Доброй ночи

      Выйти на тёмную дорогу, ступать тонкими ногами в лёгких туфельках по ледяным лужам, иглами чёрными впивающимся в ноги, будто съесть хотят, будто задушить хотят мурашками, будто обхватывают уже промозглым холодом, как руками. И молния сверкнёт иглою фиолетовой, потусторонней, и осветит на миг ежистую воду, кристальные капли, чёрные шпили леса. Страшно, тьмисто, уже ноги одеревенели, от ветра больно даже дышать.       Как будто не принимает её весь окружающий мир, как будто ветру и дождю противно само её существование. Так ведь и правда лишняя она здесь. Чужая. Ночь здесь властвует, гроза, ветер, дождь этот льдистый, сила нечистая… вампиры, наверное, тоже.       Вампиры.       И слёзы, до этого тёкшие так, можно сказать, лениво, и почти уже высохшие на холодном ветру, вновь обожгли лицо, вновь закололи глаза. Вампиры. Пан Вацлав… что он ей скажет? Девушка умом была почти уверена, что он её хотя бы не осудит, но, но всё равно чувствовала какой-то стыд перед ним. Она даже, пожалуй, знала что вряд ли они с ним ещё встретятся. Какой уж тут пан Вацлав.       Она сбежала от Матиуша, потому что больше уж не могла так жить. Она сбежала и обрекла себя на вечный позор, и вряд ли даже мать теперь её примет… Да, она свободна, но разве свобода эта есть ей спасение? Не та это свобода, которая делает человека свободным. Ей всё равно теперь ничего хорошего не остаётся, не может она ничего. Хоть топись, хоть вешайся, хоть на панель, хоть опять в содержанки, всё один грех.       Она легко, неслышно почти всхлипнула.       — Пани Анна? — раздался рядом знакомый голос. Так, что она вздрогнула всем телом, как будто до этого ей не было холодно.       Обернулась, так резко, что чуть не упала. Тёмный силуэт, появившийся будто из ниоткуда, подошёл к ней, взял за локоть.       Она отшатнулась зачем-то, неосознанно совершенно.       — Пани Анна, — успокаивающе сказал он, — вы потрясающе смелая, правда.       Пан Вацлав… Анна понадеялась, что это лишь ночное видение, и молча попыталась вырваться снова. Не дали.       — Ну что же вы, — клыкасто, но отчего-то неуверенно улыбнулся он, — пойдём со мной. Всё хорошо будет, обещаю.       — Н-не… — голос дрожал, то ли от страха, то ли от холода, то ли от всего вместе.       — Ну пани Анна…       — Ну зачем я нужна вам? — быстро заговорила она, собравшись с силами. Голос всё равно дрожал, зубы тоже, но ей почему-то не было разницы, понятна её ли речь. — Я вам совсем не нужна, ни капельки. Это вам так кажется, что нужна, потому что вы ко мне немного уже привыкли, а на самом деле не нужна. Я ведь просто самая обыкновенная…       — Ануся, — очень проникновенно начал Вацлав, — он же так тебя называл, да? Впрочем, неважно. Я не хотел бы делать важное признание в такой неприятной обстановке. Пошли.       И Анна провалилась в тёмный омут вместе с ним.