нас ща всё будет чётко, — и Кирпич рывком расстегнул олимпийку, кажется, ломая молнию ко всем чертям, после чего Жестянка начал стягивать майку-алкоголичку, которая была последней преградой к набухшим сосочкам Славика. Как бы омега ни отбивался, как бы ни мотал руками во все стороны и как бы ни покрывал матом своих недавних друзей — всё оказалось тщетно. Парня раздели, разложили и уже приготовились смачно ебать. — Бля, пожалуйста, ребят… — простонал светловолосый, когда розовые бусины сосков оказались зажаты в тиски пальцев… а кого? Слава уже не разбирал, чьи руки где находятся — его подвыпивший мозг застилала пелена возбуждения, которое было естественным для омег, но неестественным для Славы — он до этого грёбаного момента и не подозревал, что он, видите ли, не альфа! Тело светловолосого подрагивало от каждого касания, губа была безнадёжно прокушена, но он всё равно шептал «пожалуйста, пожалуйста…», забывая тут же, о чём просит. Обнажённая задница блестела от смазки, которая пахла сексом, как казалось Славику, на весь район. — Чё, просишь, чтоб тя выебали? Да ща организуем, Кирпич, тащи бутылку, — Жестянка заржал и грубо развернул Славика к себе задом. Бедный парень только и мог, что вертеть бёдрами, чтоб уйти от грубых рук, стискивающих их, да пытаться скрыть позорное возбуждение. Чёртово возбуждение, которое тоже было естественной реакцией организма! Если в голове парня ещё оставались хоть какие-то мысли, то после того, как холодное горлышко бутылки толкнулось в увлажнённую естественной смазкой дырочку — все они улетучились, будто и не было их никогда. Осталась только паника. Безграничная паника, заставляющая Славу дрожать… — О, а там ж ещё пиво осталось, гы, как насчёт пивной клизмы? — непонятно чей голос снова зазвенел в ушах омеги, заставляя того снова до крови закусить губу. Пивная клизма? Да что может быть унизительнее, чёрт побери?! — Х-хватит… — по щекам парня бежали слёзы, тут же скатываясь на асфальт. На уголке его губ выступили капельки крови, которые он не хотел слизывать, боясь, что этот жест покажется слишком эротичным для его возбуждённых насильников. Гопники чувствовали его течку, чувствовали его возбуждение и возбуждались сами, будучи альфами. Однако, кажется, запаха они не чувствовали, иначе пошутили бы и про это… кажется, запахи были доступны только истинным, но Славик не знал об этом. Он вообще не вдавался в эти все теории о том, как устроены люди — ему б пивчанского, шаву, семок да выебать кого-нибудь в подворотне по приколу, на этом его уличные увлечения заканчивались. На биологию в школе он принципиально не ходил… он и вообще это здание посещал крайне редко и практически никогда не заходил дальше вахтёра, но это мелочи. Сейчас важно другое. В жопу Славика постепенно входила бутылка с пивом! Ритмичные толчки стекла, распирающего чувствительные и нежные стенки, заставляли светловолосого ещё сильнее кусать губы и жмуриться. И он наслаждался. Он позорно плыл от ощущения постепенно наполняющего его стекла и иногда вплёскивающегося пива. — Гы, Славка на бутылке сидит, — послышался дружный ржач, после чего Слава с ужасом понял, что альф вокруг собралось намного больше, чем было раньше. И что все видели его позорное состояние — распластан голый на асфальте с бутылкой в жопе, лучше, блять, не придумаешь! В нос ударил странный, но до одури приятный запах, от которого у омеги из глаз чуть искры не посыпались. Неужто в этой толпе есть его истинный, который его спасёт?! Тем временем сильный удар по зелёному дну бутылки заставил войти её в податливое и даже жаждущее этого тело практически на всю длину, вызывая у Славика болезненный и первый за сегодняшний вечер стон. Стон, который снова был встречен ржачем. Пиво постепенно начало вливаться внутрь парня, заставляя того выть от отвращения к самому себе и пьянеть ещё сильнее. Сильные пальцы сдавили подбородок омеги, заставляя того удивлённо открыть глаза, после чего в него плюнули, попав в переносицу. — Тебе, бля, зубы