***
Его звали Сабо и он был начальником штаб-квартиры Революционной Армии, так что не удивительно, что репутация Ло не вызывала у него желания обходить того по широкой дуге. А ещё он утверждал, что Ло вылечил его брата, так что он благодарен и всегда будет рад оказать ответную помощь. Нормальные люди в таких случаях говорят «в пределах разумного», а он сказал «в меру своих возможностей». Возможности эти Ло представлял себе слабо, потому что про Армию вообще было мало что достоверно известно. Короткая встреча в пустом баре, вырванная из ежедневника страница с ключом шифра для телеграммы. Они ведь серьёзные люди, у каждого куча своих дел, больше ничего и не надо. Вернувшись на свою лодку, Ло выслушал всех, вынес решение о списке покупок, разнял драку, ещё раз всех выслушал, а потом полночи листал газеты, заперевшись в каюте. Их он всегда очень долго не выбрасывал, потому что вдруг пригодится? Кого он лечил в последнее время, да так, что об этом могло стать известно? Только Мугивару. А его отец — Революционер Драгон. Достаточно ли этого, чтобы начальник штаб-квартиры считал его своим братом? Да кто его вообще знает. Что может твориться в голове человека, столь противоречивого даже во внешности? Он наверняка псих, не меньше самого Ло. Достаточно известный — Ло интересовался только пиратами, но всё равно вспомнил, что видел его листовку — опасный, наверняка умный, иначе что он забыл на такой должности. Дворянин, у которого манеры разве что из ушей не выплёскиваются, среди революционеров! Ло вдруг понял, что ему чертовски интересно, как такое вообще могло произойти. Откуда он взялся, как попал к революционерам, что связывает его с Мугиварой… В Маринфорде его не было, из известных революционеров там были Иванков да Инадзума, и то их Мугивара-я вытащил из Импел Дауна, а не сами явились. Чем дольше он думал об этом, тем больше появлялось вопросов. Тем чаще с размышлений о собственных планах он перескакивал на мысли о Сабо. Попытался найти про него хоть какую-то информацию, но всё выглядело так, будто он взял и появился из ниоткуда уже в Революционной Армии и сразу не рядовым. Сапоги, сюртук, жилет, рубашка, шейный платок, перчатки и цилиндр. Кажется, именно цилиндры предпочитали дворяне из Ист-блю, это могло считаться зацепкой, но недостаточной для серьёзных выводов. Ну разве что косвенно подтверждало версию с Мугиварой — тот тоже был оттуда. Каждое утро, пока Иккаку, матерясь, варила на всех кофе — доверить столь ответственное дело коку она отказывалась наотрез, — Бепо ворчал на жару в машинном отделении, а Пенгвин и Шачи громко выясняли, кого из них капитан любит больше, Ло разворачивал газету и с интересом искал в ней заслуживающие внимания новости. Их, одиннадцать Сверхновых этого года — небывалое дело, двоих-троих в год обычно было более чем достаточно — назвали Худшим Поколением, приплюсовав зачем-то Чёрную Бороду. Клоун Багги получил место Шичибукай, но Ло быстро прикинул, что вакансии ещё оставались. Что бы такое отмочить? Статус развяжет ему руки, даст доступ к некоторой информации. И потом, лишившись Джимбея, Дозор потерял возможность контролировать происходящее ниже уровня моря. А у Ло — Полярный Тан, подводная лодка. Телеграмма в газету, в раздел платных объявлений, ушла спустя почти два с половиной месяца после встречи. Кроме коварных планов у Ло была команда, которую надо кормить, и корабль, нуждающийся в специфическом обслуживании. Всё это тоже отнимало деньги, силы и время, но телеграмму отправить дело недолгое. Ло до сих пор помнил и даже иногда пользовался несколькими шифрами, принятыми среди контрабандистов. Большинство пиратов начинают читать газеты как раз с раздела объявлений, подобные привычки совершенно неистребимы, и иногда Ло давился смехом, понимая, что в сегодняшней газете нет ни одного объявления, которое было бы просто объявлением и ничем больше. Телеграмма ушла, и теперь оставалось только ждать. Ло терпеть не мог нерациональности. Они всё равно вставали на ремонт, выправить, а лучше заменить погнутый винт, обновить обшивку в паре мест, основательно поковыряться в системе вентиляции: на жару и духоту в машинном отделении жаловался уже не только Бепо. В своей телеграмме Ло писал, что будет ждать Сабо две недели, и что его интересует информация. Тот появился на острове на пятый день. На верфи было шумно и жарко, Ло пришёл лично полюбоваться на ход работ, но в какой-то момент обнаружил, что накрыл всё Пространством и таскает тяжёлые грузы при помощи такта. Иккаку собрала волосы под косынку, как и все разделась по пояс, разве что оставив лифчик от купальника, и старательно промазывала стыки досок на верхней палубе. От котла со смолой разило жаром сильнее, чем от всего остального вокруг. Только когда Ло почувствовал, что поддерживать Пространство становится тяжело, он стянул с головы шапку, вытер со лба пот и обернулся. Сабо стоял чуть в стороне, так же, как и в прошлый раз, весь в синем, в цилиндре, не снявший даже перчатки, разве что шейный платок немного ослабил. Стоял, смотрел и не отвлекал. Ло одновременно был недоволен, что кто-то влез и пялился на ремонт корабля, и в то же время рад, что Сабо не стал отрывать его от работы. Противоречие, опять и снова. Он не только состоял из них сам, он привносил их в жизнь окружающих, просто появляясь в ней.***
— Информация — вещь абстрактная, в реальности доподлинно не существующая, и вертеть её можно как угодно, — Сабо даже покрутил кистью в воздухе, видимо, показывая, каким именно образом он всю эту информацию вертел. Если бы прямо сказал, на чём, было бы честнее, а он вежливо улыбался. — Но без неё невозможно планирование. — И логистика, и ещё целая куча вещей, — согласно кивнул Сабо. — Тут ведь какой интересный нюанс: карты, схемы, графики — существуют в действительности, они материальны. Но то, что интересует вас... — Давай уже на «ты», — оборвал его Ло. — Бесит. — Как будет угодно, — он ещё и плечами пожал с небрежным изяществом. Учителя по манерам и риторике, наверняка ещё танцы. Ло терпеть не мог дворян, потому что те ухитрялись смотреть на него с превосходством даже когда нуждались в помощи, ведь он грязный пират. Не забудьте ещё про три класса церковно-приходской школы! Вот только Сабо смотрел на него, как на равного. Остров был летний, здешние трактирщики натягивали через улицы парусину, чтобы создать немного тени, выносили столики наружу. После работы на верфи Ло изрядно проголодался, так что сейчас они сидели за одним из таких столиков у трактира на окраине города, выбрав тот, что стоял немного поодаль от других. Ло даже не пришлось угрожать другим посетителям — их и было-то немного, и ушли они сами. Никто не мешал ему расчленять запечённую рыбу и предаваться высокоинтеллектуальному спору с Сабо. Он его бесил, но при этом желания встать и прекратить разговор ни разу не возникло. — Так вот, то, что тебя интересует, гораздо больше похоже на слухи о слухах, чем на что-то реальное, — Сабо ненадолго отвлёкся, чтобы отпилить кусок от своего стейка, придирчиво его осмотреть и прийти к явно нерадостному для здешних поваров выводу. — Поговорить с тобой о чём-нибудь таком я буду рад безо всяких обязательств. Просто потому что ты мне как человек приятен и интересен. Это ни в какой мере не уменьшает того, что я всё ещё тебе должен за брата. — Это Мугивара-я, так ведь? — решил всё-таки уточнить Ло. — Не так уж много вариантов? — Сабо улыбнулся по-настоящему, и видеть это было гораздо приятнее, чем маску вежливости на его лице. — Да, Луффи — мой милый младший братишка. Ему с детства везло с поиском проблем на свою голову. Ло бы по этому поводу выразился иначе, но он никогда особо за языком не следил, а для Сабо и это, наверное, считалось верхом брани. К тому же, чтобы назвать Мугивару «милым» нужно явно иметь особый склад ума... впрочем, про Ло тот тоже сказал достаточно. — А я, значит, приятен и интересен, — усмехнулся он как можно более мерзко. — Хирург Смерти, большой любитель расчленёнки? — Ты это так говоришь, будто я сейчас заору от ужаса и попрошусь на ручки к мамочке. Моя, знаешь ли, к такому поведению и в глубоком детстве не располагала. В этот раз улыбка тоже была настоящая, но когда Сабо думал о брате, то улыбался ласково, а сейчас наконец-то никакого диссонанса со взглядом, со шрамом от ожога. Ослабленный шейный платок позволял увидеть его продолжение на шее. Старый шрам, очень старый, Ло дал бы ему лет десять, и это значило, что далёкое детство сыночка богатеньких родителей выдалось не таким уж и счастливым. И Ло вдруг почувствовал, что у них, несмотря на все различия, есть кое-что общее: детство, сгоревшее в огне. Пока он думал, Сабо старательно пережёвывал пересушенное мясо и запивал его вполне сносным — Ло уже успел оценить — пивом. И зачем-то решил развить тему: — Ты мне интересен