just a little bit of danger (that's what made me fall in love)

Слэш
NC-17
Завершён
17529
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
42 страницы, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
17529 Нравится 300 Отзывы 5984 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Примечания:

Baekhyun — Psycho

Тэхен держит в руках пластиковый стаканчик с водой, скользя взглядом по толпе, по знакомым лицам. Его парни расслабляются, флиртуют с девушками, смеются, пьют, — заслужили. Тэхен нечасто устраивает такие вечеринки, но даже на них себе расслабиться не позволяет. Он делает глоток прохладной воды с привкусом лайма, снисходительно кивает, когда проходящий мимо парень извиняется, случайно толкнув его плечом. Тэхен на автомате выуживает из памяти имя, возраст и отличительные черты — Пак Минхек, двадцать пять лет, проверенная ищейка. Людей в лофте больше шестидесяти, но Тэхен помнит и знает каждого. Он относится к своим парням с уважением, требуя уважения в ответ. Он по старой привычке смотрит сначала на боковую часть шеи, на которой у каждого вытатуирован тигр, и только после этого на лицо. Имя, возраст, отличительные черты. Тигр у каждого, кроме него самого, — черный, контурный. Знак принадлежности, знак верности и обещания служить, несмотря ни на что. Тэхен усмехается в свой стакан, прежде чем допить воду и сжать его в кулаке. Никто не верил, что он справится. Никто никогда не делал на него ставок — юный, улыбчивый, совсем не жестокий, неподходящий. Он потирает ладонью шею, пальцы почти интуитивно обводят контур броской цветной татуировки. Никто в него не верил раньше, а теперь — его все боятся. Он проходит чуть дальше, и взгляд натыкается на первое и единственное незнакомое лицо в комнате. Тэхен застывает, чуть прищуриваясь, пытается в тусклом освещении разглядеть черты и отыскать их в памяти, хоть и знает, что бесполезно. Своих он знает в лицо. Тэхен чуть хмурится, пробираясь ближе к парню. Тот сжимает в бледных пальцах пластиковый стаканчик и судорожно делает несколько глотков, стоит ему заметить Тэхена. Тэхен знает, что не выглядит пугающе, но он определенно точно знает, что выглядит внушительно. Возможно, это любовник кого-то из его ребят. Их не запрещено приводить. Его ребятам вообще многое не запрещено. — Потерял кого-то? — подойдя достаточно близко, чтобы можно было говорить, не повышая голоса, спрашивает Тэхен. Парень ростом почти с него, но уже в плечах, фигура скрыта под тканью мешковатой толстовки размера явно больше, чем тому требуется. Круглые черные глаза смотрят на Тэхена со смесью тревоги и вызова. — Нет, я… — он сглатывает, опускает взгляд вниз, на свой стаканчик. Тэхен смотрит прямо в его лицо, сила привычки — никогда не отводить взгляд, сейчас оказывается чем-то большим, чем просто привычка. Смотреть на него приятно. Лицо у парня красивое, уже вытянувшееся и острое, но что-то детское проскальзывает в его чертах. Маленький розовый рот, огромные блестящие глаза, смешной нос. Тэхен прячет улыбку. — Я просто тут. Стою. Ну, просто так. — Значит, — Тэхен подходит ближе, опираясь плечом о стену сбоку от парня, и тот нервно обводит пальцами ободок своего стаканчика. Детали — то, что Тэхен подмечает всегда. На ногах у парня немного потрепанные, но явно дорогие кроссовки, джинсы рваные, из дырок выглядывают острые коленки, на толстовке, прямо в центре, пятно — от алкоголя, наверное, — ты никого не ждешь? Мысль о том, что он может быть из банды Чон, Тэхен отметает почти сразу, и это слишком легкомысленно для него, потому что нет никаких причин не быть подозрительным. Жизнь научила его быть подозрительным всегда. Но ведь и ребята из Чон не идиоты. Никто не станет рисковать жизнью своего человека, отправляя его буквально в логово тигров. В прямом смысле. Но есть еще кое-что. Он просто не хочет верить в то, что он от них. Парень кажется нелепым, словно не к месту здесь, среди знакомых Тэхену ребят, но он не выглядит врагом. У Тэхена отменная интуиция. — Простите, — неловко извиняется парень, — если так нельзя. Тэхен смотрит на влажную от алкоголя и слюны нижнюю губу и думает — тебе можно все. — Как тебя зовут? — интересуется он. — Чонгук, — не колеблясь, отвечают ему. Не колеблется, потому что боится или потому что хочет познакомиться? — Чонгук, — повторяет Тэхен, катая имя на языке, как приятную конфету. Чонгук кивает, слегка улыбается, поза перестает быть напряженной, пальцы перестают нервно сжимать стаканчик, словно понимает, что от Тэхена не исходит угрозы. Очаровательно. — Меня зовут Ким Тэхен. Это, вроде как, моя вечеринка. Чонгук резко поворачивает голову, его губы мило округляются от удивления. Тэхен уже открывает рот, собираясь продолжить, как его отвлекает Джинхо. Он что-то торопливо говорит ему на ухо, но Тэхен не может разобрать ни слова, продолжая в упор смотреть на смущенного Чонгука, не может больше ни на чем сосредоточиться, все вокруг размыто, словно на фотографии, в фокусе которой один Чонгук. — Подожди, — обрывает он Джинхо, прежде чем обратиться к Чонгуку: — Я отойду ненадолго, хорошо? Чонгук послушно кивает, впиваясь зубами в нижнюю губу, Тэхен прослеживает движение и представляет, что это его зубы. Он встряхивает головой, отгоняя наваждение, и криво ухмыляется. — Будь хорошим мальчиком, никуда не уходи, — добавляет он, прежде чем уйти вслед за Джинхо, и успевает заметить, как щеки Чонгука вспыхивают. Блять, очаровательно. Тэхен, несмотря на свое положение, так падок на очаровательные вещи. Они выходят на улицу, Тэхен засовывает руки глубоко в карманы, ежась от прохладного ветра. Джинхо достает сигарету, и Тэхен ждет, пока он закурит, прищурив глаза. — В чем дело? — интересуется он, когда Джинхо затягивается и выпускает дым в ночное небо. — Парни передали, что завтра стоит патрулировать улицы. Могут объявиться… чужаки, — фыркает Джинхо. Тэхен хмурится и смотрит на него, ожидая продолжения. — Обстановка с бандой Чон становится все более напряженной. Они продолжают присылать своих шестерок, хотят что-то вынюхать. Тэхен, они до сих пор тебя не признают. «Продолжают присылать своих шестерок». Тэхен вспоминает Чонгука — маленькая улыбка, нервно дрожащие пальцы, внимательный взгляд блестящих глаз — и отметает эту мысль. Если Чонгук вынюхивает что-то, Тэхен узнает об этом и заставит его пожалеть. Но если Чонгук действительно оказался здесь случайно… Тэхен хочет воспользоваться этим, хочет узнать его ближе. Чонгук ему нравится. Джинхо смотрит на него, в ожидании ответа, и Тэхен выпускает воздух сквозь плотно сжатые зубы. — Как будто меня ебет, — презрительно цедит он, но и ему, и Джинхо известно, что это ложь. Тэхену стоит волноваться насчет Чонов. Ему стоит беспокоиться, потому что они уступают по силе только этим гадюкам. — Собери пятерых, — Тэхен задумчиво жует губу, глядя на окна своего лофта. Оттуда доносится приглушенная стенами музыка, под которую расслабляются его ребята. Для некоторых из них отдых на сегодня окончен. — Нет, лучше восьмерых. На всякий случай. Огнестрельное дай только двоим, незачем зря показывать свою агрессию. Выбери самых спокойных. Пусть патрулируют все улицы двумя группами, начинайте прямо сейчас. Не будем ждать до завтра. Ни в коем случае не открывать огонь без лишней необходимости. Без крайней необходимости. Джинхо кивает, делая последнюю затяжку, и первым заходит внутрь. Ветер раздувает тонкую футболку на Тэхене, пуская мурашки по коже, но ему все равно. Мысль о гадюках не дает покоя. Остальные банды, помельче и потрусливее, уже давно приняли Тэхена как нового главу. Без признания гадюк, которых Тэхен ненавидел всей душой, ему не стать полноправным лидером. И это бесит до скрипа зубов. Тэхену ничье признание, кроме его людей, не нужно. Он, блять, достоин своего положения, и он об этом знает. Они пытаются разрушить то, чего он добивался с таким трудом, что строил буквально по кирпичикам, скрепленным кровью и потом между собой. Тэхен раздраженно сплевывает на асфальт вязкую слюну и взлетает по лестнице в лофт, надеясь отвлечься общением с очаровательным Чонгуком. С Чонгуком, которого на месте не оказывается. Тэхен чувствует горьковатый привкус разочарования и не знает, в чем его причина. Смущенная маленькая улыбка этого парня просто… утешала его? Он не смотрел на Тэхена с раболепным страхом, не смотрел с бесконечным уважением, он ни разу не взглянул на его татуировку. Он просто был робким и слегка растерянным, пытался казаться уверенным, и это выглядело до нелепого мило, и Тэхену это нравилось. Они с Джинхо выходили на задний двор, так что парень вполне мог уйти. Или он мог оказаться с кем-то в спальне. Тэхен не хочет об этом думать. Он впервые за вечер наливает в свой стаканчик не воду, а текилу, и выпивает залпом, морщась и вытирая влажные губы запястьем. Музыка становится громче, словно кто-то назойливо прибавляет звук, толпа знакомых лиц больше не приносит удовлетворения, только раздражает, и Тэхен проталкивается сквозь нее в коридор. Возле лестницы стоит Джинхо в окружении восьми парней, Тэхен не смотрит на лица, только на шеи, на каждой — одинаковые, вплоть до последнего штриха, татуировки. Парни оборачиваются и чуть склоняют головы, Тэхен кивает, проходя мимо них, не смотрит на лица, не хочет напрягать мозг — имя, возраст, отличительные черты. Кому-то из них сегодня дадут пистолеты, кто-то, возможно, наткнется на чужаков. Возможно, они подерутся, возможно, получат серьезные увечья — гадюки дают огнестрельное каждому, даже самому тупому своему члену. Тэхен не хочет напрягать мозг. Он хлопает Джинхо по плечу, не глядя в его глаза. Двадцать восемь лет, самый старший и самый преданный член его банды. Тэхен поднимается по лестнице, и музыка резко становится тише на втором этаже. Гул разговоров и смеха тоже стихает. Тэхен морщится, прижимая подушечки пальцев к вискам и коротко их массируя. Тэхен не хочет спать, но спускаться обратно тоже не планирует. Возможно, он проведет остаток ночи, пялясь в стену и думая о жизни. Тэхен просто хотел провести немного времени с Чонгуком. Он иногда забывает, что у него никогда не бывает просто, и это приносит ему много проблем. Возможно, порой ему хочется стать обычным студентом. Он бы хотел, чтобы это была обычная вечеринка, а Чонгук был обычным робким первокурсником. Тэхен бы не отвлекся на дела, которые без него могут окраситься кровью, он бы говорил и говорил с Чонгуком всю ночь напролет, а на следующий день встретился с ним в университетском кафетерии, обменялся номерами телефонов. Тэхен бы мог в него влюбиться. Чонгук мог бы влюбиться в него в ответ. Он слышит возню, когда проходит мимо ванной, и застывает, хмурясь. На второй этаж лофта подниматься запрещено, и каждый из его ребят знает об этом. На первом есть отдельный туалет и душ, даже отдельная спальня на случай, если кому-то из них немедленно захочется перепихнуться. Второй этаж — личная зона Тэхена. Это раздражает. Окей, Тэхен довольно терпеливый, на самом деле, потому что таким он и должен быть, чтобы не допускать нелепых жертв, но сегодня был действительно тяжелый день. Он был напряжен все то время, которое позволял своим парням расслабляться, и то, что кто-то из них без спросу поднялся на его личную территорию, чертовски злит. Он пихает дверь ванной, которая оказывается открыта, готовясь к яростному выпаду, и застывает в проеме. Чонгук вздрагивает, резко поворачивая голову, его голая спина блестит в ярком свете. В руках он сжимает мокрую толстовку. У Тэхена мгновенно пересыхает в горле, и он забывает, что злился. Он скользит взглядом по его девственно чистому телу — ни следа татуировок. Если до этого Тэхен не мог быть уверен, то сейчас он знает наверняка — Чонгук не принадлежит ни к одной из группировок. Тэхен мог бы сказать, что на второй этаж запрещено подниматься, что на первом есть ванная, но он почему-то молчит. Чонгук опускает взгляд на зажатую в руках толстовку, словно она может подсказать ему нужные слова, облизывает нижнюю губу. Тэхен видит скользящий по ней влажный язык словно в замедленной съемке. — Прости, — нарушает тишину Чонгук. — Я пролил на нее водку с вишневым соком. Ванная внизу была занята, а она неприятно липла к телу, и… — Чонгук судорожно вздыхает, опуская руки. — Прости. — Все в порядке, — отзывается Тэхен и сам не узнает свой голос. Чонгук разворачивается к нему, и, блять, лучше бы он этого не делал. У него тонкое, но подтянутое тело — Тэхен не может не смотреть на него, на узкую талию, ровные кубики пресса, подкаченную грудь. Светлая кожа, родинки, капли воды. Тэхен облизывает губы, приказывая себе дышать. Вдох-выдох. Джинсы