дороги? — осклабился гопник, которого Слава лично не знал, или не мог разобрать из-за нескончаемых жгучих слёз. В ответ светловолосый согласно завыл, и, будто бы машинально, открыл рот. Во влажные и кровоточащие губки тут же толкнулся толстый и короткий член, заполняя буквально всё пространство во рту парня, заставляя того задыхаться и пытаться не сжимать зубы. Внезапно Славик почувствовал нестерпимо неприятное чувство пустоты. Однако в него тут же кто-то засунул свой член, болезненно сжав бедра парня. И начали драть они бедного омежку в два смычка, периодически пошлёпывая по откляченным ягодицам, отпуская ехидные комментарии и всячески насмехаясь над положением парня. Каждый новый толчок отдавался сладкой истомой внизу живота парня, который слишком сильно реагировал на всё, что с ним делали альфы. Он захлёбывался воем, стонами и слезами. Когда рот Славика наполнила вязкая и горькая жидкость, ему наконец-то дали отдышаться и отплеваться. То, насколько ему было гадко, невозможно передать словами. Парень уже устал плакать и просто выл на одной заунывной ноте. Ему было гадко и приятно. Он страдал и наслаждался, мечась между отвращением к самому себе и болезненным ощущением возбуждения. Его член постепенно начал набухать, хоть Слава и пытался сдержаться. Однако продлился отдых недолго — к его саднящим губам тут же приникла чья-то головка члена, проникая внутрь расслабленного рта, а следом и в горло. Рвотный рефлекс, вызванный этим действием у парня, заставил беднягу захлебнуться соплями и снова начать рыдать. И если бы его пользовали только в рот — это было бы полбеды. Но чей-то дубиноподобный член старательно сновал туда-сюда в заднице парня, доставляя не только боль, но и это странное удовольствие. Противное, мерзкое, тягучее, но отчего-то действительно желанное удовольствие. — Х-ха, смотрите, наша тёлочка потекла, — кто-то щёлкнул омегу по позорно стоящему члену, вызывая очередной болезненный вздох. Чья-то рука легла на влажный от прекума ствол Славы, начиная его лениво поглаживать, будто не для того, чтобы доставить парню удовольствия, а просто так, для виду. Однако и этого было достаточно, чтобы светловолосый окончательно лишился самообладания. С этого момента парень не осознавал, что с ним происходит. Кто его трахает, кто куда кончает, плюёт, куда льёт пиво… всё было не важно. Парень болезненно кончал раз за разом, сходя с ума. И так продолжалось бы всю ночь… но послышался вой сирен. Все гопари кинулись в рассыпную, на ходу застёгивая ширинки и громко матерясь о том, какие мусора плохие люди. Славик, что логично, остался лежать в той позе, в которой его бросили — испачканный спермой, облитый пивом, оплёванный, он лежал щекой на асфальте и задрав задницу с красными отметинами пальцев кверху. Сил лечь иначе, а уж тем более одеться и убежать, совершенно не было. Парень просто лежал, не видя и не слыша ничего. Из его тела постепенно вытекало пиво, кровь, сперма и смазка. И уж тем более не заметил, как от стены рядом отделилась тёмная тень и направилась в его сторону. Тот самый приятный запах снова врезался в нос парня, заставляя того окончательно потерять сознание. *** Влад шёл к мосту. Сегодня он планировал если не самоубиться, то хотя бы попытаться это сделать. Всегда его от шага вниз останавливала какая-то неведомая сила или удача. Несколько раз лежал в психушке после попыток повеситься или вскрыться, но и это не повлияло на его вечный суицидальный настрой. Всю свою жизнь он считал себя омегой, а значит смысла в его существовании было не так уж и много, потому что внешностью он, по собственному мнению, не очень-то и вышел, а значит, на альфу шансов у него нет. Знакомиться с ними парень не считал нужным — да он вообще людей не особо жаловал, всё время один по улицам шлялся, смакуя отчуждённость. Так и тянулся его вечер в походе по городу. И всё бы ничего… но не успел парень выйти на соседнюю со своей улицу, как крайне странное зрелище предстало перед его