В тайне

Очередной злодей. Очередной день, сменившийся вечером. Он в очередной раз проскальзывает через такое удобное окно. В поместье не горит свет, в нём тихо и, скорее всего, просто никого нет. Неделя моды в Милане… или где бы там ещё ни было, но отца нет дома. Или кажется, что нет. Адриану всё равно. — Плагг, — шепчет устало, падая на кровать. Магия спадает с него и вот он вновь в своей одежде, не такой удобной, конечно, как чудесный костюм, но всё же. — Я очень устал. Сделай массаж. Агрест почти шепчет, следуют минута или две тишины, и вот кровать чуть прогибается. Знакомые тёмные ботинки он видит лишь краем глаза. А после рвано вздыхает, потому что руки Кота снимают с него футболку. Потому что его руки холодные. Но весьма даже человеческие. Потому что Кот — его отражение, и плевать что иное существо. И это не может не льстить. Умелые пальцы мнут его мышцы, кое-где ласково, а кое-где прикладывая давление, чтобы добиться результата. И вот он уже плывёт. Адриан не замечает перехода между прикосновениями пальцев и прикосновениями губ, но стонет, потому что губы касаются в тех самых, таких правильных местах. Ему хочется больше и сейчас, но он ждёт, пока острые зубы не впиваются в холку. — Ч-чёрт! — вскрикивает он, сжимая пальцами простыни. Кажется, только от подобных жестов можно кончить. Кот творит с ним всё, что пожелает. Потому что Адриан разрешает. Потому что ему нравится это. Потому что он настолько самовлюблённый, что его возбуждает только секс с собственным материализовавшимся отражением. И эта сила Кота Нуара — невероятный дар для него. Нуар ведёт, указывает, и парень послушно переворачивается на спину, и тут же губы Кота обхватывают правый сосок, а Адриан выгибается, зарываясь пальцами в золотистые волосы. Золотистые… мягкие… превосходные… он знает, что у него самые шикарные волосы. И даже не смеет тянуть, чтобы не повредить. — Я хочу увидеть, — шепчет Адриан, и Нуар выполняет его каприз, легко вздёргивая мальчишку вверх, усаживая к себе на колени, и просто смотрит своими невероятными кошачьими глазами, пока Агрест самозабвенно ласкает идентичное его собственному лицо кончиками пальцев, а после губами, нежно, чтобы не оставить каких-либо следов. — Я превосходен… — он возбуждён, возбуждён от мыслей о самом себе, о собственном физическом превосходстве перед другими. Красивее, умнее, спортивнее, богаче. Кот опрокидывает его на кровать, а Адриан лишь обнимает Нуара за шею, пока они самозабвенно целуются. Даже в этом много лучше. Юноша потратил немало часов, просто целуясь со своим материализованным отражением, чтобы научиться как хорошо и приятно делать. Поцеловав однажды Хлою, он едва не высмеял неопытную девушку. Она определённо была недостойна его. Руки Кота блуждают по телу оригинала, оцарапывая, лаская подушечками пальцев. Сегодня он без перчаток. — Возьми, — требовательно произносит Адриан, оглушая тишину комнаты своим голосом, пока Кот все ластится. Ему не нужны ласки, ему нужно почувствовать себя же, удостовериться, что он лучший во всём. И Нуар не спорит, но лишь одаривает Агреста той самой загадочной улыбкой на красивых губах. Адриану хватает просто смотреть на своё отражение, чтобы возбудиться. И он всё смотрит, ласкает в мыслях этот образ, зарывается пальцами в золотистые волосы, уже свои, выгибаясь от ласк снизу. А Кот неторопливо, но сноровисто растягивает его, щедро наливая смазку, чтобы на завтра превосходное тело не болело, нежно касается пальцами, тонкими длинными идеальными пальцами покрасневшего колечка мышц, вводя сначала два, потом три и четыре. Всё же у него идеальный член: довольно крупный, ровный, с выступающей витой венкой и аккуратной головкой. И когда этот член входит в него, Адриан стонет, сминая простынь под ними и выстанывая о превосходстве, об идеальности. Идеально обхватывает ногами торс Кота, ласкает руками его красивый и крепкий пресс, грудь: узкую и достаточно рельефную. Обнимает руками за шею, касаясь губами, но, не смея ставить засосов, чтобы они не портили фарфор кожи. Просто пробуя на вкус, нежно и осторожно. Никогда не было страсти, только самолюбование. Пока Кот берет его раз за разом, Адриан наблюдает за его лицом, идентичным собственному. Касается кончиками пальцев, ревностно разглаживая нахмуренный лоб, поправляя и расчёсывая ногтями волоски бровей, подмечает, что из-за ночных вылазок по спасению города у него появились синяки под глазами. Обхватывает ладонью свой член, быстро двигая рукой в такт толчкам, не отрывая взгляда от своего лица. И кончает с мыслью о своём же теле, о том, как превосходно оно в сексе. Между ног влажно. Член Кота опал, но он всё равно подносит его к губам парня, а тот открывает рот и облизывает, сосёт, стирая остатки спермы и безвкусной смазки. И облизывает ещё раз, потому что этот член идеален, и невозможно просто так выпустить его изо рта, не вылизав полностью от солоноватого семени. А после, отлежавшись, когда Кот привычно исчезает, тихо ступив на пол и стихнув вовсе, Адриан поднимается в душ, чтобы не испытывать дискомфорта завтра ни из-за запаха пота, ни из-за спермы, стекающей по бёдрам и вызывающей желание ещё скорее посетить ванную. Наутро ему нужно встать и вновь стать иным собой: тем, кто в тайне засматривается на билборды со своими портретами или в зеркальные витрины магазинчиков. Лишь в тайне. И эта тайна не покинет стен этой комнаты.