Чонгуку большие, сидят низко-низко, из-под ремня выглядывает тонкая полоска лобковых волос, и это больше, чем Тэхен хотел бы знать. Чонгук явно пьянее, чем был, когда Тэхен его оставлял. Его взгляд расфокусированный, а на щеках играет румянец. Тэхен бы хотел его поцеловать. Господи, как Тэхен хочет его поцеловать. — Хен… — неуверенно зовет Чонгук, когда молчание затягивается. — Ты же старше меня, да? Я могу так называть тебя? — Называй меня как хочешь, — хрипит Тэхен, возвращаясь взглядом к его лицу. Он цепляется за блестящие глаза, растрепанные волосы, Чонгук снова и снова облизывает губы, словно испытывая его терпение на прочность. Тэхен не хочет возбуждаться от вида полуголого парня перед собой. Чонгук выглядит как невинный ребенок. Тэхен — терпеливый и сдержанный парень, он, черт возьми, контролирует одну из крупнейших уличных группировок этого сраного города, он в состоянии контролировать свой собственный член. Между ними повисает настолько напряженная тишина, что Тэхен мог бы порезать ее на кусочки и скормить голодным собакам. В глазах Чонгука вспыхивает странный огонек, и он изгибает губы в вызывающей усмешке. — Можно я назову тебя «блять, поцелуй меня уже, пожалуйста»? Тэхен неверяще моргает, но ему требуется три секунды и не требуется повторение просьбы. Он в два шага преодолевает расстояние между ними, обхватывая его ладонью за заднюю часть шеи и притягивая к себе. — Я не остановлюсь на поцелуе, — выдыхает он Чонгуку в губы. У Чонгука горячее, пропитанное вишней и водкой дыхание, и у Тэхена колотится его блядское сердце так, словно сейчас проломит ребра. — Очень на это надеюсь, — шепчет Чонгук, прикрывая глаза, и Тэхен в это же мгновение прижимается к его губам, и они точно такие же мягкие и сладкие на вкус, какими были на вид. Он не тратит время на прелюдии, хотя ему так чертовски хочется долго и медленно смаковать их. Он больно прикусывает его нижнюю губу, заставляя открыть рот и почти сразу скользя в него языком. Чонгук коротко хнычет в поцелуй, прижимаясь ближе и обнимая Тэхена влажными руками за плечи. Тэхен пробегается пальцами по линии позвоночника, и ему сносит крышу от того, какой Чонгук горячий, какой чувствительный, когда тот выгибается в ответ на его прикосновения. Они целуются долго, глубоко и влажно, слюна течет у Тэхена по подбородку, когда он отстраняется, потому что грубая ткань джинсов так сильно натирает стояк, что почти больно. — Блять, — рычит Тэхен, когда Чонгук вжимается в него пахом. — Выходи, блять, отсюда. Он практически выталкивает Чонгука из ванной, тот успевает схватить свою толстовку, и они вваливаются в спальню Тэхена. Она обставлена по минимуму, Чонгук замечает только огромную кровать в центре — главная деталь. Толстовка выпадает из его рук, когда Тэхен подталкивает его к постели, и остается на полу мятой мокрой кучей. Чонгук падает на кровать, тут же протягивая к Тэхену руки, нуждаясь в том, чтобы чувствовать его ближе, и Тэхен стягивает с себя футболку, прежде чем позволить ему обнять себя. Он прижимается губами к челюсти Чонгука, обводит языком судорожно пульсирующую венку на шее, Чонгук сладкий, он такой сладкий, Тэхен чувствует себя почти одержимым, когда целует его шею снова и снова, когда кусает ее, втягивая светлую кожу в рот, когда вылизывает собственные укусы. Чонгук тяжело дышит и явно сдерживает себя, чтобы не застонать. Тэхен вновь целует его в губы, мокро сплетаясь языками — Чонгук целуется неумело, но с жаром, словно надеясь избытком желания перекрыть недостаток опыта. И у него получается. Тэхен чувствует себя таким слабым перед ним. Он отрывается от его губ, оставляя на них короткий влажный поцелуй, и всасывает в рот мочку его уха. Чонгука выгибает, он впивается пальцами в спину Тэхена, почти неосознанно подбрасывая бедра, и Тэхен низко стонет, первым нарушая наполненную влажным дыханием тишину, когда своим стояком он проходится по его члену. — Хен, хен, хен, — шепчет Чонгук, беспомощно потираясь пахом о бедро Тэхена. — Сделай что-нибудь, пожалуйста, мне больно, хен… У Чонгука глаза блестят от влаги даже в тусклом свете фонаря, светящего в окно. Тэхен целует его щеки, лоб, подбородок, пока расстегивает его джинсы, ведет дорожку поцелуев вниз по часто вздымающейся груди, осторожно прихватывая губами сосок и наслаждаясь коротким всхлипом — все, что позволяет себе Чонгук. Он стягивает с него джинсы вместе с нижним бельем, и Чонгук начинает ерзать, глядя на Тэхена из-под опущенных ресниц. — Ты хочешь, чтобы я взял его в рот? — спрашивает Тэхен, обхватывая его член ладонью, и Чонгук прикусывает губу так сильно, что Тэхену даже от вида становится больно. — Скажи мне, если ты хочешь этого. Чонгук зажмуривается и откидывается на подушки. Он так прекрасен. Блять, он просто чертовски прекрасен, Тэхену кажется, что его предки были нимфами, русалками, дриадами, что он создан из звезд, галактики текут по его венам. — Пожалуйста, хен, — едва слышно шепчет Чонгук, и Тэхен проводит языком от основания члена до головки, и Чонгук впервые стонет. Тэхен удовлетворенно ухмыляется, прежде чем обхватить головку губами. Он почти сразу начинает вбирать глубже в рот, следя за тем, как Чонгук выгибается и путается пальцами в простынях, словно пытаясь удержаться от падения. Тэхен крепко держит его подрагивающие бедра, скользя губами вверх и вниз по крепкому стволу, обводя языком венки. Чонгук кладет ладонь ему на затылок, но не давит, тихонько и коротко стонет и зарывается пальцами в волосы, останавливая. Тэхен отрывается от его члена, садится между ног, слизывая с пылающих губ его вкус. Чонгук краснеет от смущения, закрывает ладонями лицо. Мило. — Что-то не так, детка? — интересуется Тэхен, проводя ладонями по крепким бедрам, по узкой талии, задевая пальцами соски. — Я сейчас… — Чонгук судорожно сглатывает, Тэхен видит, как дергается его кадык. — Я сейчас кончу. — Разве ты не хочешь кончить? — Тэхен гладит его одной рукой по волосам, а другой тянется к тумбочке, вытаскивая из нее баночку смазки. Он знает, чего хочет Чонгук. Такое чувство, будто он знает Чонгука наизусть, будто он знает его целую вечность. Он неаккуратно выдавливает смазку на руку, пачкая простыни и капая на живот Чонгука. Он целует его ладони, закрывающие лицо, когда скользит пальцами меж ягодиц. Чонгук горячий, блять, какой же он горячий. — Чего ты хочешь, Чонгук? Чонгук разводит ноги шире, когда Тэхен касается пальцами тугого входа. Тэхен давит на него указательным пальцем, из-за смазки легко проникая внутрь, но Чонгук все равно болезненно шипит. — Только не говори, что ты девственник, — неверяще тянет Тэхен, обводя пальцем гладкие горячие стенки. Чонгук убирает руки от лица, и его глаза такие черные, что Тэхена засасывает в них, как в бездну. — Нет, я не… — лицо Чонгука горит, и Тэхен усмехается, вставляя второй палец и медленно разводя их. — У меня просто давно никого не было. — Тогда расслабься, — просит Тэхен, и Чонгук мгновенно повинуется. Он прикрывает глаза, крепко держась за предплечье свободной руки Тэхена. Тэхен уже не растягивает — трахает его пальцами, нависая сверху и оставляя много коротких поцелуев на приоткрытых припухших губах, до тех пор, пока Чонгук не начинает скулить. Время растягивается, словно карамель, Тэхен наслаждается тихими стонами Чонгука, наслаждается его губами, наслаждается узостью, он ловит от происходящего такой кайф, что ему почти становится страшно. Чонгук словно околдовал его, словно напоил его чем-то, вскружил ему голову, спутал все мысли. Тэхен никогда так долго никого не растягивал. Тэхен никогда не старался сделать кому-то хорошо, забывая о себе. Но Чонгук стонет так сладко. Чонгук так прекрасен, что Тэхену становится на все плевать. В голове мутнеет, когда Чонгук перехватывает его запястье, заставляя перестать двигать пальцами, и смотрит прямо в его глаза. — Хен, я хочу, — он замолкает, тяжело дыша, не в силах справиться со смущением. Тэхену хочется смеяться и плакать, хочется подарить ему весь мир. Он лежит голый на кровати Тэхена, под Тэхеном, с пальцами Тэхена у себя в заднице, и все равно смущается. — Я хочу, чтобы ты трахнул меня. — Думал, никогда не попросишь, — хмыкает Тэхен, вытаскивая пальцы и вытирая их о простыню. Он приподнимается, снимая с себя джинсы с нижним бельем, и выгибает бровь, когда замечает неподдельный страх в глазах Чонгука. — Все в порядке? — Блять, — тихо ругается Чонгук. — Как эта штука вообще должна в меня поместиться? Тэхен улыбается, оставляя звонкий поцелуй на губах Чонгука. Он просто не может оторваться от его чертовых губ. Он снова тянется к тумбочке за презервативом, когда Чонгук снова хватает его за запястье. Тэхен непонимающе смотрит на него, и каждая секунда кажется вечностью. Его член упирается в бедро Чонгука, и Тэхен не уверен, на сколько хватит его выдержки. Он хочет вытрахать из него все силы прямо сейчас. — Я чист, хен, — сипло выдыхает Чонгук, что-то безумно возбуждающее горит в его взгляде. — Я правда чист. Тэхен обессиленно рычит, потому что Чонгук, черт возьми, сводит его с ума. Потому что он серьезно готов трахнуть без защиты человека, которого он видит первый раз в жизни. Он выдавливает слишком много смазки, распределяя ее по стволу, и приставляет головку к сжатому колечку мышц, гладя Чонгука кончиками пальцев по щеке. — Клянусь, — стонет Чонгук, — если ты сейчас скажешь «я вхожу», то я встану и уйду отсюда. Тэхен смеется и толкается внутрь, и стон Чонгука срывается, сбивается его дыхание. Слезы застывают на его ресницах, срываются вниз по щекам, и Тэхен мягко сцеловывает их, пытаясь отвлечь его от тянущей боли. Он коротко двигает бедрами, и Чонгук снова стонет, заламывая брови и цепляясь влажными пальцами за плечи Тэхена. Тэхен не знает, был ли это стон боли или удовольствия. В любой другой раз ему было бы все равно. В этот раз он замирает, гладя пальцами (прекрасное) лицо Чонгука, обводя легким касанием его губы, линию челюсти, нос. — Чонгук, Чонгукки, — зовет он, подаваясь вперед, и Чонгук тяжело дышит, запрокидывая голову. — Все хорошо? Чонгук облизывает губы и кивает, открывая глаза. — Да, пожалуйста, — шепчет он, — пожалуйста, двигайся. Он сам находит губы Тэхена, утягивая его в поцелуй, когда Тэхен начинает двигаться. Сначала медленно и коротко, больше сосредотачиваясь на поцелуе, на касаниях языка, давая Чонгуку привыкнуть. А потом он выходит и чуть меняет угол проникновения, и Чонгук хнычет в поцелуй. — Вот так, хен, да, вот так хорошо… Тэхен замирает всего на мгновение, любуясь его лицом, прежде чем начинает трахать его быстрее, позволяя себе, наконец, потерять контроль. Чонгук кусает губы изо всех сил, царапая короткими ногтями его предплечья, запрокидывая голову и выгибаясь так, что его грудь почти прижимается к груди Тэхена. Он не стонет, только хнычет и скулит, его размазывает по простыням, и Тэхен почти так же близок к эстетическому оргазму, как к реальному. — Блять, какой же ты красивый, — выдыхает он, вколачиваясь в податливое тело, и его переклинивает от того, насколько Чонгук узкий, насколько покорный и горячий, когда принимает его в себя. — Чонгук, какой же ты охуенный… Чонгук не выдерживает и стонет в голос. Тэхен обхватывает его член ладонью, пытаясь двигать ею в такт толчкам, но не может, сбивается на рваный ритм. Тяжелое дыхание и звонкие шлепки кожи о кожу заполняют комнату, если прислушаться, то можно разобрать музыку с первого этажа, шум автомобилей за окном, но все, что остается у Тэхена в голове, это сплошное «чонгукчонгукчонгук». Чонгук упирается пятками ему в поясницу, волна оргазма заставляет его выгнуться, но он кончает тихо, пачкая ладонь Тэхена и свой живот, а потом дышит тяжело, загнанно. Он обнимает Тэхена, который продолжает толкаться в его расслабленное тело, за плечи и притягивает к себе, целуя в губы, и когда их языки касаются, Тэхен кончает, и с его губ срывается короткое «Чонгук», словно знак поражения, выброшенный белый флаг. Тэхен выходит из него, ложится рядом, обводя пальцами родинки на тяжело вздымающейся груди. Чонгук лежит с закрытыми глазами и улыбается, пытаясь восстановить дыхание. — Это было так круто, хен, — наконец говорит он. Тэхен хмыкает, поднимается, на дрожащих ногах идет в ванную, чтобы намочить полотенце и обтереть Чонгука. Когда он возвращается, Чонгук уже тихонько сопит. Тэхен осторожно вытирает сперму с его живота и бедер, бросает полотенце на пол рядом с толстовкой и ложится к нему, накрывая их обоих одеялом и обнимая его поперек живота, прижимаясь грудью к его спине. Со всем остальным Тэхен разберется завтра. Завтра он скажет Чонгуку, что не намерен его отпускать.