уже тем, что в отличии от большинства пиратов, деньги для тебя не цель, а средство. Ты вышел в море не за золотом и даже не за славой, хотя репутация явно доставляет тебе удовольствие. У тебя есть цель и смысл. Мне интересно, чего же ты добьёшься в итоге. — Вот как... — Ло и не думал, что взгляд со стороны способен уловить о нём так много, это уязвляло. Однако он понимал и другое: если Сабо был способен узнать о нём достаточно, то должен обладать информацией и о других. — Интересен, ладно, но приятен-то в каком месте? — А это уже личное и субъективное, — Сабо вновь улыбнулся, развёл руками, чуть задравшийся манжет позволил разглядеть ещё одно пятно ожога. — Симпатию почти никогда нельзя обосновать логикой. Просто нравишься и всё. — А ты меня бесишь, — усмехнулся в ответ Ло. — Вежливостью, манерами. Улыбкой. Сабо кивнул с совершенно довольным видом, будто намерено вызывал подобную реакцию и теперь наслаждался произведённым эффектом. — Улыбайтесь, это всех раздражает! — провозгласил он. — Ведь пока ты улыбаешься, никто не узнает, что тебе больно. Никто не увидит, куда бить, чтобы сделать ещё больнее. В памяти всплыл Кора-сан и его нарисованная улыбка; его прощальная улыбка, с кровью на лице, с выбитыми зубами и счастливым «Я люблю тебя, Ло!» Тогда его тоже раздражало, что Кора-сан всё время улыбается, как будто бы нельзя хоть немного побыть серьёзным! Когда Ло нашёл занесённое снегом тело, тот всё ещё улыбался. Несколько раз встряхнув головой, чтобы прогнать воспоминания, Ло снова посмотрел на Сабо и вспомнил розыскную листовку Мугивары: губы, растянутые в неестественно-счастливой улыбке. Улыбаться, чтобы всех раздражать, это у них что, семейное? На Сабаоди тот смеялся уже когда они дрались с дозорными, счастливый смех любителя хорошей драки. До этого он был серьёзен, и в Маринфорде он был серьёзен. Сильный, упрямый и невероятно везучий. Никакой другой союзник не впишется в планы Ло лучше, чем Мугивара-я. Сабо продолжал жевать мясо, хотя оно ему совершенно точно не нравилось. Не отставлял в сторону, не требовал повара, чтобы высказать недовольство. Ничего из того, что Ло легко мог представить по своему опыту общения со знатными засранцами. — Давай лучше к делу, — вздохнул Ло. Пытаться предугадать реакции Сабо было интересно, но гораздо сложней, чем казалось. — Меня интересуют деловые партнёры Джокера, хотя бы примерный список тех, с кем он ведёт дела. — В силу моей профессии, я никак не мог пройти мимо трафика оружия, — признался Сабо таким вкрадчивым тоном, каким надо делать комплименты девушкам, а не обсуждать противозаконную деятельность. — Полностью цепочку мы пока не вскрыли, но... крупным рыбкам спрятаться сложней. Через Джокера оружие закупает Кайдо.***
В следующий раз телеграмму написал уже Сабо, он, видите ли, просто хотел встретиться. И Ло направился на указанный остров, сказав себе, что всё равно же недалеко, и вовсе никакой не крюк, и пополнить запасы не помешает. Обосновал, со всем старанием, и сказал Бепо сменить курс. Когда они всплыли, в голову тут же ударил одуряющий запах цветущих глициний. Летний остров весной: тепло, но ещё не жарко, яркие мазки цветущих деревьев и кустарников, аккуратненький городок с оштукатуренными домиками и цветными ставнями. Полные ужаса глаза начальника порта. — Давайте запишем, что меня зовут Джон Доу? — предложил Ло, уронив в раскрытую учётную книгу пару золотых монет. — Только если… — начал было тот, но Ло уже прошёл мимо, отмахнувшись: — Да-да, обещаю вести себя тихо, трупы прятать надёжно, чтобы всплыли не сразу. Остров был настолько… миленький, что хотелось просто отдохнуть, приятно провести время и ничего больше. — М-да, — протянул Шачи, оглядываясь по сторонам. — Кэп, я хотел посоветовать купить цветы, но как-то оно не актуально. Цветов тут и так завались. — На кой ляд мне покупать цветы? — Ну кэ-э-эп, — присоединился к нему Пенгвин. — Любому идиоту ясно, что у тебя свидание. Мы чё, не люди, что ли? Мы очень постараемся не мешать! — Вам от здешней погоды последние остатки мозгов отшибло? — возмутился Ло, чувствуя, как начинает дёргаться левое нижнее веко, оно всегда реагировало на стресс первым. — Не делай из нас дураков, мы и сами с этим прекрасно справляемся, — сказала Иккаку. — Тот красавчик, что заходил на верфь, полчаса пялился на твою спину и ни разу не посмотрел на мои сиськи. Это очень серьёзный довод, я считаю. В такие моменты Ло всегда задумывался, зачем ему вообще потребовалась команда? Целых двадцать человек, что лезут ему в душу со своим ценным мнением! Надо было полностью всё автоматизировать. И оставить одного только Бепо, потому что он бы никогда не стал клеветать на своего капитана. — И курс мы сменили, как только ты телеграмму получил, — присоединился ко всем предатель-Бепо. — Серьёзно, кэп, зачем отпираться? Мы же все взрослые люди! Я бы тоже не отказался пригласить на свидание какую-нибудь красотку… жаль, здесь не водятся медведицы. На последней фразе он весь как-то сник, будто бы даже сделался меньше. Бедный Бепо, единственный, кому не поможет первый попавшийся бордель. Ло сочувственно потрепал его по плечу, посмотрел на дружелюбные лица своей команды и окончательно понял: если он и дальше будет упорствовать, что-то объяснять про деловые отношения и общие планы, ему не поверят, скорее уж сильнее уверятся в своих выводах. Тяжело вздохнув, он решил смириться с неизбежным. — Шачи остаётся на вахте, остальные могут идти в город. Отдыхать культурно, мебель не ломать, девушкам — платить, — резюмировал он. — Кэп, ну почему именно я? — тут же вскинулся Шачи. — Это месть за цветы! — громким шёпотом предположил Пенгвин. — А вот ты его сменишь, — оставил за собой последнее слово Ло, и пошёл искать гостиницу, упомянутую в шифровке. В гостинице Сабо не было, но он оставил записку, как сказал портье «для высокого и мрачного, с татуировками и большим мечом». Ло всем требованиям соответствовал, поэтому узнал, что Сабо отправился обедать в ресторан с неплохим видом на море. Он даже нарисовал, как пройти. Ло шёл по узким извилистым улочкам, вымощенным мелким булыжником, поднимался по лестницам, подныривал под вывешенное на просушку бельё. У каждого окна — ящик с цветами. Перед каждой дверью, хотя бы кадка с кустом. Кроны деревьев выглядывают из внутренних двориков. Босые дети весело смеются и носятся наперегонки, старики курят трубки и что-то чинно обсуждают, устроившись на вынесенных на улицу стульях. Среди этого всего Ло чувствовал себя неуместным чёрным пятном, только эмблема команды выделялась на его спине солнечным-жёлтым. Его провожали взглядами молча, а потом продолжали говорить о своём. Ресторан наверняка считался лучшим в городе, если судить по хрустальной люстре в зале и тонкому стеклу винного бокала в руке Сабо. Вид с террасы действительно был хорош, Ло даже увидел причал и свою подводную лодку. — Я сделал заказ заранее, — улыбнулся Сабо. — Надеюсь, ты не против? Возможно, он нашёл бы, что возразить, но тут официант поставил перед ним блюдо с благоухающей запечённой рыбой, украшенной ломтиками лимона, выложенной на салатные листья и с гарниром из овощей на гриле. В прошлый раз Ло выбрал именно рыбу, и Сабо это запомнил, потрясающе. Ещё немного и он поверит своим придуркам, что это свидание! — Если это так же хорошо на вкус, как и на вид, то нет, — ответил он, берясь за вилку. — На счёт рыбы не поручусь, тут я не специалист, но с мясом и десертами тут управляются неплохо, — кивнул Сабо. И, будто в доказательство своих слов, отправил в рот последний кусок своего стейка. — А вообще, очень удачно всё совпало. Только я пришёл, как увидел тебя в порту, прикинул время, чтобы вовремя сделать заказ. Угадал. Ну надо же, десерты! Разве они могут нравиться демонстративным любителям стейков? Ло скорее ожидал снисходительных рассуждений о вине с местных виноградников, и немного удивился шоколадному мороженому, политому шоколадным сиропом и украшенному шоколадной крошкой. Один только вид этого десерта грозил отправить его в кому! — Да, я люблю сладкое, — признался Сабо, старательно облизывая ложечку. Ло тут же почувствовал, что его шансы сохранить вменяемость до вечера стремительно уменьшаются. Потому что мысль о том, что Сабо подслушал его разговор с командой и решил им подыграть, адекватной считаться ну никак не могла. Зато рыба была свежей и приготовлена хорошо, терраса, увитая плющом и виноградом, — уютной, ветер с моря пах солью, всё теми же глициниями и нагревшейся на солнце глиняной черепицей. Самое время расслабиться и согласиться с тем, что иногда надо устраивать себе выходной. А Сабо бесит, конечно, зато с ним не скучно. — Помнится ты, в качестве идеи получить пост Шичибукай, рассматривал мысль вырезать кому-нибудь сердце, обвязать бантиком и прислать в штаб-квартиру Дозора, — сказал