хххх
С выбором оружие сразу не срослось. Нож — слишком грязно. Удушить гада — слишком сложно, пусть Гук и сильнее. Сбросить откуда-то — неплохо, но нужно найти откуда. Во всяких веществах и ядах Чонгук никогда не разбирался. Слишком далек от химии. Итого, орудие осталось неопределенным. Еще следовало бы подумать о последствиях. Но безумный ум обиженного подростка на это не способен. А вот навязчивые мысли идеи для него оказываются потрясающей пищей. Больше никаких бессмысленных вмыканий в белую стену, никаких приступов истерик, слез при виде Юнги, который, будто бы и не видит свою прошлую жертву, обнимает милую девушку и улыбается на все тридцать два, оголяя розовые десна. Мелкий решает, что лучше сначала проследить за «жертвой», а потом решить, как именно это все произойдет. «Может толкнуть его под машину?» — черная толстовка скрывает лицо, крадущегося Чона. А Юнги идет домой. по такой знакомой дороге. На секунду он даже останавливается под деревом, где признался впервые в любви своему донсену. И в голове проносится «Неужели вспомнил?!» Но нет, у того просто шнурок развязался. И хочется забить до смерти эту самодовольную рожу о ближайшую стену. Чтобы кровь повсюду и собственные костяшки в мясо и… просто заглушить это чувство обиды. «Ты не нужен. И никогда не был».хххх
Еще один день когда Чонгук следует за Мином. Вся неделя прошла за этим увлекательнейшим занятием. Он был в клубе. Снова видел эту улыбку, от которой по прежнему тепло в животе. И больно настолько же. Следовать до дома за Юнги и его девушкой не вышло. Слишком уж мелки напился. И уснул на лавке в ближайшем сквере. проснулся уже без кошелька и телефона. Во всем виноват Юнги! Если бы он умер, ничего бы не произошло. Решимости прибавилось. Поэтому сегодня Гук взял с собой нож. Самый обычный, которым ему мать утром резала овощи на салат. Он вышел пораньше и ждал виновника всех своих бед перед домом. Сердце снова билось. То ли от страха, то ли от предвкушения — не понятно. И вот Юнги выходит из дома, вот он подымает голову и смотрит куда-то в небо. Идеальный момент, чтобы подойти сзади и быстро перерезать глотку. Но… Всегда найдется какое-то. Сейчас это солнечные лучи, из-за которых старший морщит нос и жмурит глаза. Погода ведь замечательная, даже если обезумевший Чонгук не замечает ничего кроме Юнги. Но его лицо, оно позволяет ему видеть весь окружающий мир, будто все счастье, что существует во вселенной, и которое Чон сейчас не способен увидеть, отобразилось в фарфоровой коже. Все самое лучше на лице одного мерзавца. Того, что топтал невинное сердце. В животе снова теплое чувство. Как-то солнце, которое так же в восторге от Юнги, как и Чонгук. И так же игнорирует Чонгука, как и Юнги. Нож летит в ближайший мусорник. «Слабак», — от решимости не осталось и следа. Руки трясутся, а сердце даже не слышно, будто оно решило остановиться, за ненадобностью питать такое никчемное существо. В голове каша, а перед глазами водная гладь. Отчетливо слышно, только повторяющееся «Слабак!», которое пробивается через тонны самых разнообразных мыслей. Всего шаг и все. Ты погружен в темноту. Никаких уродских бликов, что отражались на водной глади, так же как и на бледной коже. Все вокруг сосредоточено вокруг одного человека. И последняя мысль тоже посвящена Юнги: «Я ведь больше не увижу этого лица».