***

Утром Тэхен просыпается от того, что ему страшно хочется в туалет. Он почти физически ощущает рядом с собой пустоту, и что-то надламывается внутри, он боится открыть глаза, боится провести рукой по постели, он на что-то еще надеется. Давление на мочевой пузырь становится практически невыносимым, когда он решается окончательно проснуться. Он резко садится на кровати, чтобы обвести взглядом ожидаемую, но от этого не менее разочаровывающую пустоту. Тэхен встряхивает головой, убирает с глаз мешающую челку и встает, потягиваясь. Тело приятно болит после секса, но что-то внутри болит совсем не приятно. Он идет к двери, по пути хватая со стула домашние шорты и натягивая их на голое тело, и только после этого замечает темную кучу на полу — забытую толстовку, а рядом с ней — маленький желтый стикер. Сердце подскакивает к горлу, и Тэхен ненавидит себя за ту прыть, с которой он сам подскакивает к записке. «Прости, — выведено на ней аккуратным почерком, — моя толстовка не высохла, поэтому я взял твою. Ту, что с покемоном». Тэхен невесело усмехается, ероша волосы. Толстовка с покемоном была его любимой. У парня явно есть вкус. Он поднимается, выходит за дверь, направляясь в туалет, потом в душ. Открывая дверь в ванную, он совсем немного надеется, что Чонгук не ушел, что он сейчас здесь — чистит зубы пальцем, разглядывает разукрашенную засосами шею, пишет на зеркале Тэхена ругательства — что угодно. Тэхену кажется, он бы простил ему что угодно, если бы Чонгук сейчас оказался здесь. Почему он вообще ушел? Что Тэхен успел сделать не так за те короткие часы, что они провели вместе? Вопросы, сожаление, разочарование — все это разрывает ему голову. Тэхен больше никогда не будет проводить у себя гребаные вечеринки. Он спускается вниз и расталкивает первого парня, которого видит. Тот сначала неохотно отмахивается, а потом открывает глаза, видит, кто перед ним, и тут же вскакивает. — Прошу прощения, Тэхен-шши… — Забей, — отмахивается Тэхен и без особой надежды спрашивает: — Ты знаешь Чонгука? Парень напряженно хмурится, пытаясь вспомнить, а потом качает головой. Не то чтобы Тэхен ожидал чего-то другого, но разочарование все равно неприятно горчит на языке. Он говорит парню расслабиться, а сам идет на кухню, чтобы налить себе воды. Большая часть парней разъехались по домам, те, кто остался, разместились на всех свободных поверхностях. На кухне никого, несколько пустых коробок из-под еды, несколько банок пива, а в остальном все чисто. Тэхен достает стакан, наливает из графина прохладную воду и выпивает все за несколько больших глотков — он и не осознавал, насколько хотел пить. В тот момент, когда он ставит пустой стакан на стол, звонит телефон. — Да, Джинхо? С Чонгуком он совсем забыл о куда более существенных проблемах. — Поймали гадюку, — отрывисто докладывает Джинхо. — Восемь минут назад. Тэхен тихо матерится, сжимая кулаки и мгновенно выкидывая из головы Чонгука и произошедшее ночью. Он в первую очередь — лидер, и ему нельзя поддаваться меланхолии. — Где? — Недалеко от моего дома. Разобраться? — Блять, — если бы ищейку поймали на границе, это можно было бы списать на случайность, но дом Джинхо слишком далеко от нее, чтобы закрыть на это глаза. Это настолько явное пренебрежение Тэхеном, словно плевок в лицо. — Нет, держите его, буду через десять минут. Он выходит из кухни, стремительно пересекая гостиную и яростно пиная попавшуюся под ноги подушку. Кто-то из парней поднимается, спрашивает у него что-то, но Тэхен не слышит из-за гула в ушах. Обида на Чонгука, злость на банду гадюк, желание доказать, что он не позволит вытирать ноги о себя — все копится, сворачивается внутри тугим узлом. Тэхену кажется, что, если он откроет сейчас рот, из него вырвется рык. Он быстро переодевается, прежде чем выйти на улицу. Он садится на свою ямаху, натягивает шлем на голову и отъезжает от лофта, чувствуя практически болезненное желание кому-нибудь въебать. Он доезжает даже не за десять минут — часы на телефоне отсчитали ровно семь. Тэхен паркует байк, замечая за углом Джинхо с еще двумя парнями, и медленно направляется к ним. Головокружительная злость с каждым шагом покрывается ледяной коркой спокойствия, и каждый, кто знаком с Тэхеном достаточно давно, знает, что в таком состоянии он гораздо опаснее. Яростный Тэхен может избить, не рассчитать сил, действовать случайно, по наитию, может заставить молить о пощаде. Тэхен, одержимый холодной ненавистью, может сделать настолько больно, что его начнут молить о смерти. Парни настороженно отходят в сторону, уступая Тэхену место, только Джинхо не двигается, продолжая придерживать гадюку за плечо. Взгляд у шпиона деланно испуганный, но Тэхен видит на дне зрачков блядскую уверенность, кого они хотят провести? Тэхен коротко кивает Джинхо, и тот задирает рукав свитера парня, демонстрируя татуировку гадюки, оплетающую предплечье. Тэхен склоняет голову к плечу, глядя парню в лицо. Тот быстро отводит взгляд, и уверенность пропадает, словно ее и не было. — У тебя есть десять секунд, — медленно произносит Тэхен, аккуратно закатывая рукава кофты. Гадюка следит за его движениями с опаской во взгляде, — чтобы объяснить мне, как ты оказался на нашей территории. Он не говорит «на моей», и Джинхо прячет уважение в приподнятых уголках губ. Нет Тэхена отдельно от его ребят. Это причина, по которой они недолго сомневались, прежде чем присягнуть ему в верности. — Я потерялся, я не знаком пока с расположением… — мямлит парень. Тэхен отсчитывает в голове десятку и с размаху бьет парня по лицу. — Плохая причина, — резюмирует он, потирая кулак. — Еще варианты? — Не трогайте меня, пожалуйста, — скулит он, вжимаясь в стену. Губы Джинхо растягивает жестокая ухмылка. — Я просто потерялся, я клянусь, я даже не знал, что это ваша территория… Тэхен прерывает поток нелепых оправданий резким ударом в солнечное сплетение. Парень глухо охает, сгибаясь пополам, и только рука Джинхо, вцепившаяся в его плечо, не дает ему упасть. — Не думал, что гадюки набирают в свои ряды таких тупиц, — презрительно цедит Тэхен, а потом наклоняется, заглядывая в перекошенное от боли лицо, брезгуя прикасаться к парню. — Передай Хенджуну, что следующего шпиона, который пересечет нашу границу, мы убьем. Не думайте, что с нами можно шутить. Он выпрямляется, брезгливо вытирая руки о джинсы. Джинхо смотрит на него в ожидании дальнейших указаний, и Тэхен облизывает нижнюю губу. Он бы мог отделать этого парня сам так, что на нем живого места не осталось бы, но он легко может потерять над собой контроль, а он не любит терять контроль. Не в таких ситуациях, когда он в состоянии принести кому-то действительно серьезный вред. — Разберитесь с ним, но не переходите границ, — решает Тэхен, ведя подбородком в сторону парня. Он не смотрит на него, потому что знает, что увидит, — испуганные глаза, дрожащие окровавленные губы, бледное лицо. Ебаный, чтоб его, трус. Умеешь наворотить херни — умей за нее отвечать. В Тэхене нет ни капли жалости по отношению к нему. — Выкиньте его на территории гадюк. Как закончите, сразу же приезжайте ко мне. Джинхо кивает, и Тэхен разворачивается, выходя из переулка. Вслед ему доносятся глухие удары и задушенные стоны, но он не оглядывается. Кулаки чешутся от желания кому-нибудь въебать. Тэхен знает, что это плохая идея. Если ему сносит крышу во время драки, он становится просто неуправляемым. Его даже свои называют абсолютно двинутым, и Тэхен их прекрасно понимает. Наверное, это тоже было одной из причин, по которым его выбрали лидером. Потому что его боялись. Он возвращается в лофт, из которого оперативно свалили остальные ребята, достает мусорный пакет, сгребает в него пустые банки и коробки, окурки сигарет. Он убирает комнату за комнатой, проходится влажной тряпкой по замызганным столам, в голове — блаженная пустота. Он знает, что стычка с гадюками не закончится просто так. Они не зря прислали пацана, знали, что он не вернется целым и невредимым, значит, Тэхену стоит ждать ответного хода. Но больше всего его выводит из себя то, что это его не волнует. Он бы даже признал, что неприятное чувство где-то в груди вызвано Чонгуком, если бы… Блять, как может парень, которого он видел один раз в жизни, вызывать в нем такие чувства? Ну, переспали, ну, Тэхен воспринял это ближе, чем следовало, в то время, как для Чонгука это, кажется, осталось простым перепихом на вечеринке, ну и что? Тэхен сможет с этим справиться. Он успевает вынести мусор к ближайшим бакам, принять быстрый ледяной душ, чтобы стряхнуть с себя состояние апатии, закинуть толстовку, оставленную Чонгуком, в стиральную машинку, хотя по-хорошему должен был закинуть ее в мусорное ведро, когда приезжает Джинхо. Остальные подтягиваются через несколько минут. Тэхен идет в гостиную, падая в кресло, наблюдает за тем, как парни устраиваются на диване, пуфиках, на полу, и начинает говорить, когда воцаряется наполненная ожиданием тишина. — Все знают о том, что сегодня на нашей территории поймали гадюку, — медленно произносит он, опуская взгляд на сцепленные пальцы. Подобрать нужные слова, показать, что не сомневаешься ни в едином, заставить верить в свою уверенность других — у Тэхена получается это на подсознательном уровне. — Мы бы не придали этому значения, потому что такое случается, если бы гадюки не были единственной бандой, не принимающей меня в качестве лидера. Он делает длинную паузу, по очереди глядя в глаза каждому из своих парней, и видит в ответ возмущение, негодование, преданность, уважение, готовность сделать что угодно. — Я не понимаю, какое это должно иметь значение, если тебя приняли мы, — фыркает один из них, Сонмин, и Тэхен улыбается, откидываясь на спинку кресла. — Я тоже не понимаю, если честно, — отвечает он, Сонмин смеется, и обстановка мгновенно разряжается. Парни усмехаются, перебрасываются словами, и Тэхену приходится чуть повысить голос, чтобы снова получить тишину. — Но это не значит, что проблема исчезает. Я хочу, чтобы никто из вас не лез на рожон. Не переходите границу, не сталкивайтесь с их людьми, даже если они провоцируют. Не применяйте силу до тех пор, пока они сами не нарушат правил. — Что делать с патрулированием? Усилить контроль границ? — спрашивает Джинхо, и Тэхен качает головой. — Нет. Не нужно давать им повод думать, будто мы напряглись. Патрулируем как раньше, — решает Тэхен. — Тэхен-шши, — снова подает голос Сонмин, и Тэхен переводит на него вопросительный взгляд, — ты не думаешь, что это рискованно? Мы разве не выставим себя слабаками, если будем закрывать глаза на их провокации? Я имею в виду, мне просто пройти мимо, если кто-нибудь из гадюк крикнет мне вслед что-то обидное? — Просто пройди мимо, Сонмин-а, — улыбается Тэхен. — Но они могут решить, что мы беззащитны, — без особой уверенности поддерживает Сонмина Джинхо. — Если мы не усилим патрули, а они решат напасть… Как мы будем защищаться? — Мы не станем усиливать патрули, — твердо повторяет Тэхен и добавляет, стоит Джинхо открыть рот: — Ты дашь каждому огнестрельное. Становится настолько тихо, что слышно шум автомобилей с автострады. Десяток пар глаз в упор смотрят на Тэхена. Тигры славились своим мирным нравом. Они не носили с собой оружие, не приставали к мирным жителям просто так, никогда не нарывались на открытый конфликт. То, что Тэхен приказал выдать пистолеты каждому, означает, что с миром покончено. — И вы будете применять их только в самом крайнем случае, — с нажимом произносит Тэхен, предупреждающе взмахнув рукой. — Если я услышу, что вы ранили кого-то просто так, я клянусь, лично отстрелю вам яйца. Парни неуверенно смеются, и один за другим поднимаются, когда осознают, что на этом собрание окончено. Джинхо замирает возле двери, видимо, собираясь что-то сказать, но Тэхен не выглядит как человек, готовый слушать. Твердый взгляд его становится пустым, когда он смотрит на него, но видит словно кого-то другого. Джинхо выходит, захлопывая за собой дверь. Тэхен не знает, как долго сидит на одном месте, уставившись в стену. Он просто внезапно чувствует себя слишком уставшим. Он чувствует сонливость, но знает, что не уснет, если ляжет. Ему даже не лень, у него просто нет сил. Сбросить с себя это дурацкое ощущение помогает заурчавший от голода живот. Тэхен морщится, прижимая к нему ладонь и прикидывая, когда он в последний раз ел. Вчера утром? Или вчера в обед? Он встает, потягиваясь, включает свет, потому что на город уже успели опуститься сумерки, и заглядывает в холодильник, в котором пусто. Тэхен разочарован, но не удивлен. Ему не хочется выходить, но он все равно натягивает куртку, надевает кеды и усилием воли заставляет себя перешагнуть порог. Прогулка до ближайшего магазина поможет ему развеяться. По крайней мере, он на это надеется. Он ненавидит это ощущение, как будто кости сделаны из желе. Это самое противное чувство на свете. И он почти не удивляется, когда перед ним тормозит машина, перекрывая ему дорогу. Двери распахиваются, и из нее выходят двое внушительных парней в футболках, так, чтобы ясно было видно их татуировки. Тэхен устало вздыхает. — Сам сядешь или тебе помочь? — спрашивает один из них, и Тэхен с тоской думает о чипсах и мороженом, которые собирался купить. — Только прикоснитесь, — предупреждает он, садясь на пассажирское сидение. Парни удовлетворенно хмыкают, садясь назад, и, как только двери закрываются, машина трогается. Тэхен с неудовольствием замечает, как щелкают замки. — Что, боитесь, что я выпрыгну на ходу? — Ты самый ебанутый придурок из всех, Ким Тэхен, — невозмутимо говорит водитель, Тэхен узнает в нем правую руку Чон Хенджуна. — От тебя можно ожидать чего угодно. — Спасибо за комплимент, — пожимает плечами Тэхен и тянется за ремнем, защелкивая его и замечая в зеркале заднего вида изумленные взгляды двух амбалов. — Что пялимся? — Ты серьезно только что пристегнул ремень? — выдавливает один из них, пытаясь сдержать насмешку. — Да? — выгибает бровь Тэхен. — Я не намерен погибать в аварии, если ваш друг внезапно… ну, например, не справится с управлением. Чисто случайно. Насмешка пропадает из взглядов этих тупиц мгновенно, а в следующую секунду они уже сами пристегивают ремни. Тэхен удовлетворенно хмыкает, откидываясь на спинку сидения и прикрывая глаза. Он не боится, но тело почти инстинктивно напрягается. Он привык готовиться к защите, даже когда знал, что нападать не собираются. Машина плавно тормозит минут через двадцать, и Тэхен по-кошачьи выгибается, потягиваясь, когда выходит. Двое тупиц, вышедших из машины вслед за ним, снова пялятся — на этот раз их взгляды масляные, оценивающие. Тэхен внутренне кривится от отвращения, но внешне не подает никаких признаков. Возможно, он изящнее и тоньше, чем обычно бывают лидеры. Но будь он тут хоть голым, это не дает права этим придуркам смотреть на него так, будто он кусок мяса. Он идет вслед за помощником Хенджуна (как же его чертово имя?) в огромный особняк. В отличие от банды Тэхена, которая не занималась незаконной деятельностью, гадюки не брезговали ни грабежами, ни шантажом, ни продажей наркотиков. Мерзкие твари. Они ведут Тэхена в гостиную — она небольшая, если сравнивать с масштабами всего дома, но обставлена дорого и, на взгляд Тэхена, совершенно безвкусно. Дом должен быть уютным, а тут уютом и не пахло. Хенджун уже сидит на низком диване, обитом черной кожей, покачивает в пальцах бокал, наполненный вином. Как будто мафия, а не глава уличной банды, честное слово. Тэхен мысленно закатывает глаза. — Добро пожаловать, — изгибает губы в тошнотворной улыбке Хенджун, даже делает одолжение, поднимаясь и подходя к Тэхену, протягивая ему руку, на которую тот смотрит с явным отвращением во взгляде. — Если хотел поговорить, — приторно улыбается Тэхен в ответ, — мог бы написать. Я не особо скучал по твоему лицу. Оно у тебя не очень. — А ты все такая же сука, Ким Тэхен, — взгляд у Хенджуна леденеет, но Тэхен достаточно отбитый, чтобы не бояться даже сейчас. Он пожимает плечами и садится в кресло, оглядывая интерьер, вычурную лестницу, ведущую на второй этаж, дорогую плазму. Хенджун раздраженно скрипит зубами, садясь напротив Тэхена на диван и отставляя бокал вина на низкий журнальный столик. — Выпить не предлагаю… — Я бы и не согласился, — уверяет его Тэхен и не может сдержать ухмылки, когда видит, как Хенджун злится. — Так зачем я здесь? — Поговорить о пареньке, которого ты сегодня избил, — цедит сквозь зубы Хенджун. — А, — Тэхен упирается локтями в колени, подаваясь вперед, и чуть склоняет голову к плечу. — Ты о том, кто сегодня пересек границу без нашего разрешения? — Ну же, Тэхен-шши, — Хенджуну удается обуздать раздражение, и по его лицу снова разливается мерзотная улыбочка. — Он новенький, пока не разобрался с правилами, не выучил границ… — Если он пока не разобрался с правилами, — ледяным голосом отвечает Тэхен, забывая улыбаться в ответ. Господь, они действительно считают его абсолютным идиотом, — то нечего было клеймить его. Ты ведь не хуже меня знаешь законы, Хенджун, — Тэхен не утруждает себя добавлением уважительных суффиксов, и от внимания Хенджуна это не укрывается, — а законы запрещают пересекать территории без разрешения или действительно серьезной причины. Незнание границ — не серьезная причина, и я не позволю тебе думать, будто мы можем закрыть на это глаза. — Никто не думает, будто вы можете закрыть на это глаза, — примирительно говорит Хенджун. «Фальшивый мудак», — думает Тэхен. — Я просто хочу предупредить, — несмотря на улыбку, голос Хенджуна становится угрожающим, — что не стоит удивляться, если ты обнаружишь кого-то из своих парней мертвым. — Ах ты мразь, — шипит Тэхен, резко поднимаясь, и в этот момент их прерывает звонкий голос. — Хен, я дома. Тэхен вздрагивает, и сердце у него словно падает. Тэхен узнает обладателя этого голоса еще до того, как поворачивает голову. Он почти не удивляется, когда видит в дверях Чонгука. Вчерашняя ночь все равно была слишком прекрасной, чтобы и дальше все шло хорошо. Глаза у того округляются от изумления, и он облизывает нижнюю губу до дрожи знакомым движением. Тэхену кажется, что его засунули в вакуум, из которого высосали воздух. Он стоит и смотрит на Чонгука, а Чонгук смотрит на него в ответ, и на нем его, тэхенова, толстовка с покемоном. И все вокруг словно застывает, Тэхена выбрасывает в сегодняшнюю ночь, когда Чонгук стонал под ним, притягивал к себе для поцелуев, прижимался к его груди. В реальности Чонгук — брат лидера гадюк. Тэхен медленно выдыхает, потому что становится слишком больно где-то в груди. — Ты не говорил, что у нас гости, — мямлит Чонгук, отводя взгляд. — Ты видишь, что у нас гости, поэтому съебался отсюда, — чеканит Хенджун, и Чонгук вздрагивает и бледнеет, всего на мгновение переводя испуганный взгляд на Тэхена, прежде чем взлететь по лестнице. — Значит… — С меня хватит, — Тэхен резко разворачивается, идя к двери, потому что с него действительно хватит, Чонгук оказался контрольным ударом, и Тэхен чувствует себя так, словно ему в спину воткнули нож, но Хенджун хватает его за руку. — Я еще не договорил, — рычит он, мгновенно сбрасывая с себя маску напускного дружелюбия, и Тэхен одним движением высвобождает руку, надеясь, что Хенджун не заметил, какое действие на него оказало появление Чонгука. — Я договорил, — в тон ему отвечает Тэхен. Он подается вперед, глядя Хенджуну в глаза. — Запомни, ублюдок, если ты тронешь хоть кого-то из моих людей без причины, ты об этом пожалеешь. Он выходит из особняка, едва сдерживая себя, чтобы не сорваться на бег, и достает телефон, набирая номер Миндже, лучшего информатора из всех, с которыми Тэхену приходилось встречаться. — Да, Тэхен-шши? — почти мгновенно отвечает парень. — Брат Чон Хенджуна, Чон Чонгук, — выпаливает Тэхен, в груди ноет, слишком больно, он ненавидит это, он ненавидит Чонгука за то, что тот ответственен за эту боль. — Узнай все о нем сегодня же, пришли мне информацию сразу, как найдешь. — Чон Чонгук? — осторожно переспрашивает Миндже. — Да, я что, неясно выражаюсь? — раздражается Тэхен, и его трясет, блять, его трясет. — Я тебе и так могу сказать, — торопливо оправдывается Миндже. — Чонгук — мой одногруппник. Тэхен замирает посреди улицы. — Что ты сказал? — Ну, Чон Чонгук, — неуверенно бормочет Миндже, — учится со мной в университете, ему девятнадцать лет, он изучает музыку… — Все это время ты учился с братом лидера гадюк, — цедит Тэхен, — и не сказал мне об этом? — Понятия не имел, что он брат Чон Хенджуна, — честно признается Миндже. — Он хороший парень. — Во сколько он завтра заканчивает? — Тэхен-шши, — с опаской тянет Миндже, — ты ведь не причинишь ему вреда, да? Тэхен прикрывает глаза, пытаясь отвлечься от ноющей боли в голове. — Я не дурак, чтобы просто так избивать безвинного человека, — наконец отвечает он. «Если он действительно безвинен». — У него дополнительные занятия после пар, они длятся до шести, если я не ошибаюсь, — вспоминает Миндже. — Адрес универа скину сообщением. — Отлично, — выдыхает Тэхен. — Спасибо.