Сабо, старательно выскребая из креманки мороженое. С довольно улыбающегося лица смотрели глаза убийцы, и Ло стало наплевать на всеобщую благостность и сонное благополучие острова. Плевать на мнение команды о его личной жизни, плевать на расписанный цветочками фарфор. — Да, мне показалось, что это достаточно демонстративная выходка. — И отлично сработает на твою репутацию. А уж с твоим Фруктом, так и вовсе шикарное должно быть зрелище — живое сердце, бьющееся в чужих руках, — Сабо говорил это таким тоном, будто и сам был не против полюбоваться. — Загвоздка в том, кого выбрать? У меня образовалось встречное предложение. Он достал из внутреннего кармана сюртука небольшую тубу, обтянутую рыбьей кожей, чтобы не дать намокнуть содержимому. Аккуратным, но не каллиграфическим, а скорее печатным почерком в столбик были написаны сто имён. Все из них Ло хотя бы раз слышал, все они были в розыске. — Лучше, чем одно вырезанное сердце может быть только сто сердец? — предвкушающе ухмыльнулся Ло. С каждой минутой идея выглядела всё привлекательнее. — Сто пиратских сердец для Дозора, — отразил его улыбку Сабо. Упёрся локтями в стол, переплёл пальцы и устроил на них подбородок. — Никто из этих людей, скажем так, не украшает собой профессию, никто не объявлен в розыск за политические взгляды и тому подобное. Только те, кому нужна лишь нажива. — Ты ещё скажи, что их существование портит тебе картину мира. — Мне её многие портят, но я над этим работаю, — не стал отрицать Сабо. — Так что ты думаешь на счёт этого списка? Дать тебе развёрнутую характеристику на каждого? — Ну ты ведь понимаешь, что просто так, на слово, даже тебе я не поверю настолько, чтобы ничего не уточнить, — заметил Ло, скатывая листок обратно в трубочку. — У меня есть материалы: вырезки из газет, кое-какие заметки, копии протоколов… — кивнул Сабо. — Но это большая папка, я не брал её с собой, оставил в номере. На свой корабль Ло вернулся только утром, не выспавшийся, но довольный, слегка усталый и задумчивый. В кармане у него лежала туба со списком, исчерканным примечаниями. Солнце вставало над морем, слепя глаза бликами от волн, но лица команды сияли ещё нестерпимей. Убедить их в том, что ночью он всего лишь пил вино и обсуждал список будущих жертв, а не предавался разврату, явно было совершенно невозможно. Ну и Дьявол Морской с ними, пусть думают, что хотят. Надо будет в следующий раз сказать об этом Сабо, пусть тоже посмеётся.***
Зимние острова вызывали у Ло ностальгию по давно покинутому Норт-блю и вместе с тем заново расковыривали незаживающую рану Миньона. Будто ему мало было горящего Флеванса, убитой семьи, расстрелянных друзей и монашек. А может и впрямь мало: в десять он всё ещё был ребёнком, обозлённым на весь мир, но не собирающимся взрослеть ребёнком. Он знал, что скоро умрёт, и это обесценивало всё, что он видел и делал, всё, что с ним происходило. Забавно, что по большему счёту он с тех пор изменился несильно, просто «скоро умру» отодвинулось чуть-чуть подальше. Но сейчас оно снова нависало над ним незримо, давило на плечи и заставляло мрачнеть. Стоять рядом и делать вид, что всё равно, работать на правительство, то самое, что решило когда-то — любую проблему можно решить огнём. Ло знал, на что шёл, стремясь к статусу Шичибукай, вот только реальность оказалась больнее. Зимним островом он решил себя сознательно добить. Заледенеть в этих снегах, чтобы больше ничего не чувствовать. — М-да, цветов тут точно не достанешь, — пробормотал подкравшийся со спины Шачи. Зябко сунул ладони в рукава комбинезона и поёжился. С этой стороны острова никто не жил, одни занесённые снегом горы, зато можно пришвартоваться и остаться незамеченными. Дел у них тут не было, кроме одного: Ло отправил телеграмму. — Это сразу понятно было, — пробасил Жан Барт. — Откуда ж зимой цветам взяться? Ло вытащил из кармана булавку-бутоньерку: металлический букет, покрытый синей эмалью. Мелкие, совсем крохотные незабудки. Почти сорняк. Продавец ещё что-то там говорил, что синий — цвет верности. Ло было всё равно, он просто хотел немного посмеяться, поддержать шутку про цветы и свидания. Пусть команда думает, что у него роман. Пусть как можно дольше не тревожатся из-за его поведения. Если б они сами себе этого не придумали, Ло пришлось бы сочинять причины самому. — Норм? — спросил он у Иккаку, поднырнувшей Барту под руку, чтобы рассмотреть. — Очень даже, — решительно кивнула та. — Синий он явно любит, к его манере одеваться подойти должно. Ты молодец, кэп! С трудом улыбнувшись в ответ, Ло убрал булавку обратно. Как это у Сабо получается улыбаться всегда? Оказывается, это так тяжело делать, когда совсем не смешно. «Никто не узнает, что тебе больно», — сказал он тогда. Сейчас Ло было так больно, что хотелось орать. До перевала Ло добрался, используя Фрукт, иначе пришлось бы потратить слишком много времени. Сверху открылся вид на бухту и огни города, поднимающийся из труб дым и корабль на рейде, слегка прикрытый туманом. — Здесь всё такое белое, — вместо приветствия сказал Сабо. Выглянул из расщелины, стряхнул с цилиндра снег. Такой же, как всегда, разве что тёплое пальто вместо сюртука, но такого же тёмно-синего, почти чёрного цвета, даже покрой похож. — Напоминает мне Балтиго, разве что там немного теплее. — И также бьёт снегом в лицо? — усмехнулся Ло. — Не снегом, но на Балтиго всегда ветрено, — Сабо покачал головой и легко улыбнулся, явно вспоминая что-то приятное. — Впрочем, это не важно. Будем праздновать твоё назначение? Радостного в назначении Ло на пост Шичибукай был только факт, что всё идёт по плану. Останавливаться уже слишком поздно. Он ждал двенадцать лет, выдержит разве что год ещё. Не объявится Мугивара-я — придётся искать другой вариант. Думать об этом пока не хотелось. 2Y на плече Мугивары лучше всего говорили, сколько времени у Ло осталось на подготовку, но Сабо, пожалуй, не оценит идеи втянуть его «милого братика» в масштабную разборку, так что стоило замять этот вопрос. Вместо ответа он достал из кармана бутоньерку: — Это тебе. Моя команда долбанулась, решив, что у нас роман, и не даёт мне проходу, ноя про цветы. — Ух ты, незабудки! — обрадовался Сабо. По-настоящему обрадовался, искренне, по глазам было видно. — Истинная любовь! Ло, да ты романтик! — Я не имел в виду значения цветов, — поморщился тот. — В академиях не обучался, в отличие от некоторых. Три класса церковно-приходской школы — вот всё моё образование. — Да какие академии, — отмахнулся Сабо. Расстегнул пальто, цепляя бутоньерку на сюртук, и говорил, говорил, с каждым словом наклоняя голову ниже и сильнее стискивая челюсти: — Не было на нашем острове академии. Репетиторы у меня были, тут не отрицаю. Только я от них сбежал в десять лет. От родителей, которым был нужен не сын, а средство поддержания статуса. От свадьбы с девушкой из королевской семьи. От людей, что жгут других людей, считая, что они — мусор. Сбежал, вышел в море, чтобы тут же попасть под огонь. Мой корабль потопили Тенрьюбито. И снова Сабо оказался противоречив настолько, что Ло разрывало напополам. Родители! Живые родители, как можно было от них сбежать?! Но при этом люди, что сжигают других. Как мусор. Почему именно мусор? Флеванс мешал благостной картине мира, его прижгли как открытую рану, вместо того, чтобы промыть и зашить. Нет, его ампутировали, вместо того, чтобы наложить шину. Закончив с бутоньеркой, Сабо поднял голову и посмотрел Ло прямо в глаза. Примёрзшая к губам неестественная улыбка и взгляд, не тот взгляд убийцы, что каждый раз цеплял у Ло что-то глубоко внутри, в этот раз он видел боль. — Тебе не нужно улыбаться мне, когда не хочется, — сказал он вдруг, сам не зная зачем. — Кроме нас тут больше никого нет. Губы Сабо дёрнулись, скривились, потом он резко отвернулся и ударил кулаком по ближайшему камню. Тот рассыпался грудой щебёнки. — Я ненавижу знать, но сам из дворянской семьи, — глухо сказал он. — Я хотел быть свободным и поднял чёрный флаг — пять минут пират и все эти годы — мертвец. Меня не было в Маринфорде. Меня. Не было. В. Маринфорде! Как-то отстранённо Ло подумал, что если Сабо продолжит в том же духе, от гор ничего не останется. А ещё тот впервые рассказывал что-то о себе, не мнение, не свой взгляд, а факты из жизни. — Ты знаешь, почему я копаю под Джокера? — спросил вдруг Ло. — Ты был в его команде, ребёнком, — отозвался Сабо. Перевод темы успокоил его почти сразу же, и теперь он отряхивал перчатки от каменной пыли. — У вас даже эмблемы чем-то похожи. У тебя к нему что-то глубоко личное. Но мне, нам — Армии выгодна твоя месть. — У него был брат, — продолжил Ло. — Я знаю только то, что он был, ничего больше, — Сабо развёл руками, будто извиняясь. — Единственный человек, кто пытался меня спасти. Спас. А Джокер его застрелил. Родного брата. Младшего. — Теперь уже Ло говорил рвано и коротко, задыхаясь. Снег вокруг покрывал горы белым саваном, падал редкими снежинками. Так же, как и тогда. — Когда-то давно у меня была младшая сестрёнка… не знаю, кем надо быть, чтобы… Пальто у Сабо пахло снегом и туалетной водой. Пижон, не мог не выпендриться! Он был ниже Ло, не слишком сильно, но когда притянул в объятия, пришлось немного наклониться. Руки сами легли на чужие плечи, они стояли так, без слов и движения, среди снежного савана и разбитых в щебёнку валунов. — Слушай, Ло, — сказал Сабо через несколько минут. — Как на счёт сделать подозрения твоей команды реальностью? Ло засмеялся тихо, но почти истерически. Ему жить осталось год, ну чуть больше. Самое время составить список всего, что он сделать не успел. Роман с дворянином-революционером точно должен быть где-то наверху перечня!***
