***
Они оба не помнят, с чего все началось. Вроде, она пришла на Версус, встала в стороне, стараясь не привлекать внимание окружающих. Однако это сложно. Она, конечно, не Оксимирон, но тоже внесла в русскую реп культуру достаточно, чтобы ее узнавали. Никита сразу к ней подлетел, задал много вопросов о дочке. Она быстро от него отбилась фразами «все хорошо, спасибо», «растет», «скоро будем записывать треки». И совершенно случайно задела локтем стоящего рядом молодого человека, резко к ней повернувшегося. Хима словно застыла. Он всегда казался ей надменным ублюдком. Даже после их знакомства и близкого общения. Ублюдок. Он мило улыбнулся, пошутил про ее «мужиковатость», которой совершенно не было, и, извинившись, встал перед Ресторатором. Она, желая с самого начала занять самый дальний уголок, сейчас стояла прямо за его спиной. Можно было не сомневаться, она точно засветилась в кадре. Оказавшись в первом ряду, Маша сразу обратила на себя взгляды десятков людей. Особенно удивляло, что девушка встала за Фарафоновым. Они не особо общались. Хима не так часто появлялась на подобных мероприятиях, даже если на Версусе соперничали ее близкие друзья. А здесь вот, на баттле практически незнакомых ей людей, она за его спиной. Гена победил, это, признаться, было понятно с первой секунды самого баттла. Рики держался уверенно, ни разу не сбился. Удивительно, в этот раз даже без релоудов. Маша фальшиво улыбалась. Ей было неуютно. За все то время, что она провела с дочкой дома, Хима привыкла контролировать происходящее. Ребенок плачет – успокоить, грязно в квартире – убрать, чайник кипятить столько, сколько она захочет – легко. Холодно – закрой окно, жарко – открой. Здесь же, в шумном клубе, наполненном людьми не совсем трезвыми, Маша могла контролировать разве что себя, но никак не ситуацию. Звонок от подруги, которая сидела с дочкой, заставил вздрогнуть и пулей выбежать на улицу. Руки слегка трясутся. И от волнения, и от прошедшего баттла, и от легкой весенней прохлады. - Да?- как-то неуверенно, даже тихо. - Машунь, привет. Как ты там? Мы до семи договаривались. Уже без пяти. Ты успеваешь? Химу бросает в дрожь. Неужели она пропустила время? Все закончилось часов в шесть, что она делала пятьдесят с лишним минут? - Да, конечно. Не волнуйся!- она будто сама себя заставляет в это поверить. «Черт». Понимает, что на метро точно не успеет. Она топчется на одном месте, стараясь что-то придумать, однако в голове пусто. Ей не хватит времени. Конечно, если она не откроет в себе способности Флэша, но даже такая шутка не заставляет успокоиться. Если она припоздает, мир не перевернется с ног на голову, но Хима всегда была пунктуальной. Тяжелая рука ложится на ее плечо, отчего девушка резко дергается. Парень же выглядит максимально расслабленным. Глаза слегка прикрыты, движения немного заторможенные - Подвезти?- он указывает на такси и, не дожидаясь ответа, уже тянет девушку в сторону машины. Она и не сопротивляется. Доезжают до дома Химы максимально быстро, девушка сразу лезет в сумку за кошельком, отчего Гена кривится и кладет свою большую руку на ее тонкую и хрупкую, одним лишь взглядом показывая, что об этом ей даже думать не надо. Хима весь вечер прокручивает у себя в голове произошедшее. Она никак не может понять, что именно ее зацепило. Он ее подвез. Они знакомы уже пару лет, что в этом такого. Не взял с нее денег. Это понятно, хотел показать свою состоятельность, должен был «распушить хвост». Да и просто он хороший человек. Хоть и с блядскими замашками. Дочка мирно посапывает в соседней комнате, а Маша сидит в социальных сетях на странице Гены словно сталкер, ищет что-то, увеличивает фотографии, рассматривая черты его лица. После того дня они не виделись достаточное время. Позже встретились как-то случайно в ресторане. Машу тогда подруга «вытащила» из дома. Гена же был с дамой. Встретившись взглядами, парень подмигнул, и девушка буквально