***

Тэхен тормозит у ворот университета без пятнадцати шесть. Он стягивает с головы шлем, встряхивая волосами и разглаживая челку пальцами. Через ворота проходят редкие группки студентов, Тэхен рассматривает их без особого интереса, ловит на себе любопытные взгляды. Они выглядят как люди из параллельного мира — уставшие, но счастливые, веселые, люди, волнующиеся о зачете и о своей легкой влюбленности. Люди, не думающие о том, что предмет их симпатии может оказаться братом злейшего врага. Когда Чонгук выходит из ворот, сердце Тэхена на мгновение забывает, как биться. Чонгук осунувшийся, какой-то маленький в огромной тэхеновой толстовке, но он звонко смеется над тем, что говорит невысокий паренек, идущий рядом с ним. Тэхен хмурится. Он хотел узнать, прислал ли Чонгука тогда Хенджун, но теперь он понимает, что он просто хочет Чонгука. Он хочет, чтобы Чонгук смеялся так над его шутками. Он хочет, чтобы Чонгук всегда носил его одежду. Он понимает, что не имеет права допускать такую легкомысленность, но прямо сейчас он, кажется, мог бы забыть даже о том, что Чонгук из банды гадюк, мог бы простить его, если бы тот оказался шпионом, только бы Чонгук сказал, что ему тоже… Тоже не все равно. Чонгук замечает его и застывает посреди вымощенной плиткой дорожки. Паренек что-то спрашивает у него, Чонгук коротко отвечает, потом обнимает парня на прощание (Тэхен скрипит зубами) и идет к нему навстречу. — Привет, — тихо здоровается он, неуверенно останавливаясь в нескольких шагах от тэхенова мотоцикла. Тэхен стискивает зубы, чтобы не наговорить лишнего. «Я не думал, что ты окажешься крысой». «Я хочу выбить из тебя дерьмо». «Я хочу тебя поцеловать». «Я, блять, влюбился в тебя с первого взгляда». Вместо этого он протягивает ему второй шлем. — Садись. В выражении лица Чонгука что-то меняется, во взгляде появляется сталь. — С каких пор ты мне приказываешь? — Просто, блять, сядь на мотоцикл, пока я не прибил тебя, — зло цедит Тэхен, а Чонгук в ответ складывает руки на груди и вздергивает подбородок. Маленький упертый ребенок. — Я не твоя игрушка, — упрямо произносит он. — Попроси хорошо. Тэхен не может сдержать улыбки. Он правда пытается, но Чонгук просто… Черт, он такой очаровательный. Эти его глазищи, сжатые в полоску губы, почти детская уверенность. Словно Тэхен бы не смог увезти его силой, если бы захотел. Он склоняет голову к плечу. — Ты меня не боишься? — с интересом спрашивает он, и от его пытливого взгляда не укрывается то, как Чонгук нервно сглатывает. — Ты не сделаешь мне больно, — уже не так уверенно отвечает Чонгук. И Тэхен думает — «нет, нет, я никогда не причиню тебе боль, я просто не смогу». — Возьми шлем и сядь, пожалуйста, на мотоцикл, — спокойно просит Тэхен, и Чонгук тут же расслабляется, маленькая улыбка появляется на розовых губах. Он принимает шлем и обходит мотоцикл, пристраиваясь за Тэхеном, и осторожно берется пальцами за его куртку. Тэхен смотрит на его руки и хватает их, заставляя Чонгука крепче обнять себя за талию и прижаться грудью к его спине. Чонгук ойкает, сцепляя руки. — Упадешь, если не будешь держаться, — поясняет он, потом сам надевает шлем и трогается с места. Чонгук теплый. Он крепко прижимается к нему, крепко сжимает ногами его бедра, и Тэхену так спокойно, что хочется просто забыть обо всем. Чонгук не колебался ни мгновения, прежде чем уехать с ним. Почему же он тогда ушел? Может, это особый план Хенджуна? Тэхен ловит себя на том, что ему все равно. Когда Чонгук вот так жмется к нему, он не может перестать улыбаться, и ему просто плевать на все остальное. Они подъезжают к лофту, и Тэхен слезает с мотоцикла, хватая Чонгука за руку и практически таща за собой. Тот запинается на лестнице, хватается за Тэхена второй рукой, пытаясь удержать равновесие, болезненно охает, когда Тэхен швыряет его внутрь и прижимает спиной к стене, хватая за плечи и ногой захлопывая за собой дверь. — Мне больно, — шипит Чонгук, скребя по его рукам ногтями, чтобы тот их разжал, но Тэхен держит крепко, приближаясь к его лицу так близко, что почти касается его носа своим. — Ты работаешь на своего брата, так? Что ты хотел узнать? — рычит он, глядя в его глаза, и на следующей фразе его голос мучительно надламывается, по лицу проходится невольная рябь болезненных эмоций. — Как ты мог так поступить? Чонгук упирается ладонями ему в грудь и сильно толкает, заставляя Тэхена отступить на два шага. Он морщится, потирая пальцами плечи, и выглядит немного злым, когда отвечает Тэхену. — Я не имею к делам брата никакого отношения! — яростно выпаливает он. — Не говори обо мне так, будто знаешь меня! Тэхен прищуривается и хватает его за руку, резко дергая наверх рукав толстовки. Он помнит, что у Чонгука не было татуировки, но он был немного пьян и возбужден, он бы легко поверил, что это ему привиделось, ему нужно убедиться в том, что Чонгук чист. И он убеждается. Кожа Чонгука под толстовкой белая, нетронутая. Тэхен чувствует себя так, словно с его плеч сняли стотонный груз. Татуировка — действительно важное клеймо, которое носит каждый участник банды. Символ преданности, отличия, гордости. Не может у члена банды не быть татуировки, это либо знак того, что он недостоин, либо знак того, что его уберут, как только он станет не нужен. Вряд ли Хенджун планирует убирать своего брата. Тэхен едва сдерживается, чтобы не прижаться к его запястью губами. — Убедился? — мягко спрашивает Чонгук. — Я бы не поступил так никогда. Я не такой, как мой брат. Тэхен кивает, скользя подушечками пальцев вниз по руке Чонгука, а потом переплетая их с его. Он поднимает взгляд, чтобы посмотреть Чонгуку в глаза, и снова тонет. — Как ты тогда оказался на моей вечеринке? — Меня позвал Миндже, — голос Чонгука такой плавный и мелодичный, когда он не кричит и не строит из себя маленького упрямца. — У меня были… проблемы с семьей, и он предложил отвлечься. Тэхен напоминает себе спросить об этом позже. Он снова подходит к Чонгуку почти вплотную, утыкается носом в висок, вдыхая его аромат, и Чонгук дрожит, Тэхен чувствует его дрожь своим телом. — Почему ты тогда ушел утром? — тихо спрашивает он, ведя носом по щеке, едва касаясь. Чонгук рвано выдыхает, прикрывая глаза. — Потому что ты… — Чонгук вздрагивает, когда Тэхен целует его в щеку, потом снова и снова легкими влажными прикосновениями. — Ты был таким крутым, и это была твоя вечеринка… И, знаешь, не то чтобы я часто сплю с первыми встречными… — Это не звучит как причина, — шепчет Тэхен, целуя Чонгука в уголок губ, словно зависимый от его присутствия. Он чувствует себя так, словно сотни лет искал его, хотя знаком с ним всего второй день. Тот сжимает в руке его футболку, прижимаясь ближе, и дышит тяжело. Такой чувствительный мальчик. — Я хотел уйти до того, как ты меня прогонишь, — жалобно признается Чонгук и тихонько всхлипывает, когда Тэхен касается губами мочки его уха. — Я не хотел быть парнем на одну ночь, но я повел себя как парень на одну ночь. Тэхен приспускает ворот толстовки, чтобы оставить легкий поцелуй на шее, и с трепетом замечает бледные, но все еще различимые засосы на коже. — Ты такой глупый, — Тэхен отстраняется, заглядывая в его глаза, чувствуя такую нежность, что почти не в силах ее вынести. Он обхватывает его лицо ладонями, поглаживая порозовевшие щеки большими пальцами. — А я гадал целый день, что успел сделать не так. И когда тебя у Хенджуна увидел, чуть сердце от боли не разорвалось. Что ты со мной сделал? Чонгук улыбается широко, обнажая зубы, обнимает Тэхена за талию, упираясь лбом ему в плечо и что-то бормочет. Тэхен запускает пальцы в его волосы, мягко перебирая пряди, и ему даже не стыдно за то, как колотится его сердце, и даже за то, что Чонгук может это почувствовать. — Что ты там бормочешь? — спрашивает он, и Чонгук легонько кусает его за плечо. — Говорю, толстовку тебе все равно не отдам, — заявляет он, и Тэхен смеется. — Это была моя любимая, ты, засранец! — Не отдам, — упрямо повторяет Чонгук, и Тэхен прерывает его поцелуем. — А я тебя никому не отдам, — шепчет он ему в губы, разорвав поцелуй, и улыбка Чонгука, кажется, освещает весь гребаный тэхенов мир.