В гостинице было тепло и пахло смолистыми дровами. Сабо попросил ключ от комнаты и подогретого вина; и то, и другое им выдали сразу же. Ступени на второй этаж поскрипывали на каждом шагу. Ло придерживал на плече Кикоку и думал, как он мог так легко и просто согласиться? Команда считает, что у него свидание, что у них роман, любовь, Дьявол Морской её побери! Сабо думал, они будут отмечать назначение Ло на пост Шичибукай. А чего хотел он сам? Ради чего отправлял телеграмму? Чтобы посидеть в трактире с человеком, который бесит, но при этом — понимает с полуслова? Чтобы подарить булавку, случайно увиденную в дешёвой лавке, пройти мимо которой он не смог: мелкие цветы в синей эмали, металлический букет. Сразу же вспомнился его вечный сюртук, постоянные противоречия. Что может быть противоречивей цветов из металла? Почти всю комнату занимала кровать, на свободном клочке умещались только тумбочка, куда Сабо сразу же поставил кувшин вина, подогретого со специями, да покосившаяся вешалка для одежды. Ло встряхнул шапку и повесил на крючок, смахнул остатки снега с мехового воротника, рядом Сабо аккуратно повесил пальто. Вино разливали по оловянным стаканам, почти таким же, как в том баре, где они впервые встретились. Ло рассматривал вмятину на своём и никак не мог отделаться от ощущения, что мир замкнулся кольцом, и теперь они навечно обречены повторять одно и то же. Вино оказалось на удивление недурным, чего он совершенно не ожидал от зимнего острова. А может, всё сглаживали хорошо подобранные специи, в таком виде судить было довольно сложно, да и не сильно он разбирался в выпивке, если уж по-честному. Сел на кровать, скинул ботинки и подумал, а не налить ли себе ещё один стакан? У Сабо были ожоги на руках, как Ло и думал. Пальцы и кисти под перчатками в неровных тёмных пятнах. Он снял перчатки, закатал рукава, сел рядом, крутя в руках стакан с вином. Ло покосился на него, поставил свой стакан, стянул кофту, кинул куда-то в изножье кровати и откинулся на спину. Когда Сабо наклонился над ним, он сам потянул с него шейный платок. — Роман, это как бы чувства, — сказал вдруг тот. — Отношения. Свидания... — Ага, — согласился Ло, расстёгивая чужой жилет. — Какое у нас уже свидание? Четвёртое? Даже приличным девочкам можно переходить к постели. И вообще, я тебе цветы подарил! Ожог от середины шеи сползал на ключицу, левая сторона тела, кажется, пострадала больше, Ло хотелось увидеть следы целиком, оценить с профессиональной точки зрения. А Сабо обвёл пальцами контур татуировки на груди, наклонился ещё ниже, поцеловал. Медный подсвечник с парой огарков разбрасывал причудливые тени, играл дурные шутки с воображением. Острые края ожога вокруг левого глаза на какой-то миг показались гримом, причудливой маской. Ло обнял его одной рукой за плечи, другой зарылся пальцами в светлые волосы, замер, задохнувшись от непрошенного узнавания. Только бы не назвать чужим именем! — Всё будет хорошо, Ло, — шептали ему на ухо. — Всё будет хорошо, обязательно будет. Сабо просто лёг с ним рядом, притянул в объятья, гладил по голове и целовал в висок. Как же хорошо. Тепло и уют, поддержка и забота. Он ведь почти забыл, как это бывает. С командой всё по-другому: там он капитан, там он должен быть сильным, несгибаемым, непоколебимым, тем, на ком всё держится. Здесь и сейчас оказалось можно расслабиться и позволить всему идти своим чередом. Всё, что мог, он уже сделал. — Эй, Сабо, ты меня хочешь? — спросил он некоторое время спустя. — Хочу, — спокойно прозвучало в ответ. Как если бы он признавался, что не прочь сожрать прямо сейчас кусок хорошо зажаренного мяса или, боги с ним, шоколадного мороженого с шоколадом. — Но тебе сейчас надо не это. — Утром? — предложил Ло. — Или в следующий раз? — Как сам захочешь. Только зимние острова больше не выбирай, тебе на них плохо.***
Шичибукай Трафальгар Ло имел репутацию человека опасного, непредсказуемого и с крайне своеобразным чувством юмора. Маньяк и садист, питающий откровенно нездоровую страсть к чужим сердцам, хладнокровная тварь, не имеющая слабостей. Его команда считала совсем по-другому. Потому что одна команда, потому что накама почти как семья, а для некоторых и больше, чем семья. Потому что родственников не выбирают, а в команду приходишь сам, становишься частью единого механизма, оставаясь при этом собой. Для них капитан был отцом и братом, что прикроет спину, оттаскает за ухо, наорёт не потому что зол, а потому что перепугался за идиотов. Он оттаивал и оживал среди них: улыбался чаще, шутил мягче, спал без кошмаров, а если те приходили снова, то суровый и страшный шичибукай Трафальгар Ло брал в охапку ярко-жёлтое шерстяное одеяло и шёл спать под бок к Бепо, потому что тот большой и тёплый. Чего удивляться, что появлением у капитана нового не то друга, не то ещё кого, команда заинтересовалась моментально. Пошутили про личную жизнь да цветы в подарок, получили в ответ вялое и формальное отпирательство, будто для галочки. Ну как же, скажет такой человек прямо, что у него роман. И с кем! С революционером! — Ну почему бы нет? — рассуждала вслух Иккаку, придвинув к себе блюдо с вишнями. — Парень он симпатичный, и при том, кэпу не конкурент — не пират же! — а интересов общих наверняка хватает. Где ещё достать такого собеседника, чтоб и интеллектуальным уровнем соответствовал, и в обморок от подробностей нашего житья-бытья не падал? Посмеялись тогда, мол, что с девчонки взять? Одна романтика в голове! А капитан вернулся только под утро, да с таким выражением лица, что явно не поэзию они там обсуждали. Да и не отпирался он даже. Вот только мрачнел с каждым днём, думал о чём-то явно неприятном. Не то в планах что-то не желало сходиться, не то прогноз дурной составил и теперь думал, как обойти, не то ещё что. И, главное, ни с кем делиться переживаниями не хотел! Сразу после назначения Шичибукай совсем хреново стало, да ещё и на зимний остров идти велел, а ему на таких всегда ещё хуже становилось. Зато вернулся тогда почти спокойным, почти расслабленным, умиротворённым. Вслед ему махал тот самый революционер. А потом они полгода нигде не пересекались. Бепо обводил в газетах объявления, зашифрованные просьбы о встрече, спрашивал, прокладывать ли новый курс, но капитан сжимал губы, стискивал пальцы, жмурился и отрывисто говорил «нет». — Кэп, ну нельзя же так! — не выдержал Шачи. Из-за спины его согласно кивал Пенгвин. Иккаку встряхнула пушистыми волосами и упёрла руки в боки, старательно давая понять, что отвертеться от разговора не выйдет. — Что нельзя? — спокойно спросил Ло, выглянув из-за очередного медицинского справочника. Сидел у себя в каюте, задрав ноги на стол, предавался меланхолии в обществе пары бутылок рома и анатомических атласов. — Команда недовольна последней добычей? — С добычей всё зашибись, — буркнул Бепо. — А с курсом, с курсом-то что? Ладно там времени нет, дел полно, крюк делать не будем, ещё понять можно. Но сейчас ты сказал его сменить! Чтобы не встречаться! Вы что, поссорились? — Вам больше нечего обсудить, кроме моей личной жизни? — Ясно, — вздохнула Иккаку. — Значит, всё-таки поссорились. Из-за чего хоть? Отплывали тогда — нормально всё было! Когда успели, вот что удивительно! Ло откинулся на спинку стула, положил на лицо раскрытую книгу и пробубнил оттуда: — Идите с миром, дети мои, не мешайте мне пить. Удостоверившись, что закрыли за собой люк достаточно плотно, Пенгвин и Шачи подхватили Бепо с обеих сторон и потащили в рубку. — Ты курс уже сменил? — прошептал один из них. — Пока только рассчитал, — так же тихо ответил он. — А что? — А то, что не меняй! — сказала Иккаку, слегка подпрыгивая, чтобы шептать Бепо прямо в ухо. — Будем идти, как шли. Тогда же они встретятся, так? — Ну так, да только кэп узнает же… — протянул Бепо, а потом остановился. — Только до острова всего два дня. Может и прокатит! — Особенно если я пойду к коку и уговорю его не зажиливать ещё пару бутылок! — И приготовить кэпу ту рыбу в белом вине! — И десерт из вишни в коньяке! В результате на берег Ло сходил в жесточайшем похмелье и с мрачным осознанием: любимая команда его лично угробит, если посчитает, что ему от этого станет лучше.***