залилась краской. В животе завязался тугой узел. Она не понимала почему. Быстро улыбнулась и убежала за столик. Еще спустя время они встретились на мини-вечеринке у Никиты. Маша откровенно скучала, однако старалась поддерживать разговор, смеяться над шутками других. Гена же весь вечер поглядывал на девушку, даже протянул ей выпивку. Хима собиралась сидеть у друга до утра, родители забрали дочку к себе, однако уже на середине «движа» поняла, что хочет уйти. Извинившись и придумав тупую отговорку, Маша быстро собралась и покинула друзей. Отойдя на небольшое расстояние от дома, девушка остановилась и глубоко вдохнула. Ей было плохо; будто пару литров паленого алкоголя выхлебала. Она присела на лавочку и согнулась пополам, прижав ладони к холодному влажному асфальту. Это положение еще со времен беременности спасало ее от рвоты*. Маша не помнит, сколько просидела в таком виде. Очнулась, лишь когда почувствовала на своих плечах чью-то куртку. Страх быть изнасилованной или убитой в столь поздний час в одном из темных дворов куда-то исчез. Хима медленно выпрямилась. Гена стоял прямо над ней, докуривал сигарету. Девушка пыталась прочесть эмоции на его лице, однако ничего не получалось. - Подумал, девушке опасно гулять одной в такое время и… - Спасибо. Тихо, практически шепотом ответила Маша и глупо улыбнулась. Как-то само получилось. Он проводил ее до дома. По пути он рассказывал ей про свои задумки о новом альбоме, про баттлы. Он делал это чтобы развлечь молодую мать. Гена не был сам знаком с образом родителя, посему мыслил о матери грудного ребенка стереотипами. Молодая мама постоянно уставшая, измученная, у нее послеродовая депрессия, она не выходит из дома, ей плохо, скучно, она сидит в заточении целыми днями и болтает лишь со своим ребенком. Он видел, что Хима не такая уж и асоциальная, но в голове он все равно сравнивал ее с волчонком. Маша просто слушала собеседника, не перебивала. Она не знает как для Гены, но для нее этот вечер остался одним из самых камерных. Они подошли к ее подъезду, постояли пару секунд молча, а потом девушка пригласила друга на чай. На настоящий чай. Зеленый. С жасмином. Фарафонов усмехнулся, подумав про себя, что это девочка многое о себе возомнила, раз приглашает на подобное. Однако Хима действительно пригласила его выпить чай. Его она совершенно не интересовала. Как девушка. Да и в общении не привлекала. Маша часто молчала, чаще, чем большинство людей его круга, не особо стремилась поддержать разговор. Он не мог выявить, что именно чувствует к этой девушке. Он общался с ней крайне редко, а когда общался, то чувствовал ее обузой, хотя она никогда не начинала разговор первой. Наоборот, инициатором общения всегда был Гена. Они молча пили чай на ее кухне. Свет не включен. Шторы задвинуты. Тишина, давящая на мозг. Фарафонов терпеть не мог зеленый чай, тем более с жасмином. Выпил две кружки. Маша все это время медленно потягивала полчашки чая, который успел остыть уже несколько раз. Ее глаза поблескивали в темноте, Гена даже подумал, что она плачет, однако спросить не осмелился. У нее всегда были грустные глаза. Такие грустные, будто ее лишили в жизни всего. Гене всегда было ее жалко. Даже в тот момент на кухне, она молчала, а вызывала лишь жалость. Сутулая спина, неизменная прическа, которая ей не шла, и грустные глаза. В какой-то момент Фарафонову захотелось убежать. Девушка допила свой чай, собрала кружки, вымыла их. Гена молча встал, потер руки о свои штаны и начал собираться с мыслями. В мозгу что-то щелкнуло, видимо алкоголь, и он нежно ее поцеловал. Он не углублял поцелуй, просто прислонился к ее губам. Так обычно в детском саду делают, играя во взрослую жизнь. Хима застыла с открытыми глазами, не зная, куда деть руки. Фарафонов вмиг почувствовал себя гнидой, но мужские потребности надо было удовлетворить. Для Маши, пожалуй, это стало глотком воздуха после годового кислородного голодания. Гена по