***

— Хен, ты чего звонишь, знаешь же, что у меня дополнительные сегодня, — шипит Чонгук в трубку. — Я у твоего универа, выходи, — отвечает Тэхен. — Что? Боже, Тэхен, я не могу… — У тебя пять минут, — обрывает он его, а потом добавляет: — Я соскучился. Он представляет, как Чонгук прикусывает губу, краснея щеками, и не может сдержать улыбки. — Сейчас спущусь, — без особого боя сдается Чонгук. Они встречаются всего две недели, и Тэхен сдерживает свое обещание никому Чонгука не отдавать. Причем в абсолютно прямом смысле. Он крадет Чонгука утром по пути в универ, крадет его с курсов, когда тот просто выходит в магазин. Он не хочет — он просто не в состоянии — Чонгука делить с кем-то, и Чонгук не кажется недовольным этим. Его кожа теперь постоянно отмечена Тэхеном, и он не пытается особо это скрывать. Чонгук оказывается вовсе не таким робким, каким казался в первый раз — Чонгук нагловатый, улыбчивый и смешной, он чертовски талантливый, и Тэхен чертовски влюблен. — Хен! — Чонгук машет ему рукой и срывается на бег, быстро преодолевая расстояние между ними. Тэхен стоит, опершись бедрами о свой мотоцикл, и распахивает руки, когда Чонгук приближается, но тот неуверенно стопорится за несколько шагов до, и Тэхен смеется, хватая его за ладонь и притягивая к себе. — Хен, это так смущает. — Поедем ко мне в лофт? — Я мог бы и сам приехать после курсов, — возмущенно выговаривает ему Чонгук, пристраиваясь за ним и натягивая на голову шлем. — В чем такая срочность? — Я же тебе сказал, — поясняет Тэхен, — что соскучился. Я хочу проводить с тобой больше времени. Чонгук вздыхает, крепко обнимая его за талию. Они оба знают, в чем проблема. Как бы часто Тэхен не крал Чонгука, как бы много часов они не коротали вдвоем, им все равно нужно быть осторожными, чтобы их не заметили, чтобы Хенджуну не показалось подозрительным частое отсутствие Чонгука, чтобы никто не смог разрушить их маленький уютный мир. Рамки, в которые поневоле загнан Тэхен, стесняют и Чонгука. Тэхен готов бороться за Чонгука, но он не знает, — и боится узнать, на самом деле, — готов ли Чонгук бороться за него. Он не может дать ему то, что мог бы дать тот же друг, с которым он постоянно околачивается в универе. Чонгук и не требует, ничего от него не требует, но Тэхен все равно чувствует себя неважно из-за этого. Они приезжают в лофт, и Чонгук сразу поднимается на второй этаж, чтобы переодеться в домашнюю (тэхенову) одежду, пока сам Тэхен готовит чай и быстро нарезает бутерброды. Ребята из его банды, которые знают его недостаточно долго, явно выпали бы с этой картины — их чокнутый бесстрашный лидер с отбитым чувством самосохранения на кухне готовит бутерброды для любимого человека, мягко улыбаясь и напевая что-то себе под нос. Но те, кто знает его достаточно хорошо, ничего удивительного бы в этом не увидели. Тэхен был парнем с целой вселенной нежности в сердце, просто у него никогда не было того, кому эту нежность хотелось дарить. А Чонгука хотелось в ней купать, Чонгука хотелось баловать и целовать, ему хотелось весь мир под ноги положить, ему в ноги хотелось упасть. Тэхен слышит, как Чонгук заходит на кухню, а потом чувствует его теплые ладони у себя на талии. Тот кладет подбородок ему на плечо, аккуратно дуя в ухо. — Щекотно, — ежится Тэхен, разворачиваясь в объятиях и приподнимая за подбородок лицо Чонгука. Он смотрит на него так пристально, что Чонгук чуть краснеет. — У меня что-то на лице? — смущенно спрашивает он, и Тэхен качает головой, проводя кончиками пальцев по алеющей щеке. — Ты просто такой красивый, не могу перестать смотреть на тебя, — тихо шепчет Тэхен ему в губы. — Перестань делать это, — хмурится Чонгук, отстраняясь, несильно бьет Тэхена по плечу. Тот удивляется притворно, он не соврал ни единым словом — у Чонгука в глазах звезды и северное сияние, смотреть можно вечно — не насмотреться. — Делать что? — Тэхен выпускает Чонгука из объятий, хотя, если бы была возможность, не отпускал бы никогда. — Смущать меня, — фыркает Чонгук, подхватывает тарелки с сэндвичами и идет в гостиную, к дивану. Тэхен уже собирается идти вслед за ним, когда у него звонит телефон. Он не может не ответить Джинхо, пусть и не хочет с ним сейчас разговаривать, не хочет разговаривать ни с кем, потому что каждая весть из мира за пределами того, что есть у них с Чонгуком, является напоминанием о том, почему они не могут быть вместе. Есть правила, законы, они не написаны и никем не подтверждены, но нарушить их значит подписать себе смертный приговор. Тэхен — лидер банды тигров, Чонгук — брат лидера банды гадюк, и если они и должны были взглянуть друг на друга, то их взгляды должны были быть наполнены ненавистью. Но никогда ни на кого Тэхен не смотрел еще с такой любовью. Ему кажется, что если кто-то увидит его даже просто рядом с Чонгуком, то все станет понятно. То, как он смотрит. То, как прикасается к нему. То, как разговаривает с ним. Все переполнено любовью. Чонгук не имеет отношения к делам брата, он не соврал — Тэхен проверял его слова, но насколько приятно ему знать о том, что он находится в постоянном напряжении? Дай повод, отмашку — и вцепится клыками Хенджуну в шею. Чонгук терпеливый и понятливый, он на их стороне — Тэхену хочется верить в это, но его собственные парни будут смотреть на него волком, потому что чужак, враг, все еще не достоин доверия. Никогда не будет достоин. Поэтому им нельзя знать. Нельзя знать гадюкам. Никому нельзя знать о том, что они любят друг друга, когда все, чего им хочется, — это закричать об этом на весь гребаный мир. — Я занят, поэтому давай быстрее, — вполголоса отвечает Тэхен на звонок. — Послушай, Тэхен, один из магазинов на нашей территории ограбили, — докладывает Джинхо. — Мы думаем, это гадюки. Скорее всего кто-то из них до сих пор на нашей территории. Как будто вынюхивают что-то. Они стали лучше скрываться. Тэхен устало выдыхает, потирая пальцами глаза. — Почему вы так думаете? Патруль заметил кого-нибудь? — интересуется он, просто потому что ему нужно что-нибудь спросить. Ответ очевиден. Они не допускали грабежей на своей территории, а значит, грабили чужаки. — В том-то и дело, что нет, — как-то обреченно отвечает Джинхо. — Они добиваются встречи, Тэхен, и эта встреча не закончится мирно. Тэхен слышит, как его зовет Чонгук из гостиной. Ему кажется, что все вокруг сжимается, его зажимает в тисках, одновременно разрывая на части. Просто сумасшествие. Если Джинхо считает, что миром их проблему не разрешить, придется драться. Тэхен уверен, что сможет избить Хенджуна, даже зная о том, что он брат Чонгука, но он не уверен, что сможет смотреть после этого Чонгуку в глаза. Его банда превыше всего. Нерушимый, железный постулат, в котором Тэхен не сомневался ни разу. До тех пор, пока не встретил Чонгука. — Мы не станем начинать, — решает Тэхен, отчасти потому что сейчас не время принимать серьезные решения, отчасти потому что в гостиной его ждет Чонгук, и все, чего Тэхен хочет, — это пойти и обнять его. — У нас нет доказательств того, что это они. Воцаряется тишина, и Тэхен боится, что за ней последуют вопросы, на которые он не сможет дать ответов. И они следуют. — Тэхен, что с тобой происходит? Ты как будто витаешь в облаках в последнее время, — в голосе Джинхо нет осуждения, только тревога и беспокойство, желание помочь, Тэхену, наверное, не поможешь уже ничем. — Парни постоянно докладывают о том, что гадюки задирают их, первыми лезут в драку, провоцируют, а все, что говоришь ты, — это терпеть и отступать. Ты боишься? Скажи честно, ты боишься? Потому что это нормально, ты лидер не так долго, идти в открытую против гадюк страш- — Перестань, — обрывает его Тэхен, впиваясь пальцами в столешницу. — Я не боюсь. Мне не страшно. Просто еще не время. Я не боюсь этих тварей, потому что знаю, что вы на моей стороне. Гадюки будут предпринимать еще действия, и мы сделаем все, чтобы никто не думал, будто провокации исходили от нас. — Ты не думаешь, что тянуть слишком опасно? — немного виновато спрашивает Джинхо. Тэхен знает, что тот ему доверяет, но даже такой преданный человек, как Джинхо, сомневается, что Тэхен принимает правильные решения. — Тебе не терпится начать месиво? — немного раздраженно задает вопрос Тэхен. — Мы его начнем. И мы выбьем из гадюк все дерьмо, потому что у нас просто нет выбора. Тэхен разворачивается, и его будто оглушает. Голос Джинхо становится далеким, словно доносится сквозь вату. В дверном проеме стоит Чонгук, его глаза широко распахнуты, а нижняя губа дрожит. — Мне пора, — торопливо прощается Тэхен, отключает звонок, не дослушав слова Джинхо, и медленно опускает руку, кладя телефон на стол. Он не знает, как много Чонгук услышал и что он об этом думает. Он ловит себя на том, что и не хочет знать. — Чонгук… — Тэхен, ты знаешь, — Чонгук сглатывает, нервно облизывая нижнюю губу, делает несколько неуверенных шагов ему навстречу, — мой брат тебя очень боится. Тэхен понятия не имеет, что ожидал услышать, но явно не это. Чонгук продолжает, не дожидаясь его ответа. — Он не говорил об этом мне, но я часто подслушивал, — Чонгук чуть хмурится, словно признаваясь в чем-то непотребном. — Тогда я еще не знал, кто ты. Он говорил «новый лидер тигров отбитый на голову. нам нужно его устранить. он заставляет меня опасаться». Никто никогда не заставлял Хенджуна опасаться, понимаешь? Чонгук замолкает, и Тэхен кивает, не понимая, ждет он ответа или собирается с мыслями. — Я не знал, кто ты, но просто обожал тебя. Мой брат — заносчивый жестокий ублюдок. Мне казалось, что твое появление заставило его поджать хвост, — Чонгук усмехается. — Больше всего на свете я хотел, чтобы он столкнулся с лидером тигров, и тот отделал его. Губы Тэхена растягивает слабая усмешка. Он не понимает, к чему Чонгук ведет. — Меня не волновало, что лидер тигров пострадает тоже, — он подходит к Тэхену, поднимает на него влажный взгляд. — Я хотел, чтобы брат спустился с небес на землю. Но теперь я знаю, кто лидер тигров, хен, и меньше всего я хочу, чтобы ты пострадал из-за моего брата. — Я не пострадаю, Чонгук, — без особой уверенности убеждает его Тэхен, протягивая к нему руки, чтобы обнять, но тот отшатывается, беспомощно прикусывая нижнюю губу. — Ты не понимаешь! — выпаливает Чонгук, повышая голос. Его глаза блестят от ярости и слез. — Ты просто не понимаешь, насколько Хенджун опасен! Он убивал людей, Тэхен! — Он не сможет ничего мне сделать, — Тэхен делает шаг к нему, хватая его за руку и притягивая к себе. — Я буду осторожен. — Это бесполезно, — бьется Чонгук, упираясь ладонями ему в грудь, жмуря покрасневшие глаза. — Если Хенджун захочет, он убьет тебя, Тэхен, пожалуйста, не делай ничего, я прошу тебя, я не могу… Тэхен обнимает его за плечи, крепко прижимая к себе и целуя в лоб, и Чонгук затихает в его руках, беспомощно цепляясь пальцами за его рубашку, тычась мокрым носом ему в щеку. — Я не могу тебя потерять, — шепотом заканчивает он. — Я тебя только нашел, хен, я не могу тебя потерять. — Ну чего ты, — бормочет Тэхен, поглаживая его по спине, по острым лопаткам, чувствуя, как Чонгук оставляет короткие влажные поцелуи на его щеке, и его сердце наполняется такой любовью, что он сам не понимает, как выдерживает это. — Ты не потеряешь меня, Чонгукки. Тебе вообще придется постараться, если ты захочешь от меня избавиться. Он отстраняется, обхватывая лицо Чонгука в ладони и заглядывая в его глаза, на ресницах подрагивают капельки слез, и Тэхен мог бы поклясться кому угодно даже своим статусом лидера, что видит в его радужке созвездия и галактики. — Ну ты и дурак, — дует губы Чонгук, всхлипывая в последний раз и забавно морща нос, когда Тэхен подушечками пальцев собирает слезы с его щек. — Я так тебя люблю, — тихо признается он, и Чонгук вздрагивает, распахивая глаза и изумленно приоткрывая рот. Тэхен сам пугается своего признания, но в последнее время его пугает слишком многое — то, как Чонгук заставляет его забыть о проблемах, то, как растворяется мир за окнами, когда они вдвоем, то, насколько он зависим от прикосновений к нему, от поцелуев и объятий. Он почти привык к тому, что его влюбленность идет рука об руку со страхом. Чонгук смаргивает слезы с ресниц и первым целует Тэхена, обнимая его руками за шею и прижимаясь к нему всем телом. У Тэхена мягкие губы, его поцелуи нежные, а объятия крепкие и безопасные — Чонгуку кажется, что он нашел свой дом, и он до дрожи боится его потерять. Тэхен первым разрывает поцелуй — всегда делает это первым, когда ему начинает казаться, что земля уходит из-под ног, и чувств становится слишком много, чтобы он был в состоянии их вынести — и смотрит на Чонгука, глаза у него все еще закрыты, ресницы трепещут. Красивый. — Пойдем погуляем? — предлагает Тэхен почти шепотом, не желая нарушать близость. Рядом с Чонгуком все становится резче, острее — он чувствует горячие ладони у себя на шее, дыхание, опаляющее щеку, чувствует дрожь Чонгука, чувствует, как дрожит сам. И в то же время мир будто сглаживается, теряет яркость, оставляя после себя пастельные оттенки, приглушенные тона, и только Чонгук выделяется головокружительно броским пятном. Чонгук улыбается и кивает.