— Я рад, что ты всё-таки пришёл. Сабо улыбался мягко, но в фигуре чувствовалось напряжение, а в глазах — тревога. Найти его было несложно: спросить пару раз, где тут самая приличная из паршивых забегаловок, и обойти все названные места. Теперь он плюхнулся напротив, едва не приземлившись мимо табурета. Забегаловка выглядела и впрямь так себе, а значит, здесь неплохо готовили, раз уж Сабо коротал время именно в ней. — Не стоит заказывать здесь рыбу, лучше возьми жареных кальмаров. И сидр тут довольно хорош, — не дождавшись ответа продолжил Сабо. Удивительного терпения человек! Хотя, если Драгон хоть немного пошёл в отца, Сабо было на ком оттачивать этот навык. Вице-адмирал Гарп был абсолютно невыносим! Если Мугивара-я на него похож… нет, нет, не думать про Мугивару в присутствии Сабо. — Только не алкоголь! — простонал Ло, сжимая руками больную голову. — Воды. Или рассолу. Или вообще квашеной капусты. В ней много витамина Цэ, ты знаешь? — Для капусты пока не сезон, — вздохнул Сабо. Подозвал официанта и потребовал у того отвар шиповника. Тоже неплохой выбор для нормализации водно-солевого баланса. — Я не хотел приходить, — запоздало ответил Ло. — Это всё мои придурки. Они решили, что мы поссорились, и это плохо, и меня надо спасать, и вообще… — Я с тобой точно не ссорился, — твёрдо сказал Сабо. — Более того, и не намерен ссориться. Но я переживал, что ты на меня обиделся. И если так, то извини, но скажи прямо, чтобы я знал на будущее, за что именно: за то, что хочу с тобой переспать, или за то, что тогда не переспал? Ло поперхнулся шиповником, продышался, посмотрел на Сабо. Нет, тот не шутил. И придурки ведь правы — со стороны Ло пропадать, когда они вроде как договорились, что у них что-то вроде романа, когда они спали вместе, пусть и без секса, полнейшее свинство. И не объяснишь же, что он просто не хотел усугублять ситуацию! Что, если всё пойдёт по плану, Сабо его возненавидит за любимого младшего братишку, ведь получается, что Ло пользовался информацией, вынашивал планы, в постель залез, и всё это время собирался втянуть Мугивару в опасное дело. Одно дело, когда просто знакомый, с которым иногда сидел за выпивкой, творит хуйню. Любовник — совсем другое. Не после того, как Ло видел, насколько сильно Сабо гнетёт нынешнее положение дел. Кажется, в психиатрии это называется «комплекс выжившего», у Ло был свой такой же, это делало их ещё ближе друг другу, ещё больше понимания, ещё больше поддержки. Он хотел этого! Хотел участия, хотел эмоциональной близости. И спать с ним тоже хотел! И сам себя лишал шанса на последние крупицы тепла перед лицом неминуемой смерти. Знал, что ничего не способен дать взамен. Не делал ничего, и бездействием загонял их обоих в не менее дерьмовое положение. — Просто скажи, как есть, Ло, — попросил Сабо. — Если ты не хочешь переводить отношения на другой уровень, то я… ладно, не смирюсь, но подожду точно и требовать ничего не стану. Если наоборот, то прости уж, но ты был в таком состоянии, что согласие нельзя было считать осознанным. — Я — говнюк, — признался Ло и снова уткнулся в кружку с шиповником. — Да я как-то тоже не ангелочек… — растеряно ответил Сабо. — Разве мы сейчас наши моральные качества обсуждали? Нужно было сказать ему что-то достаточно близкое к правде, что-то достаточно правдоподобное и оправдывающее такое поведение. И не сказать про Мугивару. — Когда мой план будет исполнен… вряд ли я останусь в живых, — признался Ло. — Скорее наоборот, шансов для меня выжить — почти нет, а отступать я не собираюсь. И я понял, что ты мне нравишься, действительно нравишься, и я не хочу, чтобы после моей смерти… — Ты не говнюк, — ласково сказал Сабо. — Ты идиот. Но это нормально. С этим мы с тобой справимся.***
На острове была осень: листья цветом от золота до запёкшегося кровью багрянца, последняя тень тепла, уже не слепящее солнце, сбор урожая полным ходом. Сабо на ходу срывал яблоки со свесившихся за ограду веток, вгрызался, утирал с лица сок, норовил поделиться с Ло своей добычей. И выглядел совсем мальчишкой, счастливым мальчишкой, который верит, что смерти нет. Он таким, разумеется, не был, зато притворялся мастерски. Сколько ему лет? Они ровесники, или Ло старше? Да какая теперь разница, если всё уже решено. Осталось только прожить последние полгода, вместив в них полноценную жизнь целиком, и обязательно улыбнуться в конце, иначе, конечно, не так интересно. — Мне кажется, ты слишком зациклился, — сказал Сабо. Подпрыгнул за очередным яблоком — крупным, с красноватым бочком — протёр его о рукав типичным жестом уличного мальчишки, привыкшего тянуть в рот всё, что хотя бы кажется съедобным. — Ты думаешь о гипотетическом так, будто оно уже случилось. Это вредно для нервной системы! — Я не циклюсь, — поморщился Ло, принимая очередное яблоко. Если бы Сабо их педантично чистил и резал, выглядело бы уместнее, но он ел их прям так, да и Ло обычно тоже, да и кому тут вообще дело до их манер? И не наплевать ли на попытки загнать и себя, и Сабо в рамки идиотских стереотипов, если давно уже ясно, что они в них не вписываются? Яблоки — гораздо интереснее. — Это логика и здравый смысл. — Навязчивые идеи и подмена понятий, — продолжил Сабо. — Я знаю, потому что сам такой. Если постоянно думать, свихнуться можно! — Мы с тобой уже, — фыркнул Ло, облизывая сок с пальцев. — Давно и бесповоротно. Спасёт нас только лоботомия или хороший психиатр. Ты видел на Гранд Лайн хоть одного хорошего психиатра? — Я поверю тебе на слово, как специалисту, — Сабо пожал плечами и запрокинул голову, щурясь на солнце. — А лоботомия, это когда в черепе дырки сверлят? — Если чрезмерно упрощать, то да, — Ло мрачно посмотрел на огрызок яблока в руке. Швырнуть его, что ли, обратно через забор? — После этого дела на всё уже пофиг: лежи себе, смотри в потолок, да слюни пускай. И никаких навязчивых идей, абсолютно. — Не, ну это перебор! Можно получить примерно то же самое, но попроще. Просто не думай. Вот просто бери и не думай. Смотри по сторонам, радуйся жизни и не думай ни о чём! Повторяй упражнение примерно по полчаса в день, и снизойдёт на тебя благодать! Они шли по окраине города, где были сплошь частные дома за высокими заборами, сады, огороды и никаких бесцельно шляющихся идиотов, от которых не протолкнуться в порту. Шли вдвоём, на радость команде Ло — похмелье уже отступило достаточно, чтобы он чувствовал их присутствие на самом краю сознания. Его Воля Наблюдения накрывала примерно квартал, если он не прилагал специальных усилий, чтобы почувствовать что-то конкретное. Сейчас же он чувствовал только смутные тени людей, занятых сбором урожая, чёткие отпечатки сознания Иккаку и Шачи — кажется, они сильнее остальных волновались о его личной жизни — и яркое присутствие Сабо рядом с ним. Кто-то чувствует опасность вообще, а кто-то только то, что представляет опасность для него лично, кто-то различает людей, а кто-то способен заранее ощутить природные катаклизмы. Ло ощущал людей объективно: различал знакомых и видел силу, не опасность для себя и своих людей, а силу вообще. Сабо был одним из самых сильных и опасных людей, что встречались ему в жизни, и это очень много о нём говорило. Сейчас он был расслаблен и спокоен, Ло знал, что ему нечего опасаться: в своих словах, в своём отношении к нему тот всегда был искренен. Солнце медленно клонилось к закату, намереваясь утопиться в поросших лесом горах, в пылающем костре их осенних красок, и Ло вдруг подумалось, что Сабо похож на огонь. Сейчас он мирно горит в камине, дарит тепло и помогает готовить еду, но, если что — станет пожаром, оставив после себя головешки да пепелище. Логия огня была у его брата, интересно, переродился ли уже этот Фрукт? Сабо наверняка был бы счастлив заполучить его… — Мы всё ещё живы, но каждый день ходим по самому краю, такой уж выбрали путь, — продолжал говорить Сабо. — Разве мы не должны ценить то, что имеем, ещё сильней? Знать, что следующее утро может и не наступить, — больно, но каждый вдох острее, любая мелочь — в радость. И отказываться от того, что эту радость может принести, попросту глупо и расточительно! — Ты поэтому так любишь хорошо поесть? — Если это мой последний обед, пусть это будет хороший обед! — беззаботно улыбнулся Сабо. Его рассуждения казались глупыми, слишком детскими, слишком наивными, но с ними всё равно хотелось согласиться. Делать то, что считаешь правильным, наслаждаться тем, что есть, и не бояться смерти. Ло её и не боялся, просто не любил думать, что будет с дорогими ему людьми после. О том, что останется после него. Он всё-таки швырнул огрызок за забор и притянул к себе Сабо, прямо на улице, зная, что их обязательно увидят. Ну и что с того? Как будто его репутация может стать ещё хуже из-за аморального поведения на людях? Губы у Сабо были чуть обветрены, а на вкус как яблоки и сидр, как осенний вечер, как обещание тепла, которое Ло так жаждал и одновременно отталкивал от себя. Сабо гладил его по шее, зарывался пальцами в волосы, едва не свалил шапку и явно не собирался говорить ему, что приличные люди не занимаются этим в общественных местах. — Я просто подумал, а вдруг у нас не будет больше шанса целоваться под чужим забором сразу после того, как ели ворованные яблоки, — зачем-то пояснил свой поступок Ло, поправляя шапку. — Другого — точно не будет, — кивнул Сабо. — Заборы и яблоки — только сегодня, в следующий раз мы придумаем что-нибудь другое.***