итогу не получил того, чего обычно получает от подобного. Он стоял в одних трусах на балконе, облокотившись на перегородку, и курил, прокручивая в голове все свои действия за этот вечер. С губ сорвалось «сука», голова бессильно упала на руки. Хима все это видела. Хотелось подойти и обнять его сзади, однако, когда он вернулся, она стала сбивчиво извиняться. Долго и много, отчего Гена почувствовал себя еще большей мразью. Он немного небрежно обнял ее и придвинул к себе. Девушка дрожала как осиновый лист. И Рики стало так плохо и гадко, он дернулся в сторону туалета и выблевал весь чай с жасмином. Их нельзя было назвать «friends with benefits». Отрицать они не будут, это случилось еще раз. Хима приняла это с некой благодарностью, это чувствовалось. Парень же вновь блевал. То ли от алкоголя, то ли от нервов. Он назвал себя мазохистом. И ему было противно от всего: от себя, от ситуации, от Маши… Но больше всего его злило неуважение Маши к самой себе. Рики довольно четко дал ей понять, что строить с ней отношения он не намерен, про ребенка вообще даже не заикался. Он не относил себя к культуре чайлдфри, однако в столь юном, по его меркам, возрасте он был совершенно не готов становиться родителем, тем более, для чужого ребенка. И он искренне надеялся, что Хима отошлет его далеко и надолго за такое отношение к себе, однако девушка это сглатывала и оставалась при этом благодарной за малейшее проявление внимания к ней. Гена тогда принял для себя решение – не общаться с этой девушкой. Работа над новым альбомом отнимала много времени, надо было придумать дизайн для нового мерча, выполнить заказы, да и для себя пожить было бы неплохо. Хима не находила себе места. Это «зерно» сильно засело в ее голове, каждый день давая новые корешки. Она не узнавала себя. Подобного в ее жизни точно не было. Были влюбленности, но они не выражались в нехватке воздуха из-за одной лишь мысли о человеке, в способности заменять все мужские имена его именем и видеть черты его лица в каждом встречном. Маша была будто в прострации. Первыми забили тревогу ее родители, когда, придя к ней домой, увидели, что ребенок без присмотра лежит на пеленальном столике и чуть не падает. Отец девушки вовремя успел подхватить внучку. Маша же в это время просто стояла на балконе, всматриваясь куда-то в конец улицы, отыскивая ставшую до боли знакомой макушку. Конечно, девушке досталось в тот день. И она пообещала, что такое больше никогда не повториться. Однако нотации родителей пролетели мимо ушей. Ночью она опять стояла на балконе и искала в толпе молодого человека. Дальше тревогу забил Никита Алфавит. Он не знал, чем была забита голова его подруги, но понимал, что девушка пустила свою жизнь по пизде. Хима никогда не отличалась желанием обратить на себя внимание всего мира. Она старалась быть неприметной. Но ее поведение не могло не привлечь внимание, как минимум близких. Алфа не сомневался, девочку надо спасать. Поэтому в какой-то момент понял, что надо бы к ней приехать. Он приехал без предупреждения. Не успев нажать кнопку звонка, перед Никитой резко распахнулась дверь. Пред ним предстала Маша, по выражению лица которой становилось ясно, что ждала она явно не его. Конечно, в тот вечер они мило посидели у нее на кухне, выпили пару кружек черного терпкого чая, Никита наелся торта и познакомился с маленькой копией Химы. Лишь вернувшись к себе домой, Алфа осознал, что так и не выведал у Маши причину ее рассеянности. А после пришел к выводу, что девушка точно бы ему ничего не сказала. Никита, каким бы тру рэпером он не был, после того вечера забеспокоился сильнее. Единственным, кому он мог излить душу, был Гена Фарафонов. И Гена с первых слов понял в чем дело. Вернее, в ком. Рики проклинал себя за то, что случилось в ту ночь после вечеринки у Никиты. Кто его дернул ее провожать? И еще этот гребанный чай. Зеленый. С жасмином. Никиту смело можно было назвать идеальным другом. Никогда