***

Хенджун стискивает зубы, наблюдая из окна машины за тем, как Чонгук слезает с мотоцикла Тэхена, как последний придерживает для него дверь какой-то забегаловки, как кладет ладонь ему на спину, когда тот заходит. Сквозь стеклянные окна видно, как они садятся за дальний столик, как Чонгук улыбается широко и счастливо, влюбленно. Забегаловка находится на нейтральной территории. Чонгук — не член его банды. Он даже не может ничего им предъявить. Но Чонгук — его брат. У него должна быть голова на плечах, он должен пользоваться ей иногда. Закрутить роман с лидером тигров, серьезно? Хенджуна сначала окатывает волной головокружительной злости, ему приходится вдохнуть и выдохнуть несколько раз. Чонгук ясно давал понять, что не уважает его, что ему плевать на дела Хенджуна, что он презирает все, что делает его брат, а теперь он сидит в кафе с Ким Тэхеном, глядя на него так, словно он ожившее божество, и как Хенджун должен это воспринимать? Как предательство. Потом он заставляет себя успокоиться. Если он запретит Чонгуку общаться с Тэхеном, то его милый братик поднимет бунт. Чонгук может быть упрямым, сильным и несгибаемым, если захочет. Он знает слишком много, чтобы Хенджун мог позволить себе разозлить его. Если он в открытую полезет драться с Тэхеном, это не закончится хорошо. Есть правила, и если ребята из банд еще могут их нарушить, то лидеры должны следовать им безукоризненно, чтобы не воцарился хаос. Он постукивает пальцами по рулю, наблюдая за тем, как Чонгук тянется через стол, стирая пальцем что-то с губы Тэхена, и его перекашивает от отвращения и ярости. И тогда у него появляется план. Он заводит мотор, разворачиваясь, чтобы поехать домой, набирая по пути номер Тана и включая громкую связь. — Слушаю, Хенджун-шши, — почти мгновенно отвечает парень. — Тан-а, помнишь, что нам нужно передать товар с посыльным? — Да, конечно. — Ты уже нашел парня для этого дела? — Да, — отзывается Тан. — А что? Дело сорвалось? — Нет, — усмехается Хенджун, прибавляя скорость. — Мы его отложим. У меня есть кое-кто другой на примете. — Хорошо, — без колебаний соглашается Тан. — Я передам, чтобы товар не трогали. — Отлично, — уже откровенно улыбается Хенджун. Придется проучить его милого маленького Чонгукки, чтобы он не смел путаться с ненужными людьми.

***

Чонгук проскальзывает в особняк уже затемно. Вообще, его особо не контролируют, но он все равно предпочитает не попадаться на глаза брату. Чонгук не любит и не уважает его, но даже ему он не способен откровенно врать, не мучаясь совестью. Он крадется по темной гостиной к лестнице и мгновенно стопорится, щурясь, когда щелкает выключатель, и комнату заливает яркий свет. — Чонгукки стал так поздно возвращаться, — воркует Хенджун, подходя к нему ближе и заставляя Чонгука отступить к стене. — Не предупреждает брата о своем отсутствии. Не думает о том, что брат может волноваться. — Прости, — кривится Чонгук, делая еще несколько шагов назад, когда Хенджун продолжает наступать. — Я занимался с Чимином. — Да? — изгибает брови Хенджун, а потом резко подается вперед, оттягивая ворот его кофты, отчего шов больно впивается в заднюю часть шеи. Чонгук шипит, отталкивая от себя его руки, но Хенджун держит крепко, с интересом разглядывая расцветающие на коже засосы. — И ноги свои ты тоже перед Чимином раздвигаешь? Нравится, когда тебя кто-то трахает, а, Чонгукки? Может, мне позвать своих парней, чтобы вы поразвлеклись? — Заткнись, — выплевывает ему в лицо Чонгук, хватая его за запястье и заставляя разжать пальцы. — Пошел ты к черту! Сердце его колотится от стыда, унижения и злости. «Раздвигать перед кем-то ноги» звучит мерзко, словно Чонгук — грязная шлюха. С Тэхеном это не так. С Тэхеном это любовь. Хенджун хватает его за лицо, вжимая пальцы в его челюсть, и Чонгук давится воздухом от боли. — Разговаривать так будешь с тем, кто тебя трахает, — шипит ему в лицо Хенджун. — Не забывай о том, что я старше. Не забывай о том, что я могу с тобой сделать. Он с силой отталкивает его от себя, и Чонгук теряет равновесие, прикладываясь затылком о стену, и мир начинает качаться перед его глазами. Он прикрывает глаза, пытаясь прийти в чувство. — У меня есть к тебе дело, — как ни в чем не бывало, продолжает Хенджун. Чонгук хмурится, но не решается прервать брата. — Мне нужно, чтобы ты передал кое-кому товар. — Нет, — обрывает он. — Я не связан с твоей бандой. — Ты даже не дослушал, — вскидывает брови Хенджун. — Тебе снова показать, что бывает, когда ты меня перебиваешь? — Мне не нужно дослушивать, — стиснув зубы, цедит Чонгук. — Я не собираюсь выполнять твои задания. — Ты должен передать кое-кому товар, — настойчиво произносит Хенджун. — Это не терпит отказов. — У тебя куча парней, — возмущенно вскидывается Чонгук. — Почему именно я? — Нужно новое лицо, — невозмутимо отвечает Хенджун. — Кто-то, кто не станет вызывать подозрений. Нужно отнести в другой конец города. Пешком — пользоваться транспортом опасно. Относить будешь в сумерках. — Я не давал своего согласия, — упрямо повторяет Чонгук, и Хенджун молчит пару мгновений, а потом гадко усмехается. — Что ж, в таком случае, мне придется попросить твоего хорошего друга, — с притворным сожалением вздыхает он. — Чимин ведь не станет мне отказывать. Чонгук вздрагивает, словно от удара током. Только не Чимин. Он вспоминает своего друга — широкая улыбка, добрые глаза, крошечные мягкие ладони. Чимин не может постоять за себя, если что-то вдруг случится. Чимин слишком наивный и хороший. Чонгук стискивает ладони в кулаки. — Ты не посмеешь. — О, ты хочешь проверить? — хмыкает Хенджун. — Чимин такой трусливый. Как думаешь, сколько мужества ему потребуется для этого? Как думаешь, будет он рад, если узнает, кто его так подставил? Чонгук кусает нижнюю губу с такой силой, что она начинает болеть. Сердце его колотится где-то в глотке от отчаяния и злости. Он не может позволить Чимину отвечать за него. Но он ведь клялся Тэхену, что не имеет ничего общего с делами своего брата. Он крепко жмурится. Тэхен об этом, возможно, даже не узнает. — Хорошо, — на выдохе соглашается он. — Я сделаю это. — Отлично, — Хенджун похлопывает его по щеке, и он отшатывается. — Тебе нужно набить татуировку. — Что? — распахивает глаза Чонгук. — Нет! О татуировке не может быть и речи! Хенджун опускает руку ему на плечо, сжимая и не давая отстраниться, склоняет голову к плечу, глядя в его глаза. — Если ты принесешь товар, а на тебе не будет татуировки, тебя убьют, — просто говорит он. — Это бред! — отчаянно кричит Чонгук. — Я не член вашей банды, мне не нужна татуировка, я не стану делать ее, ты слышишь? Тэхен мне этого не простит. — Ох, малыш, — вздыхает Хенджун, — насколько больно будет Чимину бить татуировку, как думаешь? Чонгук открывает рот, не в силах подобрать слов. Это мерзко. Это просто безумно подло. Чонгук чувствует, как его душит паника. Когда он начинал общаться с Чимином, — с первым человеком, который не знал о том, чей он брат и не хотел этим воспользоваться, — он клялся, что не втянет его в это дерьмо, что бы ни случилось. Когда Тэхен впервые привез его к себе в лофт, он первым делом проверил наличие татуировки. Чонгук никогда не забудет облегчение в его глазах, когда тот увидел, что ее нет, что его кожа чиста. Чонгук не член банды, но даже он знает, насколько татуировка важна. Но он не знает, как ему с этим справляться. — Я сделаю это, — тихо отвечает он, чувствуя, что совершает самую огромную ошибку в своей жизни. Он почти физически ощущает, как теряет Тэхена. Хенджун не тянет с этим, сразу же заставляя Чонгука сесть в машину и отвозя его в тату-салон.

***

— Тот парень на мотоцикле опять здесь, — шепчет Чимин ему на ухо, и Чонгук стопорится, поворачиваясь к окну и испуганно глядя на стоящего перед воротами Тэхена. — Черт, — шипит он себе под нос, прикусывая губу. Ему удавалось избегать Тэхена уже больше недели, и каждый день без него тянулся, словно вечность. Избегать его было нелегко, с учетом того, что Тэхен досконально знал его расписание. Чонгуку пришлось поменять несколько предметов, отказаться от дополнительных курсов, найти другую дорогу до дома, перестать ходить по привычным местам. Он не мог встретиться с Тэхеном лицом к лицу. От одного упоминания его имени предплечье начинало ныть, словно на него давили прессом. Татуировка заживала хорошо, и Чонгук должен был выполнить миссию после того, как она заживет окончательно. И тогда же он планировал поговорить с Тэхеном. Он был уверен, что его поймут. Он так на это надеялся, потому что жизнь без Тэхена казалось серой, бесконечно нудной, какой-то бесцельной. Он очень постарается все объяснить. Но сейчас столкнуться с ним он не мог. Чонгук не предавал Тэхена, он знает это, но он все равно ощущал себя предателем. Татуировка на руке ощущалась клеймом. — Почему ты начал его избегать? — осторожно спрашивает Чимин. — Ты казался таким влюбленным, когда видел его. Он обидел тебя, да? Ты мне только скажи, я за тебя порву! — Все в порядке, — слабо улыбается Чонгук. — Не нужно никого рвать. Лучше придумай, как нам выбраться отсюда незамеченными. — Ну, — Чимин не настаивает с вопросами, и Чонгук благодарен ему за это. Он дует губы, размышляя. — Можем поменяться куртками и рюкзаками. Я дам тебе свою кепку, а ты одолжишь мне свою шапку. Идея откровенно бредовая, но за неимением лучшей Чонгук соглашается. У главных дверей они торопливо меняются одеждой, Чонгук натягивает на себя огромную джинсовку Чимина, отдавая тому свою кожанку, берет его рюкзак («твою мать, почему он такой тяжелый, ты в нем что, кирпичи таскаешь?») и натягивает на голову кепку, низко опуская козырек. Нет никакой возможности, что Тэхен перепутает Чимина с ним, потому что Чимин намного ниже, но есть возможность, что он просто не узнает Чонгука. Они идут по главной дорожке к воротам, и Чонгук низко опускает голову. Выйдя за ворота, они расходятся в разные стороны — Чимин идет навстречу Тэхену, а Чонгук от него. Но он все равно почти не удивляется, когда чувствует крепкую хватку у себя на предплечье. Он не может сдержать болезненного шипения, потому что Тэхен сжал пальцы прямо на татуировке. Он разворачивается, беря Тэхена за пальцы и разжимая их, чтобы выпустить свою руку. В тот момент, когда он смотрит Тэхену в лицо, его сердце словно протыкают иглами. Тэхен кажется осунувшимся, уставшим, в его обычно всегда теплых и живых глазах поселилось какое-то безнадежное отчаяние. Чонгук не хочет думать о том, что он причина этого всего. Но он знает, что так и есть. — Чонгук, — пересохшими губами зовет Тэхен, тянет к нему руку, но Чонгук делает шаг назад, и рука Тэхена повисает в воздухе. В его взгляде появляется боль, и, господи, знал бы он, как Чонгук себя за нее ненавидит. — Что происходит? Что я сделал не так? Почему ты меня избегаешь? Его голос тихий и надломленный, как у человека, готового вот-вот заплакать. Чонгуку так хочется обнять его, что начинают ныть руки. — Ничего, — тихо отвечает он. Он не знает, что сказать. Тэхен ничего не делал. Тэхен идеальный, и Чонгук его не заслуживает. — Тогда почему ты меня избегаешь? — повторяет вопрос Тэхен. — Потому что я… — Чонгук облизывает губы и опускает взгляд, не в силах больше смотреть на него. Когда он смотрит на Тэхена, кажется, будто остального мира не существует. То, что он собирается сказать, разрушит Тэхена, а значит, разрушит его самого. — Потому что я не хочу тебя видеть. Тэхен делает шаг назад, Чонгук упорно смотрит на его кроссовки, и горло перехватывает от подступающих слез. — Что? — неверяще выдыхает Тэхен. «Подойди и обними меня, скажи, что татуировка не будет ничего для тебя значить, не отпускай меня, как обещал, прошу тебя», — хочет сказать Чонгук. — Мне нужно время, — говорит он вместо этого. — Просто дай мне время. — Я… хорошо, — Тэхен судорожно вздыхает. — Хорошо, хорошо, сколько угодно. Только не исчезай, Чонгукки, я прошу тебя, я… Чонгук сжимает руки в кулаки. — Я тебя люблю, — тихо заканчивает он. Чонгук вздрагивает и разворачивается, убегая от него прочь, и его сердце проламывает биением ребра, словно желая вырваться и броситься Тэхену в ноги, и Чонгук сам этого желает, больше всего на свете, но лучше уж Тэхен будет смотреть ему вслед со слезами, чем с презрением. Чонгук думает так, убеждает себя в этом, но не верит этому, никогда не поверит. Его место — рядом с Тэхеном, так было всегда, даже до того, как они встретились. Но у Чонгука не было выбора. Хенджун не дал ему выбора. И он просто надеется, что Тэхен сможет его принять. Чонгуку кажется, он готов сделать все, что угодно, чтобы Тэхен принял его назад. Он бежит так долго, что дыхание рваными хрипами вырывается из легких так, словно его вырезают ножом. Он останавливается и оседает на землю, не обращая внимания на редких прохожих, зажимает голову руками и больно прикусывает губу, чтобы не разрыдаться прямо здесь. — Я тоже люблю тебя, Тэхен, — бормочет Чонгук, и слова эти буквально наизнанку его выворачивают, потому что все, чего он хочет, — чтобы Тэхен их услышал. И это единственное, что он ему сказать не может.

