Прилетай

«Прилетай.» В этот момент Джеймс понимает, что что-то пошло по пизде воистину космических масштабов. Одно простое слово. Обычно, Локи не разменивается на что-то такое. Ему пофигу, когда являться: Джеймс может есть, спать, сидеть на толчке или в засаде. Раз на тридцатый, кажется (после эпичной встречи прямо посреди боевой операции Барнс перестает считать), Локи удостаивает его комментария «Я уже начинаю терять надежду застать тебя с кем-то в постели за плотскими утехами» и вообще исчезает. А тут – простое смс. Даже не звонок. Адрес, разумеется, не нужен. Первый же свободный джет Фьюри уносит Джеймса в Нью-Йорк. Город за десять лет нисколько не изменился. Все те же пестрые и слишком шумные толпы людей, голосящие клаксоны автомобилей и желтые пятна такси, из которых несется ругань на всех языках мира. – Лучше бы тебе объяснить все, – продираясь сквозь грязные узкие улочки Квинса к ближайшему супер-маркету, Джеймс оставляет очередное голосовое. Внезапно, динамик щелкает. – Скажи мне то, чего я не знаю, Стефан, – зло огрызается Локи куда-то в сторону и тут же его голос становится громче. – Ты где? – Квинс. - Хоть что-то остается вечным. Ты снова шаришься по какой-то дыре, - Локи вздыхает. – Слышал про атаку очередного психа на Гавайи? Джеймс слышал. Во всех новостях трубили про взрыв у подножия вулкана, который не смогли предотвратить, и последовавшее за ним извержение. Международный траур, длинные списки погибших и пропавших без вести. Даже ЩИТ и Мстители не в состоянии успеть везде и вовремя. Так тоже бывает. Но если бы Джеймс был нужен именно по этому поводу – Ник уже давно вытащил бы его. – Ну? – Джеймс хмурится и шагает в ярко освещенный супер-маркет. Локеры для вещей обнаруживаются в самом дальнем углу, в конце узкого прохода. – Жена и сын Питера. Они были там. Внезапно Джеймс понимает, насколько пронзительная тишина вокруг. Локи еще что-то говорит, периодически отвлекаясь на Стренджа или Старка, но слова не разобрать. Питер. Джеймс очень четко видит сейчас не локеры и какого-то парнишку, копошащегося возле них, а ту самую последнюю встречу на взлетной полосе. Совсем еще мелкого и дурного Паркера, который, как заведенный, повторяет «Ты не имеешь права решать за нас обоих». Ветер треплет его волосы, ревущие дюзы джетов глушат половину слов. Это было, кажется, вечность назад. – Как найду его – сообщу. Будь на связи, – Джеймс отключается и прячет телефон. Парнишка у локеров все еще сражается с, видимо, заклинившим замком. – Чертова хреновина… ну же. Работай. План очень простой – взять воды, дождаться наступления темноты и ловить Питера между крыш высоток. Если не социальные сети, так Дедпул точно даст наводку о местонахождении Паука чуть ли не точнее спутников Старка. Было бы глупо полагать, что умница-Питер не отключит к чертям все возможности выследить его, раз уж ему пришло в голову с горя самоубиться о городских преступников. Очень в его духе. Пацан всегда был сильным, но даже у вибраниума есть предел прочности – что уж говорить о людях. Джеймс молча протягивает руку над головой все еще мешкающего парня, кидает свой рюкзак в локер. Парень, продолжая ругаться сквозь зубы, раздраженно откидывает назад капюшон толстовки и задирает голову, чтобы посмотреть вверх на внезапного зрителя в лице Джеймса. Барнс даже посмеялся бы, пожалуй. Немного в другое время – так абсолютно точно. Питер почти не изменился. Разве что черты лица стали острее и чуть отросли волосы. А так – все тот же мелкий и, кажется, еще более тщедушный в сравнении с самим Барнсом. Горе вытянуло из его лица все краски, под глазами – синяки, цвету которых обзавидовался бы даже Локи в своей форме йотуна. Трагедия на Гавайях произошла восемь дней назад и, видимо, именно столько Питер не спал и, скорей всего, не ел. Джеймс просто стоит и смотрит. Его совершенно не тронуло известие о свадьбе Паркера, как и многие другие события в жизни пацана. Было бы странно, если бы он решил уйти в монастырь из-за одного ископаемого, ведь верно? Но то, что в глазах Питера – ни намека на узнавание, внезапно, заставляет все слова куда-то испариться. Видимо, полторы минуты – малый срок на подготовку вступительной речи (в которых Джеймс и без того далеко не мастер). Даже для суперсолдата. – Он нихрена не работает, – как-то очень устало и жалобно выдыхает Питер, усмехается и оседает на пол, приваливаясь спиной к локерам. – Сломан… да. – Вечно тебя как магнитом тянет на сломанные вещи, – Джеймс присаживается на корточки перед ним и заглядывает в потускневшие карие глаза, в которых, наконец, видит шок узнавания. Питер молчит. Наверное, он должен был быть в бешенстве или что-то в этом роде. Слезы или истерика – тоже ожидаемо. Они не виделись и не говорили больше десяти лет. Любая обычная человеческая реакция – простая и понятная, на которую можно было бы так же просто и понятно ответить. Но это же Питер чертов Паркер. Вечная головная и сердечная боль Джеймса Барнса, ради которой он пролетел пол-мира, чтобы, скорей всего, ненадолго побыть жилеткой. Питер отмирает и очень неуверенно касается рукава куртки Джеймса, все так же не говоря ни слова. – Хэй, – Джеймс неловко ерошит давно не мытые, но все такие же мягкие и непослушные волосы Питера. – Я побуду сильным за тебя, не против? – выдавить даже подобие улыбки не получается, но слов и прикосновения оказывается достаточно для того, чтобы Питер судорожно вдохнул и порывисто обнял с такой силой, словно хочет раздавить. Даже если так – Джеймсу не жалко. Джеймс все так же – очень хреновый кандидат на роль спасителя мира в принципе и отдельных людей, которые его населяют, - в частности. Но для Питера Паркера он попробует стать как можно ближе к этому званию.