не лез не в свое дело, при этом с удивительной точностью подмечал малейшие изменения в образе, характере, тоне человека. Он четко знал границы, перейти которые никогда себе не позволял. Маша была ему не чужим человеком, ради нее он готов был сокрушить любого. Она ведь одна. Ей надо помогать. Надо. Это слово преследует каждого человека. Надо вставать. Надо есть. Надо учиться. Надо работать. Надо привести себя в порядок. Надо улыбаться. Надо. Просто надо. И как же тяжело заменить это «надо» на «хочу». Гена бы с удовольствием сказал «не хочу», но надо спасать Машу. По крайней мере, так сказал Никита. А Никита умеет уговаривать. Самое гадкое, Фарафонов понимал, что вся эта «спасательная вечеринка» совершенно не спасет Химу. Даже не поможет. Разве чуть-чуть, ведь Гена, непонятно как, сам он этого момента не помнит, пообещал Алфе не просто присутствовать на небольшом мероприятии, но и помочь с организацией, а также участвовать в приглашении Марии на бал в ее честь. Он понимал, что «super party», как окрестил ее Никита, вонзит девушке дополнительный кол в сердце. Никита, скорее всего, скажет, что в организации сие действия участвовал Гена, из-за чего у той появится надежда, оснований у которой нет. И не было. А время шло. Алфавит смог снять на вечер небольшой зал в ресторане. Гена совершенно не понимал, для чего нужна была вся эта помпезность. Пригласили бы ее в бар, собрали близких друзей, выпили, пошутили бы. Но Никита пожелал вывести ее в свет. Возможно, он был прав. Бар – не самое лучшее место для девушки. Маша, всегда такая легкая, воздушная, женственная, не вписывалась в «бар». Она явно была лишней каждый раз. Ей категорически не шло ругаться матом, это выглядело крайне неестественно и шло вразрез с внешней картинкой. От такой девушки окружающие ждали приятной джазовой композиции, а не желчных текстов с ярко выраженной злобой на всех и вся. Ее песни действительно было приятно слушать, ее голос очаровывал. Но каждое «плохое» слово резало слух, заставляло съеживаться. Наверное, Гену смущало именно это. Он варился среди тех, для кого мат был разговорным языком, приходя домой, он хотел бы окунаться в мир заботы и нежности, а Маша казалась ему пацаненком, стремящимся подстраиваться под окружающих, лишь бы считаться своим. Даже после двух ночей, проведенных вместе. На «super party» ребята ее еле узнали. Цвет лица потускнел, волосы стали короче. Четко стали видны скулы. Глаза казались больше. Привычная стройная Маша стала еще меньше, тоньше, ꞌуже. Казалось, из нее выкачали не только тонкую жировую прослойку, но и мышцы с органами в придачу. Легкое летнее платьице из искусственного шёлка совершенно неудачно на ней сидело и смотрелось. Макияж был настолько «nude», что Мози со своими алыми губами на ее фоне выделялась уж слишком сильно. Все посчитали, что так на нее действует материнство. Ребенок еще маленький, к тому же первенец. «Она просто не привыкла к новой социальной роли. Ничего, освоится». К такому заключению пришли коллективно. Фарафонов отмалчивался. Гена замешкался, когда все начали занимать места за столом, из-за чего ему пришлось сесть рядом с Химой, что его не грело. Он не мог избавиться от мысли, что для нее, вероятно, это все выглядит как похороны собственных надежд и желаний. Гена организовал встречу, сел рядом, зная, что девушка сохнет по нему как цветок в пустыне, ухаживает за ней, следя за тем, чтобы в ее бокале не кончалась вода. Пожалуй, получить пулю в лоб или сердце не так больно, как все происходящее. И Гена это понимал. Маша со стороны казалась счастливой. Никита был доволен собой. Фарафонов считал, что Хима просто хорошая актриса, однако свои мысли озвучить не спешил. Парень не заметил, как время подошло к десерту. Выбрав из меню горячо любимый торт «Наполеон», девушка, извинившись, ушла в дамскую комнату. Сразу после этого вновь появился официант, теперь спрашивающий у каждого «чай или кофе». Гена