"Ах, эта странная помещичья жизнь!" или "Любовь под макароны"

      Был солнечный осенний вечер. Емельян, как и подобало настоящему помещику, старательно сидел-пердел на крылечке, предварительно запрягши своего дворецкого делами, будто последнюю бычару на деревне. Сегодня, помимо булок Никиты — булки Никиты Емельян хотел всегда, — юный хозяин очень желал макарон по-флотски. Но учитывая тот факт, что Емеля и Семён, как и подобает настоящему помещику и дворецкому, жили в заднице какой-то, а не, как нормальные люди, рядом с населёнными пунктами, едой приходилось закупаться заранее и примерно где-то на двадцать лет вперёд. За такое время макароны успевали быть сожранными тараканами, и когда юный хозяин это просёк, действовать пришлось в одиночку и заранее. Говоря простым языком, в первый же день Емельян благополучно сжирал тайком все восемьдесят килограммов макарон-бантиков, закусывая семьюдесятью килограммами макарон-спиралей. Всухую. Казалось бы, после такой трапезы обычный человек сам превратился бы в макаронину. Но не стоит забывать, что Емельян — настоящий помещик. То есть, его желудок — как и количество дополнительных подбородков — просто безграничен. А учитывая тот факт, что Семён физически не может уследить за всеми тараканами в доме, скидывать вину на бедных насекомых ему не составляло никакого труда.       Однако сегодняшний день предвещал Емельяну особенный праздник — Семён пообещал наконец поднять свой зад и по-нормальному приготовить хозяину пожрать. Спустя сорок лет питания одной гречкой и раз в двадцать лет — сто пятьюдесятью килограммами сухих макарон, помещик наконец имел честь вкусить кулинарные плоды собственного дворецкого — мастерски приготовленные макарохи. Насчет "мастерски" помещик уже несколько сомневался: без макаронной практики Семён пропердел сорок лет. Но один факт того, что изделие не придётся жрать сырым, заставлял сердечко Емели трепетать.       Нет, стоп. Кажется, трепетать его заставило что-то другое. Стук копыт стремительно приближался к воротам имения, и обоняние парня уловило нежнейший сладкий запах, из-за которого у помещика начиналась то ли аллергия, то ли припадок. Вдохнув так, будто больше никогда не выдохнет, Емельян проигнорировал примеси запаха парнокопытного, на котором гость прискакал, сосредотачиваясь на аромате настоящего мужика.       "Ах.. Никита-сенпай.."       — О, ты вернулся! — Парень вскочил, но, чувствуя, как теряет равновесие, шлепнулся на лестницу обратно.       — Юююный парниша ничуть не изменилссся. — Вместо заставляющего колени дёргаться в конвульсиях голоса Никиты, Емельян услышал Гримуара Васю.       — Да, ебученька, определённо остался лучше тебя. — От голоса Екатерины задрожали деревья, и казалось, будто листья начали шептать гимн Советского Союза.       — Зззамолчи, деввка!       По звуку рассекающего воздух пальца Емеля понял, что Катя показала Васе фак.       — Мммоожеетт порадуешшь Никиту пижамой с осенней теммматикойй?       — Может ЗАКРОЕШЬСЯ?       Уже было открывая рот, чтобы вставить, что на территории имения срачи с печатными изданиями запрещены, Емельян вдруг замер, чувствуя, как сладкий запах с тройной силой ласки и нежности ударил в раскрасневшийся нос.       — Ты просил своего дворецкого сходить за продуктами. — Никита сел на корточки, кладя ладонь на плечо Емели и, кажется, не замечая, как парень начал тихо задыхаться от приступа тахикардии. — Он отправил мне письмо с просьбой купить и донести всё вместо него. Кажется, — мужчина медленно спустил ладонь к предплечью парня, заставляя последнего вздрогнуть и пискнуть как тюлень, — ты дал ему много работы. Последнее предложение, видимо, должно было звучать укоризненно, но до пунцового Емельяна этот посыл явно не дошел. "О, как прекрасно! О, как замечательно! Я так рад, что Семён оказался ленивой кобылой! Я так счастлив, что он припряг Никитку!" Наверное, если заглянуть в голову помещика, то можно услышать именно такие мысли.       В любом случае, уже стоило бы ответить, и парень, будучи эрудированным и ко всему подготовленным, произнес красноречивое:       — Ээээээээээээ...       Нет. Стой, ты что, какое Э?? Э_миль? Э_ротика? Эээ..       — ..то так мило с твоей стороны, Никита-сан. — Емельян улыбнулся, чуть наклоняя голову набок и чувствуя, как под воздействием придурошной гравитации румянец переметнулся с правой щеки на левую. Вновь выпрямляя голову, чтобы восстановить баланс, Емеля постарался сохранять невозмутимо-дружелюбный вид, что, учитывая предобморочное состояние парня, было несколько проблематично.       — Я донесу всё до кухни. Проследи, чтобы ребята не прибили друг друга. — Бросив взгляд на Катю, зубами вгрызающуюся в корочку орущего как сраный негр Васи, Никита невозмутимо вытянул шею и коснулся губами правой щеки Емельяна. Наверное, всем разрушенным электространциям хватило бы одного помещика, чтобы начать снова стабильно работать: парня пробил такой разряд тока, что, кажется, сердце окончательно перестало нормально функционировать, то замирая, то снова вибрируя как какая-то Нокия из старого мира.       Закрывая ладонями лицо, Емельян не сдержался и взвизгнул, как резаная свинья, отчего замахнувшаяся кулаком в лицо Васи Катя в недоумении замерла, оборачиваясь и наблюдая, как румяный колобок, вереща, шлепнулся с лестницы и, прокатившись по двору кругов эдак пятьдесят, наконец потерял сознание.       — Хм. Вроде уже пять лет вместе, а этот еще пидорасится. — Катя устало вздохнула, поворачивая голову в сторону Васи. И со всей дури ударяя ему в лицо.       Ветер крепчал.