Моя трагедия комедий балаганных смешней, И потому безумно мне дорога…
Жизнь Тома Марволо Реддла не была простой. Ни одной минуты. С того самого момента, как он появился на свет холодной декабрьской ночью в сиротском приюте, где после неудачного брака с магглом оказалась его мать, которая умерла, едва успев дать ему имя. О чем думала Меропа, называя сына в честь сбежавшего труса-муженька и полувменяемого папаши, издевавшегося над ней всю её жизнь — боги ведают. А ведь известно: как корабль назовешь… Вот и пошла жизнь величайшего тёмного мага двадцатого столетия с первого дня как-то не так. Криво. Неправильно. И сам он был… неправильным. Не таким, как все. Странным, непонятным, пугающим… Да, это, пожалуй, было самым удивительным — Тома боялись все. Нянечки, воспитатели, сироты, даже директриса — миссис Коул. Причем боялись неосознанно, будто инстинктивно. Что уж такого они — простые магглы — могли разглядеть в маленьком ребёнке, об этом уже никому не узнать. Но факт оставался фактом — Том с младенчества чувствовал себя другим. А позже, вместе с первыми проявлениями волшебных способностей, пришло и понимание — он сильный. Сильнее всех, кто окружал его в приюте… да и за его пределами. Вот только, что делать с этой силой, Том до поры до времени не знал…Я научился находить себе прекрасных друзей, Но не могу найти по силам врага…
Первые приятели появились в Хогвартсе — месте, благодаря которому Том впервые узнал, что такое дом. Настоящий дом. Тот, куда хочется возвращаться. И там же появились первые верные спутники. Можно ли было назвать тех, кого Том собрал вокруг себя, друзьями? Пожалуй, нет. Просто потому, что Том не умел дружить. Он всегда, с самого детства, был абсолютным одиночкой. Он не испытывал потребности доверяться кому-то всецело, делиться тайнами и получать то же самое в ответ. Он был полностью самодостаточен. До поры… И тем не менее, преданные и верные люди вокруг него были. Они тянулись к нему неосознанно, толком не понимая, что привлекает их — наследников чистокровных аристократических семей — в нищем полукровке из маггловского приюта. Зато понимал Том. Их влекла сила. Магическая и духовная — та, которую называют внутренним стержнем, харизмой. А вот врагов в Хогвартсе у Тома не было. Ни одного.Среди завистливых ничтожеств и пустых болтунов Скажи хотя бы, разглядеть тебя как?
Ведь нельзя же всерьез называть врагами ручных шавок, лающих на дикого волка. А таких было достаточно — и высокомерные однокурсники, поначалу пытавшиеся указать ему его место, и заносчивые гриффиндорцы, которым покоя не давало то, что лучшим учеником за долгие годы стал студент Слизерина, и… да много их было, всех не упомнишь. Вот Альбус Дамблдор, с первого дня их знакомства поглядывавший на него с подозрением, пожалуй, мог бы стать ему достойным противником в магическом плане. Но ему не хватало другого. В Дамблдоре не было внутреннего огня, охотничьего азарта, сумасшедшинки, присущей по-настоящему гениальным людям. Он был слишком… спокойным. Сдержанным. И правильным до зубовного скрежета. А потому Тому он был неинтересен.Я вновь блуждаю в буреломе из обманчивых снов — Ищу тебя, о мой единственный враг!
Тому снились сны. Яркие и захватывающие, гораздо более реальные, чем настоящая жизнь. Ему снилось, что он находит того, с кем может сразиться на равных. Так, чтобы исход сражения не был заранее предрешен. Так, чтобы в сознании жила интрига, сердце билось быстрее, а в венах закипал адреналин. И чтобы даже проиграть было не стыдно. И он искал. Искал везде, путешествуя по миру, набираясь опыта, становясь все сильнее и искуснее, выигрывая поединок за поединком… И все они заканчивались одинаково. Противник был повержен, а на Тома волной накатывало разочарование — снова не тот. Они все были не те. Кому-то не хватало сил, кому-то ума, кому-то смелости, кому-то азарта… Временами Тому хотелось выть от безысходности, от осознания, что он давно превзошел мастерством всех, кто теоретически мог составить ему конкуренцию. Но потом он засыпал и видел во снах его. Смутный, размытый образ, черты которого не удавалось разглядеть, как бы он ни пытался. Только глаза — ярко-зелёные, наглые, насмешливые… Они преследовали его, заставляя брать все новые и новые вершины, побеждать, завоевывать… Чтобы встретить его во всеоружии.Сто подлецов и двести трусов мой тревожат покой, Но быть врагом, однако, надо уметь...