***

Тэхен слоняется по лофту без дела, обходя комнату за комнатой просто так. Беспорядочные мысли мелькают у него в голове, но ни за одну из них он не может уцепиться, не может связать их во что-то цельное. С тех пор, как Чонгук сказал, что не хочет его видеть, прошло две недели. Тэхен старался вообще не сидеть дома, ходил на тренировки, патрулировал улицы вместе со своими ребятами, коротал часы в доме у Джинхо, что страшно раздражало последнего. Он делал все, что было в его силах, чтобы избегать мыслей о Чонгуке, но стоило ему лечь в постель, как воспоминания накрывали потоком, не давая уснуть. Вырубался он всегда за пару часов до того, как ему уже нужно было вставать. Слухи о том, что лидер тигров начал патрулировать улицы, разнеслись быстро, и с тех пор гадюки не высовывали носа. Одно дело провоцировать зеленых ребят, которым был дан приказ на провокации не вестись, а другое — провоцировать их чокнутого лидера, у которого неизвестно, что творится в голове. Сегодня он тоже хотел пойти с патрулем, но Джинхо запретил ему, заставив остаться дома и немного поспать. Спать Тэхен все равно не мог, поэтому слонялся из комнаты в комнату, сдавшись под напором размытых мыслей о Чонгуке. Первую неделю, когда Чонгук вдруг исчез, Тэхена одолевали тяжелые сомнения. Что он сделал не так? Он прокручивал по тысяче раз каждое свое слово и действие в голове, чтобы понять, где успел обидеть его, и это почти сводило его с ума, потому что он не понимал. А потом ему удалось поймать Чонгука, и Чонгук сказал эти слова о том, что не хочет его больше видеть, и Тэхену показалось, что весь мир сначала замер, а потом взорвался, и в этом бесконечном армагеддоне он остался совсем один. Он отпустил Чонгука. Конечно, он его отпустил. Как бы эгоистично он ни хотел, чтобы Чонгук был рядом, он не мог позволить себе его заставлять. Он слишком сильно любил его, чтобы заставлять. И прошло уже две недели с тех пор, как они виделись в последний раз. Тэхен не знает, сколько времени нужно Чонгуку, но две недели тянулись для него вечность. Он не уверен, сможет ли продержаться дольше. Не выдержав, Тэхен хватает с вешалки свою куртку и вылетает на улицу, решая прогуляться и немного развеяться. Почти не осознавая этого, он идет по маршруту одного из патрулей, глядя под ноги и изредка пиная попадающиеся мелкие камушки. Он доходит до небольшого сквера, когда слышит громкие голоса, глухие удары и болезненный стон. Он бы не придал этому особого значения — парни, наверное, поймали кого-то, если бы стон не показался ему знакомым. Тэхен срывается с места, в считанные секунды находя своих ребят, — пятеро, мельком пересчитывает он, — окруживших кого-то. — Разошлись! — кричит он, и они тут же оборачиваются, расступаются. За ними, прижавшись спиной к стволу дерева, стоит Чонгук, у него рассечена скула, рана наполняется кровью. У Тэхена начинают дрожать от раздражения руки. Чонгук пришел к нему, он пришел, чтобы поговорить, он наверняка шел к Тэхену домой, а парни остановили и избили его — впервые за все время он настолько злится на своих ребят. Чонгук смотрит на него своими невыносимыми глазами, бледный и напуганный, у Тэхена сжимается сердце. — Какого черта? — Он брат Хенджуна, — объясняет ему один из парней, и Тэхен угрожающе скалится в его сторону. — Мы не избиваем родственников, — рычит Тэхен. — Он не меченый! Вы не можете просто так избить кого-то за то, что он брат гадюки! — Не меченый? — удивленно переспрашивает тот же парень. — А это что такое? Он хватает Чонгука за руку, больно сдавливая, и Чонгук издает какой-то беспомощный задушенный всхлип, когда тот резко дергает его рукав наверх. Тэхен сначала недоверчиво смотрит, а потом его словно окатывают ледяной водой. В тусклом свете фонаря он ясно видит гадюку, ползущую по предплечью Чонгука. Он делает шаг вперед, неверяще качая головой, и протягивает руку, осторожно касаясь кончиками пальцев татуировки, как будто надеясь, что она нарисованная, что ему мерещится, что Чонгук просто решил его не смешно разыграть. Но она настоящая. Настоящая татуировка. Он поднимает стеклянный взгляд, глядя в перекошенное от боли и сожаления лицо Чонгука. Один из парней бросает Тэхену под ноги какой-то плотный пакет. Тэхен смотрит на него — одного взгляда достаточно, чтобы узнать, что это. Наркота. — Он пытался пронести это к складу на задней части нашей территории, — докладывает он. Тэхену противно его слушать. Ему противно смотреть на Чонгука. Ему противно все, что происходит. Ему кажется, будто у него вырвали сердце, и ветер продувает его насквозь через дыру в груди. — Уйдите, — приказывает он и видит краем глаза, как парни неуверенно переглядываются. — Уйдите. Я разберусь с ним сам. Что-то в его голосе заставляет их тут же подчиниться. Они торопливо уходят, оставляя Тэхена с Чонгуком наедине, и тот тут же сжимается, подается вперед, чтобы обнять его, но Тэхен делает шаг назад. — Не смей прикасаться ко мне, — цедит он сквозь плотно сжатые зубы. Чонгук распахивает глаза, прикусывает губу до боли знакомым жестом. Татуировка на его руке притягивает взгляд Тэхена, словно светится. Чонгук замечает это, тут же прячет ее под рукавом, как будто надеется, что, если Тэхен не будет ее видеть, он забудет о ее существовании. Тэхен никогда не забудет. — Я все могу объяснить… — начинает Чонгук, но Тэхен не дает ему договорить. — Правда? — ему отлично удается справляться с эмоциями, делать вид, что ему плевать, когда внутри все просто истекает кровавыми слезами от боли. — Не то чтобы я хотел тебя слушать. Мне срать на твои оправдания. Мне не срать на то, как я чувствую себя из-за этого, и мне не нравятся эти чувства. — Тэхен… — выдыхает Чонгук, хватаясь пальцами за рукав его куртки, но Тэхен стряхивает его руку, кривясь от презрения. Чонгук заламывает брови, будто от невыносимой боли. Клеймо на нем. Он заклейменный. Он использовал Тэхена, пока Тэхен доверил ему все — свою любовь, свое сердце, свою жизнь. — Я ведь сказал не прикасаться ко мне, — шипит Тэхен. У него состояние шока, он смотрит на Чонгука и не верит, что это происходит с ним. — Вот значит для чего это все было. Втереться ко мне в доверие. Обеспечить себе безопасный пропуск на мою территорию. Продавать здесь наркотики. — Это глупо, Тэхен! — повышает голос Чонгук, и он надламывается, потому что Чонгуку нечем крыть. Ему нечем себя оправдать. Он надеялся, что Тэхен его поймет, но в глазах Тэхена — черная бездна отвращения и какого-то безнадежного недоверия. — Я бы не сделал так, прошу тебя, выслушай меня… — Мне противно даже смотреть на тебя, — безэмоционально выдает Тэхен, и у Чонгука опускаются руки. Словно земля под ним разошлась, и он падает, падает, падает. — Я отпущу тебя на первый раз, потому что я… Блять, потому что я так сильно люблю тебя, Чонгук. Поверить не могу, что тебе оказалось на это похуй. Во взгляде Тэхена меняется что-то, стена отвращения трескается, сквозь трещины сочится боль. Он прикрывает глаза и втягивает воздух через нос, пытаясь справиться с этим. — Но, если я еще увижу тебя на своей территории, или кто-то из парней увидит, я не… — голос Тэхена становится ледяным. — Я не стану жалеть тебя. Он разворачивается и уходит, и у Чонгука чувство дежавю, только вот в этот раз не он оставляет Тэхена, а Тэхен оставляет его, и это так больно, так чертовски больно, что, если бы Чонгук знал об этом, он никогда бы не ушел от него. Чонгук медленно отталкивается от дерева и на нетвердых ногах бредет обратно домой. Он идет пешком, не садясь на автобус и в метро, хотя товара у него уже нет — парни Тэхена забрали. Он пошатывается, словно пьяный, и все это словно не с ним происходит. В ушах отдается пульс обезумевшего сердца. Дома никого не оказывается, к его счастью. Чонгук внезапно все понимает. Он не знал расположение границ, но их абсолютно точно знал Хенджун. Хенджун каким-то образом вычислил их с Тэхеном. Чонгук был таким дураком, позволил обвести себя вокруг пальца, как малолетку. Он идет на кухню, доставая тонкий нож, потом поднимается на второй этаж, крепко держась дрожащими руками за перила. Татуировка на руке горит, словно ее выжигают. Это фантомная боль, но такая явная, что Чонгук готов кричать. Он заходит в ванную, достает аптечку, находя в ней спирт и выливая пол флакона на нож. Вторую половину он выливает на левую руку. Он стискивает зубы, сжимает ладонь в кулак и заносит над кожей нож. Его рука безумно трясется, когда он начинает соскребать татуировку.

***

Тэхен каменеет, слушая, как Минхек торопливо, путаясь в словах, задыхаясь, докладывает о том, что произошло. Он стискивает зубы и так ясно видит картину, словно она происходит на его глазах. Гадюк было восемь, они с Джинхо были вдвоем. Это была нейтральная территория, но ближе к границе тигров. Двое парней покрепче держали Минхека, не давая ему вырваться, остальные шестеро безжалостно избивали Джинхо, который сначала пытался сопротивляться, а потом у него просто не осталось на это сил. Тэхен как наяву слышит глухие стоны своего самого близкого друга, видит пятна крови на стенах и асфальте, чувствует, как хрустят кости и рвется под ударами кожа. В глазах темнеет от такой ярости, какую он еще никогда в своей жизни не испытывал. — Успокойся, — говорит он Минхеку. — Собирай ребят. Все до единого должны быть через полчаса у меня. Минхек кивает, тут же доставая телефон, а Тэхен находит баллончик с краской, кладет его в карман и выходит из дома. Через несколько минут он уже подъезжает к границе с гадюками, спрыгивает с байка, подходя к каменному забору одного из домов, стоящих на стыке. Он трясет баллончик, и его рука совсем не дрожит, когда он широкими черными линиями замазывает нарисованную на нем огромную гадюку. Он спокоен, как никогда. Больше он бегать не станет. Закрасив граффити, он выводит время, дату и место и бросает баллончик, возвращаясь к байку. Когда он приезжает домой, все парни уже ждут его внутри. Их лица напряженные, на скулах ходят желваки. Они выглядят так, как будто готовы сорваться с места, стоит Тэхену сказать хоть слово. — Через два дня, в десять вечера. В заброшенном порту на нейтральной территории, — с ходу объявляет Тэхен, скидывая с себя куртку. — Помните правила — никакого огнестрельного оружия. Берите биты и кастеты. Вы знаете, что будет, если мы проиграем. Он обводит взглядом ребят, те бледнеют, но упрямо сжимают губы. — Наша банда распадется. Мы потеряем уважение, потеряем территорию, — чеканит Тэхен. — Поэтому мы победим. У нас нет выбора. Я не хочу, чтобы вы даже думали об обратном. Парни кивают, оживляются, на лицах появляется уверенность. — На этом все, — решает Тэхен и, прежде чем они уходят, добавляет: — Я верю в вас. Каждый, кто проходит мимо, хлопает Тэхена по плечу.

***

Хенджун стоит перед стеной, на которой нарисована изуродованная черными линиями гадюка. Он зло усмехается, смотрит на дату и место встречи. — Посмотри на это, Тан, — насмешливо хмыкает он. — Котята оживились. Тан коротко смеется, но затыкается, стоит Хенджуну продолжить: — Собери ребят, доложи им все. Напомни не брать огнестрельное. Тан кивает, стоит, в ожидании дальнейших указаний, но Хенджун отмахивается, давая понять, что закончил. Когда Тан уезжает, Хенджун садится в свою машину, чтобы вернуться домой. Возможно, они перегнули палку, избив близкого помощника Тэхена, но уже давно пора было переходить к решительным действиям. Он ни на мгновение не сомневался в своей победе. Пусть их по правилам должно было быть столько же, сколько тигров, когда они встретятся, но его парни лучше обучены, они более безжалостны. Но Тэхен сумасшедший. Кто знает, что может взбрести ему в голову. Он возвращается домой, проходит в гостиную и замечает спускающегося по лестнице Чонгука. Тот бледный, как и всегда в последнее время, лицо совершенно безжизненное. Зато шея без следа засосов. Видимо, их с Тэхеном маленьким рандеву пришел конец. Хенджун усмехается, и внезапно у него появляется идея. — Чонгук, — зовет он, когда брат проходит мимо, не глядя на него. Тот останавливается, переводит пустой взгляд на Хенджуна. — Через два дня у меня важная встреча. Ты поедешь со мной. Чонгук моргает и пожимает плечами, не соглашаясь, но и не отказываясь. В последнее время Хенджун вообще не слышал, чтобы он разговаривал. Чонгук выходит из комнаты, и Хенджун падает на диван, наливая себе вино в уже поданный высокий бокал. Интересно, как отреагирует Тэхен, когда увидит Чонгука на их стороне. Он растягивает губы в ухмылке. Очень интересно.