Местный сидр действительно был хорош, как и яблочный пирог с корицей, и индейка, с яблоками, разумеется. Кажется, их пихали во всё подряд, слишком обильный урожай. Для Ло яблоки с корицей напоминали о Рождестве, о том времени, когда у него были дом и семья. Лами, нарядная и счастливая в первом ряду хора старательно выводит гимны под гулким сводом церкви, дом, пропахший можжевельником, яблоками и корицей, праздничный стол с самыми любимыми блюдами, свёртки подарков с пышными бантами, которые они будут разбирать утром, весело смеясь и радуясь каждому. И пусть мама пекла совсем другие пироги, пахли они почти так же. Вспоминать было больно, но и приятно тоже, потому что ассоциация цепляла за собой светлое и хорошее, а это случалось куда как реже, чем воспоминания о плохом. У Сабо были мягкие волосы, достаточно длинные, чтобы пропускать их через пальцы, наслаждаясь прикосновением. У него была светлая кожа, тонкая — след от засоса проступил на шее сразу же, едва Ло успел скользнуть губами в сторону. И глаза тоже светлые, серо-голубые, как море Норт-блю, такие глубокие, что фруктовик-Ло чувствовал, что его тянет ко дну, будто он и впрямь тонул в морской воде. А ещё у Сабо каждая мышца, как в атласе по анатомии, чётко проступла под кожей. Руки в ожогах, левое плечо, правое бедро, обе икры — везде тёмные пятна с неровными краями, на ощупь чуть выступают, плотные и бугристые. На боку, контрастом, тонкий и ровный шрам — чей-то меч или нож — но тоже старый. Свежих следов Ло не увидел ни одного, и он отлично понимал, что это значит. Сабо был достаточно силён, чтобы не допускать серьёзных ранений. — Кошмарище? — с усмешкой спросил Сабо, чуть склонив голову на бок. Не пытался прикрыться, не пытался продемонстрировать себя в лучшем свете. Он просто был, такой, какой есть. С его упрямством, шрамами, происхождением и политическими взглядами. Целиком, ничего из этого — и многого другого, о чём Ло пока не знал или не задумывался — нельзя вынести за скобки и перестать учитывать. — Вообще-то я с самого начала находил тебя привлекательным, — как можно спокойнее сказал Ло. Если подумать, Сабо никогда не стремился демонстрировать себя окружающим: его одежда, перчатки, тень от чёлки и цилиндра на лице. Как другие люди реагировали на его шрамы? Могло ли быть, что Сабо переживал из-за своей внешности? — Это всё упрощает. — Сабо потянулся за новым поцелуем, провёл ладонями по плечам и груди Ло, с явным удовольствием прижался ближе. — А у тебя, кажется, ни одного шрама нет… — С моим Фруктом это не удивительно, — пожал плечами Ло. Он был не прочь поговорить о медицине, о мирном применении самого опасного Фрукта в мире. Обычно всех волновала только его боевая мощь. Да был ещё Дофламинго, которого интересовала операция Вечной Молодости. А ведь он мог гораздо, гораздо больше! То, чего не мог больше ни один врач в мире — разделять ткани, не повреждая их, соединять заново по своему усмотрению. Трансплантология, не знающая воспалений и отторжений! Нейрохирургия, не требующая распиливать череп! Кардиохирургия… Он рад был бы поговорить об этом, но не сейчас. Здесь, с Сабо ему хотелось совершенно другого. Он откинулся на спину, улыбнулся. — Ты мне нравишься, я тебя хочу, — признался он, разводя руками, указывая на свой возбуждённый член. — И если это тебе не кажется убедительным… — То я идиот, — с готовностью подхватил Сабо, опускаясь рядом. — А значит, мы нашли друг друга! — Идеально! — Ло практически фыркнул, а потом сказал серьёзно: — Давай ты первым будешь сверху? — А потом поменяемся, — согласился Сабо. — Отличная идея, а то я тебя и так, и так хочу. Он казался мягким, а на самом деле был твёрже камня, не только характером, не только телом, а даже прикосновениями и поцелуями. А ещё он был открытым и искренним, как никто другой. Ло знал, что в любой момент может сказать, если ему что-то не понравится, просто взять и сказать прямо, и это никого не обидит. И знал, что Сабо поступит в ответ точно так же, если что-то придётся ему не по вкусу. И это понимание было настолько правильным, что казалось невероятным, что может быть как-то иначе. И невозможно представить рядом с собой кого-то другого. Только Сабо, нависающего сверху, целующего, щекочущего волосами, растягивающего скользкими от масла пальцами. И Ло расслаблялся, растекался по простыням, отпускал тревоги и сомнения, выкидывал из головы планы. Важно только то, что здесь и сейчас, только он и Сабо, постель, масло, поцелуи, переплетённые пальцы, напряжённые члены, тяжёлое дыхание. Ло обхватил его ногами, стремясь принять глубже, вскидывал бёдра в такт, смотрел из-под полуприкрытых ресниц. Жизнь была прекрасна, пока в ней были такие моменты. Ведь, отдышавшись, можно зарыться лицом в повлажневшие волосы, поцеловать в шею, спуститься по позвоночнику вниз, слизывая солоноватые капли пота, можно ласкать, чувствуя отклик на каждое прикосновение, разлить ко всем морским чертям остатки масла, и смеяться этому на два голоса. Чувствовать под пальцами чужие мышцы, охотно пускающие его внутрь, растягивать не столько ради подготовки, сколько ради удовольствия, своего и партнёра. Входить медленно и с наслаждением, добавлять по плечам к пятнам ожогов следы поцелуев. И задыхаться от любви — тем более сильной и яркой, что разгоралась на самом краю пропасти. Тем, что они оба знали, её нельзя отложить на завтра, чтобы настоялась. Потому что для каждого из них завтра могло не наступить уже никогда.***
Следующие несколько недель Ло думал о том, что Мугивара, может быть, и казался идеальным союзником, но то было полтора года назад. Он вылечил его тело, но кто даст гарантию, что время исцелит его душу? Ло отталкивался в своих рассуждениях от того, что видел на Сабаоди, но это было до разделения команды, до Импел Дауна, до Маринфорда. Когда он видел Мугивару в последний раз, тот был не в слишком хорошей форме. Эти рассуждения были правильны и логичны. И конечно же на его выбор ничуть не влияло то, что Сабо оказался прекрасным любовником. И даже не то, что, он признался в любви, когда поутру пришлось каждому идти своей дорогой. Совершенно точно нет! Ло руководствовался исключительно здравым смыслом и только им. Ведь был же Юсстас-я, горящий идеей сотворить нечто невообразимое. Например, свалить кого-то из Йонко — чем не достойный способ прославить своё имя в веках? А благодаря наводке Сабо про оружие, которое Джокер продаёт Кайдо, Ло знал, куда смотреть, что слушать и в какую сторону копать. План был почти готов, оставались несколько мелочей. Панк Хазард и Цезарь Краун должны были дать ему все оставшиеся ответы. Слишком быстро, он ещё не успел насладиться остатками своей жизни! Ещё хотя бы несколько месяцев, и тогда он будет готов уйти без сожалений. Ещё несколько встреч, несколько хороших обедов, проведённых вместе ночей. Ещё немного, он ведь только вспомнил, каково это, снова любить и быть любимым. Весенний остров летом — повод поваляться на цветочной поляне, наслаждаясь прозрачно-голубым небом, запахом примятой травы и теми самыми цветами, про которые ему уже целый год ныли Пенгвин и Шачи. Или прошло уже больше года с их встречи весной? Ло пытался вспомнить, как Лами плела венки, но в итоге просто напихал Сабо цветов в волосы. Незабудки, как металлический букет на лацкане его сюртука, они так хорошо смотрелись в его волосах! А Сабо плюхнул Ло на голову кривоватый венок из одуванчиков — чёрный и жёлтый, одно из самых любимых сочетаний цветов. У него пальцы все были потом в пыльце и цветочном соке, а пока они шли к гостинице, Сабо силился вспомнить рецепт салата из этих самых одуванчиков — пробовал когда-то, было неплохо. Ло припомнил только суп из щавеля, в котором обязательно должна плавать половинка сваренного вкрутую яйца. Сабо расхохотался и сказал, что когда-то очень любил похлёбку из крокодилов. Ночью Ло проснулся от того, что Сабо беспокойно ворочался и бормотал во сне. Что-то про Луффи, Эйса, крокодилов и выпивку, которую они спёрли у Дадан. Стараясь не разбудить, Ло обнял