глазами. Прямо на асфальте кучка гопников драла омежку, у которого, судя по всему, только началась течка. А если подумать, что Влад и сделал, то течка была у парнишки первая — ну кто, на самом-то деле, будет выходить на улицу, когда на тебя у каждого встречного колом стоит? Только те, кто не знает, что это может произойти. А первая течка — вещь непредсказуемая, приходит нежданно-негаданно, когда ты ничего не подозреваешь. И почему-то оторвать взгляда от этого грязного и совершенно нелицеприятного зрелища парень не мог. Он прижался к стене спиной и начал смотреть, ловя каждый стон парнишки, вглядываясь в каждый изгиб его невыносимо красивого тела. На лице парня застыла гримаса страдания, что никак не увязывалась с его пошлыми и возбуждёнными стонами, подкрепляемыми шлепками по белоснежным упругим ягодицам, покрытым светлыми и наверняка очень мягкими волосками. Влад стоял. Стоял не один. Вместе с ним стоял его собственный член — и это только от вида парнишки! Вот Влад и стоял, прижавшись к стене, и мучался возбуждением. С сожалением признав, что он всё-таки альфа, парень не мог оставить без внимания этого мелкого голубоглазого пацана, который, вроде как, ходил с ним в один класс, но занятия систематически прогуливал. Появился только на выпускной фотке и дело с концом, больше его Влад никогда не видел. Кажется, в том альбоме была подпись имён... блондинчика звали Славой… да, точно, Славой. Непонятная ярость постепенно охватывала парня, который знал, что в одиночку он не справится со всей этой толпой… но есть те, кто сможет. Недолго думая, он набрал 02, сказав соседний адрес… машина точно должна была проехать мимо и спугнуть гопников. Однако когда они начали дружно оплёвывать Славика, целясь тому прямо внутрь растянутого очка или в рот, который у бедняги, кажется, уже не закрывался, Влад понял, что ждать полицию — гиблое дело, а смотреть на это зрелище было чем-то невыносимым — он врубил на мобильнике первую попавшуюся мелодию сирены, искренне надеясь, что это подействует. Подействовало. Они бросились врассыпную, оставив бедного омежку на асфальте, не удосужившись даже позу ему сменить. «Как голуби, которые разлетаются, если в толпу кинуть камень. Ебучие голуби… » — мысленно прошипел Влад. Теперь он уже решил, что можно выйти из укрытия. Вблизи Славик выглядел ещё более сексуальным, чем казалось сначала. Течка давала о себе знать — соски покраснели и набухли, все бёдра измазаны липкой смазкой, которая текла из него почти водопадом… жалкое и слишком эротичное зрелище, которое Владу показалось до одури противным. Он смотрел на того, кого так порывался спасти, как на что-то низкое и жалкое. Однако не мог не помочь, сам не зная почему. Блондин оказался не таким тяжёлым, каким выглядел, поэтому готу не составило труда оттащить его к ближайшей стене, предварительно одев в раскиданную вокруг не самую чистую одежду. Взвалив потерявшего сознание омегу на спину, Влад, кряхтя, отправился домой. К себе домой. Не оставлять же его в ближайшей подворотне в таком состоянии. Не приведи дьявол, если ещё эти отморозки вернутся. *** Так Слава оказался дома у Влада. Очнулся он в ванной, где темноволосый заботливо смывал пену с тела омеги, стараясь не сильно надавливать мочалкой на уже явно проступившие синяки. — Очнулся? — с каменным лицом спросил парень, потрепав Славу по влажным волосам. Получив слабый, но утвердительный кивок, Влад выключил воду, приподнимая разомлевшего в тёплой воде омегу. Ноги у светловолосого дрожали так сильно, что стоять на них без поддержки он не мог. Всё его тело до сих пор подрагивало от возбуждения, страха, паники и нарастающего осознания происходящего. — Тшш, успокойся, — отчасти грубо проговорил брюнет, сажая спасённого, закутанного в тёплое полотенце, на диван. Однако тут же тот вспоминает, в каком состоянии находится пострадавшая пятая точка, и спешит положить его набок. Блондин тем временем только сильнее начинает рыдать, трясясь всем телом и цепляясь за