Они окружали его, сколько он себя помнил. Трусы, подлецы, предатели… Они все пытались доказать что-то, бросались на него с отчаянным остервенением, будто не понимая, что у них нет ни шанса. Том просто отмахивался. Для него они были не более, чем назойливыми мухами, которых даже прихлопнуть бывает лень. Зачем? Сами сдохнут, разбившись о стекло, в поисках истины.А ваши кости просто хрустнут под моею ногой, Вам принеся вполне бесславную смерть...
Сколько их было? Бессмысленных жертв бессмысленной войны? Десятки? Сотни?.. Спустя годы их имен никто не вспомнит. А ведь могли бы жить, воспитывать детей, взрослеть, стареть… Если бы не возомнили себя народными героями, способными остановить ужасного Тёмного Лорда. Глупые создания. Если бы они не мешали ему, не лезли под ноги, заставляя спотыкаться об них на пути к цели, он даже не обратил бы на них внимания. Не заметил. Их смерти были ему не нужны и не важны, они были совсем не обязательны… Впрочем, как и их жизни.Устав скучать у края ямы и держаться в седле, Я озверел от неумелых атак…
Но были среди них и особенно раздражающие. Как, например, неугомонные Поттеры или Лонгботтомы, трижды бросавшие ему вызов. Неразумные дети, вчерашние школьники, почему-то решившие, что в их силах остановить его. Хотя он догадывался, кто внушал им эту суицидальную мысль. Их негласный лидер, символ Добра и Света — одинокий, не ценящий чужие жизни старик, не имеющий смелости даже сразиться с ним в честном поединке. А ведь он предлагал. Хотел окончить это бессмысленное противостояние достойно, без лишних жертв. Но Светоч, очевидно, счел ниже своего достоинства даже ответить ему. Зато умело настраивал против него толпу малолетних идиотов, жаждущих подвига.Я по следам бегу упрямо, припадая к земле — Ищу тебя, о мой единственный враг...
А потом появилось пророчество. И Том как-то сразу понял, что вот оно… то, чего он так долго ждал. Человек, долгие годы преследовавший его во снах. Рожденный на исходе седьмого месяца… в семье тех, кто трижды бросал ему вызов… и ни один из них не сможет жить спокойно, пока жив другой… О, это был катарсис. Взрыв. Эйфория. Никогда еще Том не чувствовал такого душевного подъема, как в те дни, когда рассылал ищеек по всей Британии, чтобы отыскали, нашли… Чтобы он наконец смог заглянуть в глаза своей судьбе. Убедиться… Глаза и правда оказались… зелёные. Но и только. Смотревший на него из детской кроватки ребёнок был совершенно обычным, ничем не примечательным. В нем не чувствовалось и толики той силы, которой должен был обладать тот, кто со временем станет равным ему. И разочарование от того, что пророчество оказалось ложью, фальшивкой, стало последней каплей. Рассудок помутился от ярости, а вырвавшийся из палочки смертоносный зелёный луч устремился к ребёнку. А затем…Мне рассмеяться или плакать — я еще не решил; Без сожаленья не проходит ни дня…
Он ошибся. Фатально ошибся. Так, как не ошибался никогда в жизни. Причем не сейчас, когда по нему ударило его собственное заклятие, нет. Он совершил ошибку тогда, когда почему-то решил, что встретит своего врага уже равным. Что жизнь преподнесет ему такой подарок, не потребовав от него ни малейших усилий. А ведь мог бы давно догадаться, что ничто в этом мире не дается просто так. Что за получение желаемого всегда приходится платить…Я извиваюсь, словно змей, в оковах собственных сил: Ведь не родился тот, кто сломит меня…
Он столько лет ждал, пока на свет появится герой из его снов, а всего-то и нужно было, что создать этого героя самому. Вылепить его — как скульптор лепит статую… Обучить — ведь давно известно, что ученики часто превосходят учителей… Сделать равным себе — таким, как нужно ему, идеальным…Меня всесильем при рожденьи Господь Бог отравил, А я страдаю как последний дурак…
Что ж, он потерял много времени. Это правда. Но теперь у него впервые появилась конкретная цель. То, ради чего стоит жить. Тот, ради кого стоит жить… И он будет жить. Он найдет способ вернуться, вновь обрести плоть, добраться до этого ребёнка, который волею Судьбы открыл ему глаза… И тогда он наконец получит то, чего так жаждет его душа. Осталось лишь немного подождать…Я умираю в пустоте неразделенной любви — Я жду тебя, о мой возлюбленный враг...