его, натянул повыше одеяло, поцеловал в висок, зашептал что-то утешительное. Ему самому тоже спаслось неважно — щавелевый суп с солнышком желтка так любила Лами… Они были абсолютно разными и вместе с тем так похожи, что даже кошмары приходили одновременно, из-за одних и тех же причин, ассоциаций. Но вдвоём легче было уснуть, укутать друг друга теплом заботы и принятия. Утром Сабо или не вспомнил этого, или предпочёл сделать вид, что ничего не было. И это тоже было хорошо, потому что снова ворошить болезненный комок воспоминаний не хотелось. Особенно когда есть сырники со сметаной и парное молоко на завтрак. Ещё одна осень встретила их мелким дождём, настойкой из черноплодной рябины и запахом сушёных грибов. Погода не вдохновляла на прогулки, и они почти целые сутки не выбирались из кровати. Капли дождя уютно били в чуть мутноватое окно номера, Сабо лежал, устроившись головой на животе у Ло и рассказывал какие-то забавные случаи из жизни Революционной Армии. О том, что Драгон собирает газетные вырезки с Луффи в отдельный альбом, потому что других фотографий всё равно нет. О том, как они с Коалой в детстве стащили с кухни банку варенья, перемазались по уши и их потом на целую неделю назначили ответственными за чистку картошки. О том, как стащил с Хака ремень во время тренировки по рукопашному бою, и тот запутался в своих штанах. Кучу всяких мелочей, но больше никогда о родной семье, о том, как так вышло, что он стал братом Мугиваре и Огненному Кулаку. Ни слова о том, как оказался в Революционной Армии. И Ло на него за это не обижался. Он ведь тоже не вспоминал, Гладиуса, показывающего ему, как правильно держать меч. И даже о том, как одалживал денег у Бейби Файф, чтобы подкупить Буффало мороженым. Сверкающие на солнце свинцовой пылью стены белого города он тоже обходил в своих словах. Зато рассказывал про Бепо, большого и доброго, про бывших китобоев-браконьеров Пенгвина и Шачи. Про Иккаку, единственную женщину на Полярном Тане, единственную и незаменимую. Весной на летнем острове солнце слепило глаза, горные речушки выходили из берегов, земля под ногами прогибалась и чавкала остатками талого снега. Время вышло, высыпалось песком сквозь пальцы и тянуть дольше было нельзя. — Ты знаешь про Колизей Корриды? — спросил Ло, балансируя на скользких камнях. — Слышал, — кивнул Сабо. — Ожидается интересный приз? — Мера-Мера но Ми, — кивнул Ло. — Когда точно не скажу, потом объявят для всех, чтобы собрать побольше желающих, но я подумал, что ты должен знать. — Мера-Мера… — протянул Сабо, но Ло видел, что он весь подобрался, напрягся, как сжатая пружина. — Я даже не знаю, как тебя благодарить за такие новости. У меня и так были кое-какие планы на подземный порт, теперь бы всё согласовать по времени… Спасибо, Ло, правда, спасибо. Для меня это очень много значит. — Просто вспоминай обо мне, потом, когда всё закончится, — попросил Ло. И даже смог улыбнуться искренне. В эти два года он смог утрамбовать жизнь, которой у него никогда не было. Он не хотел расставаться, но с самого начала знал, что они будут вместе до самой его смерти. Теперь время пришло — в кармане у Ло этернал пос на Панк Хазард и сложенный пополам лист бумаги — телеграмма для Юсстаса Кида, он отправит её при первом же случае. Но только не сегодня, сегодня время только для них двоих. — Прекрати хоронить себя раньше времени, — хмуро сказал Сабо, крепко взяв его за плечи. Кожа перчаток скрипнула по плотной ткани распахнутого пальто. Вроде бы и тепло уже, но в горах промозгло и сыро. — Лучше попрощаться сейчас, чем потом жалеть, что между нами осталось что-то недосказанное, — возразил Ло. — Мне было очень хорошо с тобой, ты дал мне побыть живым напоследок, и я безмерно благодарен тебе. Я полюбил тебя, и мне жаль, что мои слова и поступки делают тебе больно. — Тогда просто не делай этого, — попросил Сабо, сжимая пальцы сильней. Ло знал, что он вполне способен раздавить чей-нибудь череп, просто обхватив его ладонью, но сейчас было другое. Сейчас он с беспокойством заглядывал ему в глаза, и заставлял Ло испытывать позабытое чувство стыда. — Не ходи к нему. — Ты бы смог отказаться от мести? Тебе ведь тоже есть кому мстить, разве ты не разрабатываешь коварные и хитрые планы, чтобы однажды мир, в котором мы живём, стал чуточку чище? — Подловил, — улыбнулся Сабо, поднимая руки. Мол, смотри, я совершенно безоружен! Я безобидный и беззаботный красавчик! Получилось очень правдоподобно, только Ло знал куда смотреть: с самой первой их встречи взгляд Сабо казался крючком, наживкой, которую Ло неосторожно заглотнул, и теперь этот самый крючок застрял в его внутренностях и больно дёргал. В тот вечер они выпили больше, чем обычно и любили друг друга почти яростно, оставляя на память синяки, засосы, следы зубов и ногтей. Чтобы утром спрятаться за слоями одежды, почти дружески пожать руки и обняться на прощание. Своей команде Ло уже наплёл что-то про отдых и отправил на Зо. Крохотный островок, на котором они его оставили, был необитаем, только старая хижина говорила о том, что когда-то тут жили. До Панк Хазард было всего пару часов ходу, Ло специально припас лодку заранее. Библикарта Бепо отправилась под подкладку шапки — дань спокойствию команды, объяснение, как он собирается их найти потом. Он ничего не собирался делать потом. Он собирался мстить.***
На ледяной стороне Панк Хазард было хуже, чем на любом зимнем острове — эта зима не сменялась оттепелью, этот снег никогда не таял, а лёд сковывал его сердце, но, увы, не использовал анестезии. Ему казалось, что ледяные иглы пронзают насквозь сознание, превращая в механическую куклу, наподобие тех, что неутомимо плодила Шугар. В таком состоянии было так просто играть свою роль перед Цезарем, так легко отдать в залог собственное сердце. Оно уже не принадлежало ему в полной мере, но лицо Ло не дрогнуло, и он ничем не выдал желания увидеть своё сердце в других руках. Белоснежный саван Панк Хазард позволил холодно, взвешенно и логично закончить дело, на подготовку которого он, если смотреть правде в глаза, угробил тринадцать лет жизни. Ради которого отказался от дальнейшей жизни. И причиной был не только сам Ло и даже не только Кора-сан, он делал это ради того, чтобы больше никто не пострадал. Чтобы сделать мир чище и безопаснее. И вдруг, среди белого снега и льда, невыносимо-ярким пятном появился Мугивара-я! В соломенных шлёпанцах на босу ногу, в нелепом чужом пальто, он улыбался, размахивал руками и кричал о том, как рад его видеть. Ло не верил в Бога с того самого дня, как увидел удивление, мёртвой маской застывшее на лице сестры Анны, что учила их арифметике. Брызги чужой крови на её щеке, выбившаяся из-под чепца прядь волос, лужа крови, пальцы, до самого конца цепляющиеся за крест. Как можно продолжать молиться тому, кто допустил это?! Бога нет, или он так крепко спит на своих небесах, что забыл о земле. Бога нет, но есть судьба, что ведёт тех, кто поставил себе цель, или тащит лицом по камням тех, кто вздумал от этой цели отступить. Только судьба могла привести Мугивару на Панк Хазард — остров, на который не указывает лог пос, ровно в тот день, когда Ло собирался отправить телеграмму для Юсстаса Кида. Судьба говорила ему, что лучшего союзника против Дофламинго ему не найти. Судьба говорила ему, что за счастье надо расплачиваться. Отказавшись от жизни ради смерти, отказавшись от любви ради мести, он должен пройти этот путь до самого конца. Должен был лишиться любви окончательно. Наверное, это даже справедливо, жаль только Сабо, он-то ничем не заслужил боли. У Мугивары оказались на удивление горячие пальцы, даже среди снега, холода и льда, твёрдое, крепкое и уверенное рукопожатие, и взгляд… нет, не такой как у Сабо. Скорее в нём читалось «я знаю, что ты что-то задумал, но так даже веселее». Мугивара-я действительно пошёл в деда альтернативностью логики, упрямством, демонстративным нежеланием вписываться хоть в какие-то рамки. Он оказался человеком крайностей, не признающим полумер, не подчиняющийся ничему, кроме собственного «хочу». Он доверял своей команде и сразу же почти так же стал доверять Ло, но не словами, а поступками показал, что обижать его людей не надо. На самом деле Ло подшутил над Чоппером не специально, просто напряжение у него часто прорывалось именно жестоким юмором, а Чоппер-я, хоть и сам врач, оказался гораздо впечатлительнее, чем можно было подумать. Хотелось по-детски надуться и сказать Мугиваре, что его люди первые начали, но, если быть честными, это было неправдой, первым начал он, поменяв их телами. Отличный отвлекающий манёвр на его вкус, он должен был продемонстрировать Цезарю и дозорным, что шичибукай Трафальгар Ло совершенно точно не заодно с Мугиварой, и при этом шутка была в достаточной степени безобидной, не оставляла после себя нежелательных