быстро заказал кофе. Никита долго думал, а, сделав заказ, задумался еще сильнее. - А Маше…даже не знаю, может быть… - Зеленый чай с жасмином. Получилось слишком громко. Все за столом немного притихли, уставившись на Гену. Надо было выбираться из этого болота. - Классика,- небрежно бросил он, поправляя майку. Пронесло. Хима явно задержалась в уборной. Прошло уже минут десять, но народ этого не замечал. Гена как можно тише отправился на поиски. На улице ее не было. Выкурив сигарету, Фарафонов вернулся внутрь. Отыскав дверцы туалета, он быстро в них прошмыгнул. Благо, туалет был общий. Маша резко отпрянула от холодной мраморной стены, подходя к молодому человеку. Гена застыл, не понимая, что происходит. - Я знала, что ты придешь,- она сразу потянулась к его лицу, резко подвигая вплотную к своему. - Не надо, Маш…- парень аккуратно, словно боясь сломать, взял ее руки в свои и убрал от лица. Девушка явно не собиралась сдаваться. Она резко, будто магнит, прижалась к его губам, стараясь всеми силами углубить поцелуй. Он пытался ее мягко оттолкнуть от себя, все-таки побольше девушки будет. Однако Хима оказалась сильнее. Гена не ожидал такого напора, Маша с легкостью выдернула руки, запуская их парню в волосы. Фарафонов понял, что без грубой силы тут не обойтись. Он буквально отодрал ее от себя. Оба тяжело дышали. - Геночка… - Хватит! Он сорвался. Никогда не слышал, чтобы его голос звучал так громко, низко и грубо. Для нее это было сродни вылитому на голову ведру холодной воды. И тут Гена понял – она не притворяется. Он, признаться, думал о том, что все это ложь. Однако сейчас, видя ее напуганную до чертиков, с треснувшей губой, слегка взъерошенными волосами, понял, что она правда на нем сдвинулась. Он искренне этого не понимал. Уродом он и сам себя назвать не спешил, но осознавал, что вокруг есть мужчины с куда более интересными внешностями. Что есть подтянутые спортивные красавчики, есть и накаченные ботаники, которые сражают не только своей улыбкой, но и знаниями. Тупым Гена тоже не был. Но были парни богаче, ярче. Его заработок нельзя было назвать постоянным, он не менял бэхи каждый месяц, да и на отдых спонтанно не уезжал – откладывал. Он еще раз ледяными глазами взглянул на девушку. Что она в нем нашла? Парень, вновь чувствуя себя виноватым, быстро покинул замкнутое пространство. Маша пришла позже. Разговор вновь полился рекой. Остаток вечера пролетел в одно мгновенье. Первой засобиралась Хима. Оправдываясь тем, что ей надо кормить ребенка, который остался с бабушкой, она быстро собралась и уехала на такси, которое ей благополучно заказал Никита. Лишь когда в зале остались Алфа и Гена, стало ясно, что Маша оставила телефон. С момента ее ухода прошел уже час, она за ним не вернулась, видимо, не заметила пропажи. Надо было решить, кто поедет к девушке. Фарафонов старался придумать убедительную отмазку, но не успел, Никита его опередил. Выбора не было. Оба заказали себе машины. Уже практически отъехав от ресторана, Алфавит чуть ли не бросился на ходу из такси, догоняя Гену. - Ты же адрес ее не знаешь! Фарафонов хотел было возразить, но тут же прикусил язык, внимательно слушая друга, диктовавшего адрес. Еще раз пожав друг другу руки, они разъехались. Усталость давала о себе знать. Гена медленно плелся по лестнице на пятый этаж, держа в руках злополучный телефон. Достигнув цели, он побоялся звонить. Ребенок спит, наверное. Он постучал. Еще раз. И еще. Минут через пять понял, что это бесполезно и нажал на пуговицу звонка. Подождал минуту и нажал еще раз. Еще подождал. Становилось не по себе. В конечном счете, он просто стал звать Машу, зажимая кнопку. Он испугался. Он это признает. Испугался, что она могла повеситься или вскрыть вены. Однако этот страх был не за Машу, а за ситуацию, в которой он мог бы оказаться. Ну, вызовет он МЧС, они откроют дверь, а там труп. Это страшно. Любой***
