Dead Dads Club

      Токи молчал всю дорогу домой. Он не впал в коматозное состояние со стеклянными глазами, как делал раньше при столкновении со своим прошлым. Он не демонстрировал поведения страдающей-внимание-бляди. Ни поломанной мебели, ни оглушающих воплей. Просто подавленное, удрученное, тяжелое молчание. Что, возможно, означало, что с ним всё в порядке. Мёрдерфейс и все остальные решили его не трогать. Один раз Сквизгаар наступил Токи на ногу во время репетиции и вопросительно выгнул бровь, встретившись с ним взглядом. Тот пожал плечами. Сквизгаар продолжил играть. Каждый раз, когда они сталкивались в Мордхаусе, Токи не говорил ни слова и скрывался из виду, засунув руки в карманы. Опять же: скорее всего, он в порядке. Вы бы тоже не отказались от одинокой печальной прогулки после того, как утопили труп собственного отца в замёрзшем озере, не так ли? Через несколько часов после такой встречи Мёрдерфейсу нужно было передохнуть от Нэйтана, Пиклза и ебучих, мать их, ХЛОПУШЕК. Он топал через столовую, бюро исследований и развития, отдел ИТ, ища сочувствия и не находя его. Он на автопилоте пришёл во двор и хотел высечь свою злобу ножом на беззащитном дереве, но двор не пустовал. Токи сидел за столом для пикников, отдирая с него краску. Мёрдерфейс тяжело вздохнул. Всего лишь раз, один грёбаный раз он хотел побыть в одиночестве. — Хэ-эй бро, — приблизился он, — дерьмовый выдалшя денёк, хех. Токи не отвечал. Мёрдерфейс сел на корточки рядом с ним. Закат солнца заливал далёкие холмы малиновым светом. — Та-ак, эм, — сказал Мёрдерфейс некоторое время спустя, — прошто хотел жанять минутку и поприветштвовать нового чшлена клуба. Токи моргнул. Вопросительно выгнул бровь. — «Что?» — Клуб дохлых бать. Шовершенно эксклюживный. — Он облокотился назад и завел руки за голову. — Да-а-а-а, я давно хотел пополнить его шоштав, но выбирать ошобо не иж кого. Нэйтана, яшен хуй, мы даже не рашшматриваем. Токи заинтересованно задержал взгляд на Мёрдерфейсе. — Пиклз говорит, что для него его батя мёртв, но знаешь что? Он вшё ещё может жвякнуть своему папаше и пошлать его на хуй! Я не могу позвонить швоему бате. Что мне теперь, провешти телефонный кабель ему в гроб? Боковым зрением Мёрдерфейс заметил, что Токи медленно поворачивается к нему лицом. — Теперь Шквижгаар, вот это уже интерешно. Как мы жнаем, его папаша потенциально мёртв или жив. Батя Шрёдингера, ага. Но я вынеш это дело в ишполнительный шовет, и он жаключил, что нужно рассуждать по жакону хорроров: нет тела — нет дела. Так что Шквижгаар пролетает. «Что за хуйня ты нести?» Мёрдерфейс замолк. Ветер навевал прохладу. Приближалась осень. — Итак, у клуба дохлых бать ешть только одно правило: твой батя должен быть мёртв. Ш шамого ошнования клуба этому правилу шоответштвовал только я. Но теперь и ты в деле. — он цокнул языком. — Мои пождравления. Мёрдерфейс кожей почувствовал, как глаза Токи прожигают его, словно лазеры. Он оглянулся, ожидая увидеть замешательство или даже ярость, и уже по привычке предполагал пути отступления. Но лицо Токи предполагаемых эмоций не выражало. Большие глаза блестели и губы слегка изогнулись в улыбке. — Мы есть в клубе? — Тихо сказал гитарист. Мёрдерфейс прочистил горло. — Пока Пиклз не грохнет швоего батю. Тут вопрош времени, а не вероятношти. Но да, мы в клубе.  — Ты и я? Мёрдерфейс мало что мог предложить другим. Но он всю жизнь бултыхался в этом коктейле из чувств вины, стыда, гнева и тоски. Он всё понимал. И мог поделиться с Токи хотя бы этим. — Чештно говоря, это довольно дерьмовый клуб. — Должный быть, да! — Воскликнул Токи, из его глаз брызнули слезы. — Если единственный его члены только ты и я, это самый плохой клуб во весь мир! Мёрдерфейс рассмеялся. — Я в курше, окда? Какой долбоёб принял бы два таких мешка ш дерьмом, как мы, в клуб? — Какие ёбаный идиоты! Токи всхлипнул. Его лицо скривилось, он уронил голову на сложенные руки. Мёрдерфейс поднял руку, чтобы положить ему на спину, но остановился. Открытая ладонь — это слишком, проходит на самой грани гейства. Он сжал руку в кулак и стукнул между лопаток Токи. Вот это круто. По-мужицки. — Итак, членшкие взноши производятшя пятнадцатого чишла каждого мешяца. — Сообщил басист. Токи произвел хлюпающий звук — Мёрдерфейс не понял, был ли это всхлип или смешок. Возможно, и то, и то. — Можешь заплатить шразу целую шумму или в рашшрочку. — Давай сделает куртки с нашивка! Ненависть Мёрдерфейса всегда ощущалась как что-то твёрдое и материальное внутри, подступающее к горлу и перекрывающее дыхание. Она все ещё была там, и наверняка останется навсегда. Но в тот момент, по крайней мере, дышать стало немного легче.