***
Без пяти девять Мишка уже стоял около железной дороги, с радостью отмечая, что и свинья, когда-то бывшая домашним животным Маши, пришла ее встречать. Нервно постукивая когтем по будильнику, он отсчитывал секунды до прихода поезда, силуэт которого уже показался вдали. Ровно в девять часов поезд прибыл и остановился. Дверца вагона открылась, и на землю спрыгнула девушка в красном платье в горошек. Поставив чемодан на землю, она наконец повернулась лицом к Мишке. На медведя посмотрела девушка восемнадцати лет с двумя длинными белыми косичками и большими зелеными глазами, которые сейчас наполнялись слезами. — Мишка! — звонко воскликнула она и с широкой улыбкой побежала ему навстречу. — Мишка, как же я по тебе соскучилась! — уже в мех прошептала она. — Ты поседел и постарел, — справедливо заметила она, перебирая на его голове белые волосы. Медведь уже не стесняясь вытирал большой лапой слезы. Их отвлекла свинья. — Ах, моя маленькая! — Маша села на корточки и чем-то стала похожа на себя в детстве, отчего Мишка с бо́льшим усердием стал тереть глаза. — Выросла, выросла моя малышка, — покачала она головой, беря животное на руки. — Пойдем, Мишка! Я здесь десять лет не была! Всю дорогу до Мишкиного дома Маша вертела головой и вздыхала — столько всего изменилось! Наконец, впереди показалась двухэтажная хижина. Руки уже устали, поэтому девушка опустила свинью на землю, а сама ухватилась за лапу медведя так, словно она была ее спасательным кругом. В голове прокручивались обрывки воспоминаний этого дома, и Маша очень волновалась — сильно ли изменился дом Мишки? Снаружи почти никаких изменений не было, лишь кое-где обветшал домик. А вот внутри… Маша непроизвольно ахнула, когда открылась дверь. Внутри было так уютно! — Добрый день, госпожа Медведица! — Маша улыбнулась и сделала шутливый реверанс. — Вы так постарались, да? Здесь прекрасно! Увидев, как смутилась тоже постаревшая медведица, Маша улыбнулась шире и шагнула вперед с распростертыми руками. Через минуту девушка уже обнимала медведицу. — Медвежата спят? — спросила Маша. — Тогда не будем их будить. Они все втроем сели пить чай и вместе вспоминали детство Маши. Хохотали и плакали от счастья. Проснулись два медвежонка — девочка и мальчик — и Маша начала их развлекать рассказами, а после играла с ними. Потом сидели и в обнимку смотрели телевизор. Затем ее уговорили соорудить всем прически тем забытым на десять лет набором для дам, чтобы вспомнить то далекое Машино детство. Далее Мишка заявил, что решил покататься на одноколесном велосипеде, жонглируя морковками. На протест со стороны Маши, медведицы и свиньи он лишь усмехнулся и выдал тайну о том, что в тот раз, десять лет назад, лишь играл, притворялся. Ему не отшибло память, он лишь хотел проучить ту маленькую капризную девочку. Маша не обиделась и посмеялась, сказав все-таки не пытаться повторить молодость — все же сейчас ему не двадцать лет, чтобы такое вытворять. Еще немного посидев и попив чаю с баранками, Маша дождалась, пока Мишка с медведицей и медвежатами уснут в объятиях, и, позвав с собой свинью, вышла на улицу. Солнце садилось. — Проводишь меня на могилы наших друзей? — тихо попросила она, сорвав несколько цветков. — Мне очень жаль, что я не могла приехать на их похороны. Свинья кивнула и, заметно помрачнев, повела Машу дальше в лес. Животное остановилось около красивой арки, состоявшей из двух переплетенных деревьев. Прямо под этой аркой были две могилы. «Здесь покоится Зайчик» и «Здесь покоится Зайчиха» — гласили надписи на могилках. Приказав себе держать себя в руках и не плакать, Маша положила по два цветочка на каждую могилу и, прошептав что-то, встала. — Простите, что не пришла на похороны, — уже громче сказала она. Следующей были могилки Белки и Белочки, которые были захоронены рядом с огромным дубом. Помнится, дуб этот когда-то был домом Белочки… Еще по два цветочка были положены на эти могилки. Маша опять что-то прошептала, после чего встала и снова попросила прощения за то, что не пришла на похороны. Она держалась из последних сил, чтобы не зареветь прямо здесь. Сглотнув неприятный ком в горле, она продолжила путь. У подножия холма были две могилы. «Здесь покоятся братья Волки» и «Здесь покоятся сестры Волчихи» — было написано на могилах. Тут Маша не выдержала, и первая слеза упала на мягкую землю. Надрывающимся голосом она опять попросила прощения за то, что не пришла на похороны и, шепнув что-то себе под нос, торопливо встала. Последние две могилы были расположены около Машиного дома. Там были похоронены собака и коза. И опять она что-то прошептала, и опять попросила прощения, и снова заплакала. Вытирая слезы, она почувствовала, как на плечо ей опустилось что-то мягкое и тяжелое. — Мишка! — она рыдала теперь ему в мех. — Зря я уехала в город, зря! Мишка, я больше не хочу уезжать! Не хочу! Я останусь здесь, в лесу! Я хочу быть рядом с вами, Мишка, я не хочу уезжать! Сейчас она больше всего походила на ту маленькую Машу с капюшоном на голове. Мишка приобнял ее и покачал головой. — Не уговаривай меня, Мишка! Я не хочу уезжать! Пожалуйста, не уговаривай! Мишка снова покачал головой, а Маша зажмурилась и, вытерев слезы, умоляюще посмотрела на Мишку. Тот был непреклонен. — Пойдем тогда обратно, — через какое-то время опять произнесла Маша, вдруг крепко схватив Мишку за лапу. — Мишка, дорогой мне Мишка, — она посмотрела в его черные глаза и прошептала: — Огромное спасибо тебе за мое детство. Спасибо, Мишка! — девушка крепко обняла медведя.***
Через несколько дней прибыл поезд, на котором Маша отправлялась домой. Не давая себе расплакаться, она попрощалась со всеми, в последний раз обняла Мишку с медвежатами и поднялась в вагон. — Я буду скучать! — сдавленно прошептала она, не разрешая себе расплакаться. — Мишка, пиши письма! Я люблю вас всех! Она помахала лесным жителям и, когда поезд отъехал на достаточное расстояние, позволила себе пустить слезу. Вряд ли теперь они еще смогут увидеться. У нее начнется своя жизнь в городе, и Маша не была уверена, что дурацкая городская суета не поглотит ее, как когда-то поглотила ее родителей и сестру.