***

Тэхен стоит, засунув руки в карманы и вглядываясь в густеющую темноту. Пирс освещен тусклым светом фонарей, парни за его спиной волнуются и тихо переговариваются. До десяти еще пять минут. Джинхо в больнице, состояние тяжелое, но стабильное. Тэхен обещал ему победить, когда приходил сегодня, чтобы его навестить. Ему кажется, что он готов ко всему. Злость, раздражение, боль от предательства, обида за Джинхо — все это копилось в нем так долго, что теперь требует выхода наружу. Сегодня Тэхен позволит себе не сдерживаться. Сегодня гадюки поймут, почему его считают двинутым. Напряжение перед дракой стягивает тело в тугую струну, покалывает на кончиках пальцев электрическими разрядами. Тэхен сжимает и разжимает кулаки, единственный из всех, кто не взял с собой вообще никакого оружия. Когда на горизонте появляются гадюки, парни за его спиной мгновенно замолкают, Тэхен чувствует, как они становятся плотнее к нему, адреналин растекается по крови. Они выходят на освещенное место, и Тэхен содрогается. Он думал, что готов ко всему? Черт, как же он ошибался. По правую руку от Хенджуна стоит Чонгук. Тот испуганно распахивает глаза, когда видит Тэхена, словно только что осознал, куда пришел, и дергается в сторону, но Хенджун крепче сжимает пальцы на его плече, и Чонгук стонет. — Отпусти! — умоляет он, Тэхен слышит отчаяние в его голосе. Сердце его колотится где-то в горле. Чувства, которые он старательно хоронил, снова вырываются. Чонгук маленький, бледный и испуганный, вырывается из крепкой хватки брата, огромными влажными глазами глядя на Тэхена. Тэхен понимает, что не сможет ему ничего сделать. — Парня, которого держит Хенджун, — вполголоса приказывает он, поворачивая голову к своим ребятам, — постарайтесь не трогать. Шепот проносится по толпе, когда они передают приказ задним рядам. Хенджун швыряет Чонгука в их сторону, и тот не удерживается на ногах, падая перед Тэхеном на колени. Желание помочь ему подняться оказывается настолько сильным, что Тэхену почти больно ему противостоять. Он ждет, пока Чонгук поднимется сам, а потом коротко рычит и первым бежит вперед.

***

Чонгуку так безумно страшно, как не было еще никогда в жизни. Он оказывается в самом центре дикого месива, он слышит, как хрустят кости, как кричат люди, слышит, как врезаются в кожу кастеты и биты, и это определенно не то, как он хотел провести свой выходной. Он не может двигаться, потерянный в пространстве, словно оглушенный, но он сам не понимает, как так происходит, что в итоге его оттесняют к краю, практически выталкивая из толпы. Чонгук не знал, куда Хенджун его вез. Не знал, зачем. Ему было все равно, он больше не хотел задавать вопросов, чтобы не получать ответов, разбивающих его. Он знал, что Тэхен его никогда не примет обратно, а на остальное ему было плевать. Но когда он увидел во главе толпы Тэхена, его сердце, будто застывшее с того дня, когда тот от него отрекся, снова ожило. И Чонгук понял, как это все выглядело со стороны — словно бы он был вместе с гадюками, словно он пришел сражаться против Тэхена. Он попытался вырваться, хотя это было бесполезно, просто ему показалось, всего на мгновение показалось, что во взгляде Тэхена мелькнула та безграничная любовь, с которой он смотрел на Чонгука всегда. Дерущаяся толпа выглядит как огромный безумный зверь — повсюду руки, сжимающие оружие, лица, кровоточащие от ударов, содрогающиеся от боли тела. Чонгуку бы бежать отсюда со всех ног, вычеркнуть это из памяти, потому что он вот-вот умрет от страха, будет оглушен криками и звуками ударов, но там, в этой толпе, Тэхен. И Чонгук просто физически не в состоянии сбежать. Он понятия не имеет, как долго это будет продолжаться. Ему уже кажется, что целую вечность. Он огромными от ужаса глазами наблюдает за дерущимися, но не может разглядеть в них Тэхена, как бы ни пытался. Тэхен, скорее всего, в самом центре. Постепенно от толпы отделяются те, кто драться уже не в состоянии. Изуродованные, окровавленные, они отползают в сторону, и Чонгук пристально вглядывается в лица, надеясь и одновременно боясь того, что это будет Тэхен. Это все похоже на затяжной кошмар, время будто растягивается до бесконечности, Чонгука трясет, но он не чувствует своего тела. Чонгук понятия не имеет, как понять, кто побеждает. Он понятия не имеет, что творится с Тэхеном. Он не знает, чего ждет, потому что Тэхен ясно дал понять, насколько сильно он Чонгука ненавидит, но он просто… Черт возьми, он просто убедится, что с Тэхеном все хорошо, и уйдет. Больше никогда не вернется в его жизнь. Не позволит Хенджуну собой манипулировать. Он просто хочет, чтобы с Тэхеном все было хорошо. Больше, чем чего-либо другого в этом мире. Чонгук так чертовски безумно его любит. Толпа редеет, выносливых остается все меньше, и в какой-то момент Чонгук видит Тэхена, видит, как тот избивает какого-то парня, и уже выдыхает облегченно, потому что, если Тэхен может драться, значит, все в порядке. Но потом он замечает, как к Тэхену со спины подходит его брат, и у него в голове что-то переключается. Он бросается вперед, хотя мог бы просто крикнуть. Если бы он мог мыслить здраво, он бы просто крикнул, но он не может, когда он открывает рот, из него вырывается только задушенный хрип. Он словно в слоумоушене видит, как его брат подходит к Тэхену сзади, как размахивается, и Чонгук бросается вперед, отталкивая Тэхена, и его прошибают два удара сразу — от брата и от парня, с которым дрался Тэхен. Чонгук чувствует, как его оглушает, и мир перед глазами расслаивается, в ушах звенит. Он как сквозь вату слышит, как Тэхен кричит, как все вокруг движется, как на карусели, а потом он падает, и от столкновения с землей из легких вышибает весь воздух.

***

Гадюки уползают с поражением, избитые и униженные. Хенджун даже не разменивается на сальные шуточки. Тэхен усмехается, сплевывая кровь. Он почти не пострадал, но некоторых из его парней хорошенько отделали. Он оглядывает их, помятых и потрепанных, но целых, победивших, у некоторых даже хватает сил улыбаться. — Те, кто… — Тэхен откашливается, снова сплевывая кровь, и повышает голос, чтобы его все услышали. — Те, кто пострадал меньше, берите тех, кто без сознания. Я предупредил в больнице, что у них будет наплыв сегодня. Собирайтесь, парни. Мы победили. Вялые поздравительные крики разносятся по толпе, и Тэхен усмехается. Парни соскребают себя с земли, подхватывают тех, кто совсем плох, медленно движутся в сторону выхода. Им повезло, что больница в двух шагах отсюда, — даже в таком состоянии они могут дойти. Только после того, как уходит последний из его парней, Тэхен понимает, что гадюки не забрали Чонгука. Тот в сознании, но оглушен, и Тэхен разрывается между желанием помочь ему и болью от предательства. Он имеет полное право развернуться и уйти. Оставить Чонгука одного. Но потом Чонгук тихонько, на выдохе скулит его имя, и Тэхен стискивает зубы, подходя к нему и помогая подняться, крепко придерживая тонкую талию, хотя самого перекашивает от боли. Кажется, ему повредили ребро. Он ведь не зверь. Он поможет Чонгуку пока, а потом просто скажет ему уходить. Он ведь не виноват, что гадюки кинули свою же шавку. К тому же, Чонгук его спас. Опрометчиво, конечно. Тут скорее долбоебизмом попахивает, чем героизмом, но ведь он спас. Подставил самого себя. — Ты как? — интересуется он сквозь зубы. Чонгук держится за его плечо и медленно переставляет ноги. — Голова звенит, — коротко отвечает Чонгук. — Неудивительно, — хмыкает Тэхен. — Ты какого хуя вообще полез, придурок? Мозгов нет? — Вот теперь точно последние отшибли, — усмехается Чонгук, а потом шипит от боли. — Мы не пойдем в больницу, — оповещает его Тэхен. — Машина с врачом ждет меня на выходе. — У тебя есть персональный врач? — удивляется Чонгук. — У меня есть хороший друг с медицинским образованием, — отрезает Тэхен, и Чонгук больше ничего не говорит. Они доходят до ждущей их машины, и Тэхен открывает дверь на заднее сидение, помогая Чонгуку сесть, а потом сам садится на пассажирское. — Привет, — улыбается Сокджин, бросая быстрый взгляд на Чонгука в зеркало заднего вида. — Выглядишь не очень. — Спасибо, ты как всегда очарователен, — закатывает глаза Тэхен, рыча сквозь зубы от боли, когда задевает раненый бок. — У меня мало времени, — сообщает Сокджин. — Проведу быстрое обследование. Надеюсь, что у вас, парни, ничего серьезного. — Я уверен, что у нас ничего серьезного. Он оглядывается через плечо, глядя на прикрывшего глаза Чонгука, и снова в его груди появляется так много противоречивых чувств, что даже ребро начинает болеть сильнее. Тэхен отворачивается к окну, глядя на мелькающие огни города. Они победили. Теперь Тэхен — полноправный лидер самой сильной банды города. И его пугает, что он все еще променял бы это на то, чтобы Чонгук не был предателем. Они доезжают до лофта, и Сокджин несет в дом из машины аптечку. Первым делом он бегло осматривает Тэхена, говорит, что ребро у него не сломано, максимум трещина, губа рассечена, широкая ссадина на скуле, которую можно не зашивать, («Останется шрам», — предупреждает Сокджин), и разбитые в мясо костяшки. Чонгуку тоже рассекли скулу, два удара отправили его в нокдаун, но в целом с ним все в порядке. — Вам повезло, ребята, — хмыкает Сокджин, собирая аптечку и поднимаясь. — Если это можно считать везением, — фыркает Тэхен, провожая его за дверь. Когда он возвращается, Чонгук сидит на диване, поджав под себя ноги и настороженно глядя на него из-под челки. Только сейчас Тэхен замечает, что он в его толстовке с покемонами. Он идет на второй этаж, игнорируя звенящее молчание, наполненное немым вопросом, находит в шкафу толстовку, оставленную Чонгуком, и спускается, бросая ее ему. — Переодевайся. — Заберешь у меня единственное напоминание о себе? — невесело усмехается Чонгук. Тэхену не до смеха. Ему больно, плохо, и он устал. Он любит Чонгука так сильно, что это высасывает из него все соки. — Заберу, — подтверждает Тэхен. — Переодевайся. Чонгук вздыхает и поднимается, снимая с себя толстовку. Футболка, надетая под нее, задирается, и Тэхен смотрит на тонкое рельефное тело дольше, чем стоит человеку, который планирует вычеркнуть Чонгука из своей жизни. Чонгук аккуратно складывает тэхенову толстовку, и тот замечает перебинтованную левую руку. — Что с ней? — кивком головы указав на его предплечье, деланно равнодушно интересуется он. — Ты не хочешь знать, — кривится Чонгук. Тэхен подходит к нему, берет ладонь, старательно игнорируя ток, прошедший по коже от прикосновения, и начинает разматывать бинт. Чонгук дергает рукой, но недостаточно сильно, чтобы вырвать ее из хватки Тэхена. Когда Тэхен его почти снимает, Чонгук отводит взгляд в сторону, прикусывая губу. — Твою мать, — выдыхает Тэхен, обнажая кожу. — Твою мать, Чонгук, что это? — Болячка, — тихо отвечает он. — Блять, Чонгук, это не болячка, у тебя пол ебаной руки содрано! — почти кричит Тэхен, и Чонгук вырывает свою руку, содрогаясь от боли, когда Тэхен случайно проходится по ней пальцами. Огромная застывшая алая корка, из которой сочится сукровица, — определенно самое жуткое зрелище в жизни Тэхена, а ведь он лидер уличной банды, повидавший немало увечий. — Что ты сделал? — шипит Тэхен, хватая его за плечи, а потом испуганно выдыхает. — Кто сделал это с тобой? — Никто! — упрямо отвечает Чонгук. — Я сам. — Ты сам сделал что? — рычит Тэхен, бегая взглядом по его бледному лицу, на котором резко выделяются алые искусанные губы и чернющие глаза. — Соскреб татуировку, — мямлит Чонгук, отводя взгляд. Тэхен отшатывается от него, изумленно раскрыв рот. Чонгук — его любимый драгоценный мальчик — сделал что, блять? — Какого хуя… — выдыхает Тэхен. — Блять, какого хуя ты сделал это, Чонгук?! — Потому что я люблю тебя! — выкрикивает Чонгук, подаваясь вперед и толкая Тэхена в грудь. — Я люблю тебя так сильно, что это сводит меня с ума! И я просил тебя выслушать меня, Хенджун шантажировал меня, я никогда — никогда, слышишь? — не предал бы тебя! Он заставил меня, а мне было страшно, я так боялся… Чонгук замолкает, глядя на Тэхена в упор, его глаза блестят от злости. Тэхен стоит, как каменная статуя, не в силах даже вздохнуть. — Ты возненавидел меня из-за этой татуировки, — тише продолжает Чонгук. — И я не мог носить на себе причину твоей ненависти. Хоть и осознавал, что любовь твою мне не вернуть. Он подбирает свою толстовку, надевая ее на себя и морщась от боли, когда ткань задевает рану. — Прости меня, Тэхен, — говорит он, проходя мимо. — Я правда тебя люблю. Очень сильно. И я не рассчитываю на твое прощение, но не могу не просить о нем. Тэхен стоит спиной к двери и отмирает только тогда, когда та хлопает. Ему требуется ровно три секунды, чтобы понять, что он не может Чонгука отпустить. Он разворачивается, бросаясь вслед за Чонгуком, слетает вниз по короткой лестнице, хватая парня за плечи и разворачивая на себя. Глаза у Чонгука влажно блестят, во взгляде мешается удивление, боль и обожание, Чонгук все еще обожает его, несмотря на то, что Тэхен повел себя с ним как полное дерьмо. — Тэхен, что… — выдыхает Чонгук, и Тэхен прерывает его, прижимаясь поцелуем к раскрытым покусанным губам, притягивает его к себе за плечи, пьянея от его близости, только сейчас понимая, как сильно ему ее на самом деле не хватало. Чонгук сначала каменеет, а потом расслабляется, жмется к Тэхену плотнее, почти яростно отвечая на поцелуй. Тэхен первым разрывает поцелуй, тяжело дыша и прижимаясь лбом ко лбу Чонгука, кладя одну ладонь ему на щеку и глядя в его глаза. Чонгук улыбается неуверенно, но искренне. Тэхен его любит так сильно. Он не может поверить, что он такой придурок, что он почти позволил ему уйти. Он целует его снова, и снова, и снова, Чонгук прикрывает глаза, подставляясь под поцелуи, улыбка становится шире, счастливее. Он зарывается пальцами в волосы Тэхена, пытаясь прижаться еще ближе, хотя ближе уже некуда. — Я больше никогда тебя не отпущу, — пылко обещает Тэхен, целуя закрытые веки, лоб, кончик носа, щеки, зацеловывая все лицо горячими губами, обещает больше не Чонгуку, а самому себе. — Я люблю тебя, я люблю тебя, я тебя больше не отпущу… Чонгук гладит его по щекам, обводит подушечками пальцев брови, изгиб чувственных губ. — Не отпускай, — просит он. Никогда меня не отпускай.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.