Капли дождя неистово бьют по окну, заглушая даже кипящий чайник. Тонкая женская фигура сидит в самом дальнем углу кухни, беззвучно уставившись куда-то в пол. Ночь. Свет не зажжен. В помещении темно; свет уличного фонаря не проникает сквозь тяжелые шторы. Тишина. Молодой человек снимает свистящий чайник с плиты, выключает газ и разливает кипяток по кружкам, предварительно закинув в них пакетики чая. Зеленый с жасмином. Она такой любит. Парень бесшумно ставит кружки на стол, подсаживаясь к девушке. Тишина не давила. Это была та самая тишина, в которой многие хотели бы провести всю свою жизнь. Она не душила, наоборот, позволяла свободнее дышать. Давала шанс любому. Парень небрежно закуривает сигарету и лишь после бросает: - Не возражаешь? Девушка даже не смотрит на него. Быстро шепчет «нет» и встает, чтобы открыть окно. Ее сразу обдает свежим теплым летним ветерком. Она открывает окно пошире, впуская сомнительно чистый городской воздух в затхлую квартиру. Глубоко вдыхает и медленно выдыхает, прикрывая глаза. Она желает раствориться в этом воздухе, стараясь вообще не думать о происходящем. - Я специально телефон оставила. Гена будто очнулся ото сна. Он перевел взгляд с пепельницы на девушку и обратно. - Хотела, чтобы ты мне его принес. - Мы с Никитой вдвоем остались. Это мог быть и он. Едва уловимая улыбка тронула губы девушки, она хмыкнула и начала рассматривать свои ногти. - Нет, не мог. - Он знал, да? - Да. Вновь пауза. Хима боялась дышать. Ей казалось, Фарафонов возьмет пепельницу и кинет ею в Машу. По крайней мере, будь она на его месте, поступила бы соответственно. - И давно он знал? - Нет. Я сказала ему утром, когда он ко мне зашел с приглашением. Ты же знаешь, он тот еще жук. - Залез в твои сообщения? Хима беззвучно кивнула. Гена докурил сигарету и тут же взял новую, понимая, что без нее он просто не справится. - Я не испытываю к тебе ровным счетом ничего, ты же знаешь. Это был не вопрос. Утверждение. Факт. Маша вновь беззвучно кивнула и впервые повернулась к нему лицом. - Извини, что так получилось. Я просто… тяжело без мужчины. Родители не работают, сами живут на пенсию. Я тоже мало кому нужна с грудным ребенком на руках. А мне просто рядом сильная мужская спина нужна,- она с грустной улыбкой взглянула ему в глаза и резко отвернулась, уставившись в окно. Капли воды быстрыми струйками бежали вниз, и Маша хотела бы убежать отсюда вместе с ними. Гена молчал. Он не знал, что в таких случаях говорят. - И почему я? Почему…почему не Никита? Вы с ним давно знакомы, он одинок и млеет от детей. Да и к тебе относится как к родной. Почему вдруг я? Хима впервые за весь их разговор отошла от окна, развернулась к Гене спиной, налила себе стакан воды. Осушив его, она медленно повернулась к нему и с легкой улыбкой, потупив взгляд, подошла ближе. Фарафонов испугался, что сейчас она вновь его поцелует, и весь разговор насмарку. Маша это поняла и быстро прошептала «целовать не буду, не боись». Она вновь, как в туалете ресторана, взяла его лицо в свои тоненькие ручки. Гена посчитал, что руки Снежной королевы были бы теплее. - Пойми Ген, ты себя недооцениваешь. Категорически недооцениваешь.***
После того разговора на кухне они встретились лишь спустя месяцев семь, не меньше, на баттле в кругу общих знакомых. Гена с радостью всем представлял свою девушку, которую успешно скрывал пару месяцев, желая насладиться этими упоительными чувствами, что пылают между влюбленными первое время их романа. Маша была все с той же прической, которая ей не шла, в слегка потертых джинсах, непонятной худи, явно не ее размера, старых кедах и с рюкзаком за спиной. За тот день они пару раз встречались глазами, даже разок поздоровались, глупо при этом улыбаясь. У Химы вроде бы как все наладилось. Появился молодой человек, дочка подрастала, работа нашлась. Только вот взгляд у нее остался тот же. Такой грустный, будто ее лишили в жизни всего. * - автор не несет ответственность за "целебность" данной позы.