мягкую обивку. Приходится опуститься поближе к Славе, заботливо гладя по волосам, спине, стараясь расслабить такого напряжённого парня. — На, выпей, — брюнет спохватывается и протягивает ранее подготовленные таблетки от течки и стакан воды. Светловолосый удивлённо смотрит на парня, а в глазах читается вопрос «Откуда это у тебя?», который Влад оставляет без ответа. Ну не признаваться же, что он биологию не жаловал, потому и считал себя омегой всю сознательную жизнь из-за внешности? Слава послушно проглатывает лекарство, всё ближе прижимаясь к тощему телу гота, заливая отчаянными слезами его толстовку. Так они и лежат, прижавшись друг к другу, вдыхая очень странный запах. Стоп. Запах? Владу не почудилось? — Ты странно пахнешь… — задумчиво произносит брюнет, утыкаясь носом чуть выше ключицы Славика. Ему не показалось. Запах никуда не исчез. Отвратительный запах, который источало тело парня — От твоего запаха сдохнуть хочется… — Логично, бля, меня всей толпой выебали… — сдавленно хрипит Слава, вдыхая опьяняющий запах гота. — Ты тоже странно пахнешь… так… тепло? — парень вглядывается в тёмные глаза Влада так, что у того сердце на мгновение замирает. — Запах не может быть тёплым, идиот! — Влад мысленно бьёт себя по лбу и понимает, что теперь всё точно пошло по пизде. Подобрать свою истинную пару, после того, как её оприходовала целая орава гопников с, наверняка, огромнейшим букетом заболеваний. Да, удачи ему в жизни не занимать. Но теперь никуда не денешься - от одного взгляда на этого парня сердце, доселе чёрствое, болезненно сжималось. Хотелось крепче прижать к себе и уничтожить тех мудаков, которые посмели такое сотворить с этим невинным парнем. — Может, твой же тёплый… — омега ещё теснее прижимается к кажущемуся таким родным боку, улыбаясь, словно и не было того ужаса, который ему пришлось пережить. Цепляясь пальцами за тёмную толстовку, пропитанную столь приятным запахом, который не давал ему сойти с ума в той подворотне. Не будь его... Славик, верно, сошёл бы там с ума. Влад не отвечает. Слова застряли поперёк горла. Знал бы он, что этот — его истинный, знал бы он чуть раньше… на час, на полчаса… ничего бы не произошло, он смог бы предотвратить! Но было уже поздно. Прошлого изменить никак не получится. Влад обвивает длинными руками кажущееся таким хрупким и невинным израненное тело омеги, утыкается носом во влажные волосы, вдыхая всё тот же пошлый запах, смешанный с запахом шампуня, улыбается и шепчет: — Я… люблю то, от чего хочется сдохнуть… — и он чувствует, что Славик прижался к нему теснее, окончательно засыпая. Засыпая с расслабленной и счастливой улыбкой, от которой Влад невольно краснеет. Им предстоял тяжкий путь, состоящий из попыток смешать два совершенно разных мира, из излечивания души Славы, который наутро обязательно проснётся в слезах, потому что подобные кошмары будут мучить его ещё очень долго. Влад обязательно спасёт того, кто был уготовлен ему судьбой. Славик навсегда забудет про пиво, всю дальнейшую жизнь стыдясь того, что жил, тратя здоровье в пустоту… а Влад будет утешать его и говорить, что всё равно любит, всё равно принимает, всё равно ценит. Ценит, не просто потому, что так заведено. Он будет тонуть в его голубых глазах, обожать эти тонкие алые губы, пьянеть от этого ужасного запаха… и любить. Слава тоже будет любить Влада, отговаривая того от желания умереть, кормя хорошей шавой, надевая очки, которые точно понравятся готу и западут в его душу навечно… Всё это обязательно будет. Но сейчас они просто спят на узком диване, обнявшись и прижавшись друг к другу телами. Тот, кто хочет умереть, потому что понимает, что жизнь ужасна, и тот, кто почувствовал ужасы этой жизни на собственной шкуре. Две души, сцепленные кольцом рук друг друга. Вероятно, Судьба — дама с садистскими наклонностями и отменным чувством юмора. Чёрного, мать его, юмора. Её Влад будет проклинать за случившееся со Славиком. И боготворить, за первый и единственный шанс встречи.