эффектов, не влияла на дальнейшую боеспособность. Увы, ответное чувство юмора команды Мугивары повлияло на его психику несколько сильнее, чем он мог предположить. Ненужная больше шифровка для Юсстаса мятым комком бумаги полетела за борт, «Санни-го» под всеми парусами шёл к Дрессрозе, а Ло старательно боролся с желанием начать грызть ногти. Их появление должно совпасть с соревнованием за Мера-Мера но Ми, чего Ло изначально не планировал, а значит на острове будет Сабо. Отчасти это хорошо: он сможет повидаться с Мугиварой. Но вот сам Ло не хотел бы с ним встречаться в таких обстоятельствах. Он пытался успокоить себя тем, что пока ничего непоправимого ещё не произошло. Что Мугивара-я — взрослый парень, который и без его помощи способен… как там Сабо говорил? Найти проблем на свою голову? По мнению самого Ло, на задницу он их себе ищет, причём самозабвенно и целенаправленно! Это Лами была милой сестричкой, доброй, ласковой и отзывчивой. Мугивара-я был капитаном пиратского корабля, разнёсшим Эниес Лобби, вломившимся в Импел Даун и поучаствовавшем в штурме Маринфорда. «Милым» он не был ни в каком месте! Но Сабо на этот счёт имел своё мнение, спорить с ним бесполезно, а ссориться Ло не желал категорически. Оставалось только одно: придумать для Мугивары безопасное задание и держать подальше от основного сражения. Наивные и глупые мечты: даже когда Ло прямо сказал, что разрывает их альянс, Мугивара-я изобразил избирательную глухоту. Зато его потом понесло в Колизей Корриды, вот и хорошо, пусть общается с братом и не мешает Ло угробиться во имя праведной мести. Кайросеки — штука мерзкая невероятно, особенно когда в брюхе застряло несколько пуль, когда приковали к трону Коразона, когда приходится слушать самодовольные бахвальства. Приходилось признать, что Ло облажался. А потом ему вдруг стало смешно, смешно и больно — не только от того, что с пулями в брюхе не очень приятно пытаться не заржать — потому что в финальный бой вышел не Мугивара-я. Золото волос из-под золота шлема. Он тут же отвёл взгляд от экрана, чтобы не выдать никого. Они встретились, это хорошо. Сабо получит Мера-Мера, Ло в этом ни секунды не сомневался, и это тоже хорошо. Мугивары в Колизее нет, и Дьявол Морской знает его логику, где он сейчас и что собирается делать. Ло уже почти всё равно, он уже почти-что труп, но вот для Дофламинго это очень, очень, очень плохо. А значит, всё было не зря.***
Лёжа на полу в хижине Кироса, Ло старательно пытался заснуть, но боль и нервное напряжение никак не давали. Оставалось только лежать с закрытыми глазами, да вспоминать всё, что он знал о медитации. Рука болела, ныла, дёргала, но рука у него была и даже на нужном месте — вполне достойный повод для радости. Потом, когда полегчает, он займётся нервными окончаниями, удостоверится в правильном совмещении сосудов, но сейчас что-то столь кропотливое было ему не под силу. Он чувствовал собравшихся здесь людей, даже не смотря на раны, ощущавшихся опасными и сильными. Адреналин никак не позволял ослабить Волю наблюдения, а пока это сделать не получится, ни о каком полноценном отдыхе и речи быть не могло: настроившийся на сражение мозг не желал понимать, что всё уже кончилось, а боль лишний раз подстёгивала его. Мугиваре было проще — не ощущая опасности для себя лично, он вырубился и теперь мог спокойно восстанавливать силы. Ло ему почти завидовал, а потом и без почти, когда почувствовал приближение знакомой силы, налившейся огненными нотками. Сабо, он шёл сюда, и Ло слабовольно предпочёл бы действительно быть без сознания, когда он сюда доберётся. Ло отчаянно симулировал сон пополам с беспамятством, пока Сабо рассказывал историю своей жизни — гораздо подробнее, чем когда-либо для самого Ло, но тот не считал себя в праве обижаться. Он чувствовал его, почти видел Волей: как тот сидит на постели рядом с Луффи, заботливо поправляет на нём одеяло, вежливо улыбается. Чувствовал его силу, полыхающую огнём логию. Возможно, это последний раз, когда они так близко, когда всё вокруг умиротворяюще спокойно. Ло бы не простил того, кто втянул Лами во что-то подобное. Какое у него есть право думать, что Сабо простит? Когда тот ушёл, оторвав себе кусок библикарты Мугивары, Ло выждал какое-то время, завозился, будто просыпаясь, поворочался, кое-как встал и вышел, буркнув что ему нужно отлить. Сабо, скрывая своё присутствие от Воли Наблюдения — должно быть для того, чтобы не вызывать у оставшихся внутри лишних вопросов — подпирал спиной стену хижины. Низко надвинутый на глаза цилиндр, скрещенные на груди руки, перчатка почему-то только одна, и голую руку он сунул в подмышку, будто она мёрзла. А на лацкане пиджака — булавка-бутоньерка, незабудки в синей эмали. У Ло комок в горле застрял. Он почему-то думал, что от нелепого букетика Сабо избавится первым делом. Нужно было сказать что-то, но кроме «прости, так получилось» в голову ничего не лезло, а это было глупо и бессмысленно. — Вот с одной стороны, я вроде как уже привык получать от тебя новости из газет, — сказал Сабо, когда Ло подошёл поближе. Теперь он запрокинул голову и смотрел куда-то в сторону горизонта. — Но читать в новостях о том, что мой парень что-то там мутит с моим братом, это немножечко перебор, как считаешь? Мог бы хоть предупредить, когда про Фрукт рассказал, я бы иначе всё спланировал. А так у меня только один день был, и снова теперь убегать, а мы и поговорить толком не успели… Ло зажмурился и с трудом поборол желание потрясти головой. Как-то это не походило на то, чего он ожидал. — Я не хотел втягивать твоего брата, — хриплым шёпотом сказал он. — Я планировал встретиться с Юсстасом… — Который уже договорился с парочкой ребят из Худшего Поколения, что они пойдут на Рыжего Шанкса, — фыркнул Сабо. Повернулся к нему, положил ладонь поверх бинтов, руку снова прострелило болью, но Ло приготовился, что сейчас станет ещё больнее. И он даже не будет этому мешать. Он не планировал остаться в живых и теперь не слишком представлял, как жить дальше. Формально, их с Мугиварой альянс — против Кайдо, а значит условия не выполнены. Значит, надо доставать из-под подкладки библикарту Бепо, идти на Зо и придумывать новый план. Но сначала надо понять, что теперь у них с Сабо. Есть ли между ними ещё хоть что-то. Это так себя чувствовал Сабо, когда Ло не приходил на встречи? Будто решил перепрыгнуть через пропасть и вдруг завис на середине. Не то рухнет вниз, не то всё-таки долетит, куда надо. На редкость неприятное и неуютное чувство. Но, вместо того, чтобы сжать пальцы на свежей ране, Сабо погладил её сквозь бинты, осторожно и бережно. И Ло понял, что не хочет его терять, и не важно, что потом и как они решат, он не хочет, чтобы они стали чужими друг другу. Шагнул вперёд, обнял здоровой рукой, прижал к себе и замер, ожидая реакции. А Сабо обнял его в ответ, выдохнул, отпуская напряжение, и ворчливо сказал: — Ты идиот. Сначала сдохнуть собрался, потом выжил — и всё равно как неживой. Радоваться надо, что всё закончилось, что цел остался! Целую страну спас от тирана и деспота — веселуха как раз в моём вкусе. И если ты думаешь, что я злюсь из-за Луффи… ладно, минут пять я позлился, а потом вспомнил, что он с детства такой упёртый, что невозможно его заставить делать то, чего он не хочет, или не делать то, чего он хочет. И скорее всего он тут развлекался, как только мог, а не следовал твоему плану. Если уж он пошёл с тобой бить морду Дофламинго… — Надирать задницу, — с облегчением уточнил Ло и его как будто прорвало смехом: — Мугивара-я сказал, что пришёл надрать ему задницу, когда тот спросил, что мы здесь делаем! — А тот чего? — с интересом спросил Сабо. — А тот вздохнул и сказал: «А я так надеялся, что чайку попить». Теперь они смеялись вдвоём, всё ещё стараясь вести себя потише, чтобы из хижины слышно не было, но Ло сомневался, что поможет. С другой стороны, вряд ли кто-то потом станет говорить на этот счёт: при всей своей беспардонности, люди Мугивары оказывались удивительно чуткими в том, что действительно было важным. — Жаль, что мне на самом деле надо уходить, — тяжело вздохнул Сабо, но объятий не разжал. — Но ты даже не представляешь, какое облегчение знать, что ты наконец-то сделал то, что по твоим же расчётам должно было тебя угробить, и всё равно остался жив! — Точно не сможешь остаться? — зачем-то переспросил Ло, хотя Сабо и так уже несколько раз сказал, что ему надо уходить. — Увы, я и сейчас еле вырвался, да и то только потому, что заодно решили проблему с трафиком оружия. — Радикально и навсегда, — фыркнул Ло. — Никакого больше трафика, никакого оружия, никакого подземного порта. — Приятно иметь дело с человеком, который тебя понимает, — довольно улыбнулся Сабо, всё-таки отстраняясь. — Ну что ж, когда будет свободное время… — Ты прочтёшь об этом в новостях, — подхватил Ло.