Возвращение пламенного вождя

—Берия, Берия, блядь, куда он делся, куда ты его дел? Куда он блядь делся? — Э рот свой закрой, ти щто какиновых каплэй пережрал, пыдарас? — Он блядь пропал, понимаешь, пропал, нету его, куда ты его дел, сука? — Куда пропал, э свынья, не ори на меня да? Никита Сергеевич был в замешательстве, даже в 42 году и во времена громких чисток его партийная карьера и жизнь не была в столь великой опасности, как сейчас. Казалось бы, дело сделано, и Сталин мертв, все прошло по плану, сработано чисто и без нюансов, совокупность признаков указывает на естественную смерть, все шло слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но тут, дело приняло до фантасмагории ужасающий оборот. Тело Сталина исчезло. Точнее говоря, Хрущев понимал, что оно не исчезло в материальном смысле этого слова, не испарилось, не распалось на молекулы, но факт в том, что было абсолютно непостижимо, куда делся труп. Всю жизнь Никита Сергеевич испытывал леденящий ужас перед личностью Вождя, но сейчас, когда он уже был мертв, когда казалось бы, проблема надевавшая покоя десятилетиями, должна была упасть как камень с плеч, вместо этого она обострилась с невиданной силой. Как будто Сталин дотянулся до него с того света и ухватил могучей рукой за плече. Хрущев прекрасно знал эту руку и этот захват, который не отпускает, не щадит, сжимает с неумолимой мощью, вселяет звериный страх в самых храбрых людей, от него не убежать, он схватит и раздавит, при мысли о нем, особенно ярко сознаешь свою ничтожность, какую бы высокое партийное положение ты бы не занимал. "Он достал меня, дотянулся" — эта мысль сводила с ума первого секретаря обкома, он сознавал всю иронию происшедшего, от чего ему было почти смешно. Он дошел до самого конца пути, сверг гиганта, но неизбежность, которую всегда чувствовал над собой каждый из них настигла его. Поток беглых мыслей о роке судьбы и о возможности решения данного затруднения прервал Берия: — Э, его там нет, билят, ты что надэлал свнья, вы что надэлали, я жьэ на дэсат минут отошел, ты блат куда его дел? —Не наигранное удивление и ярость Лаврентия Павловича убедили Хрущева в том, что он действительно не в курсе произошедшего. — Я откуда знаю? Это ты решил его "подолбить" напоследок "в атмеску за всо". Получается, это ты его последний раз видел, вспоминай, куда он делся, гнида тупорылая! — Никита Сергеевич решил открыто надавить на Берию, хотя прекрасно знал, что это неправильный подход к этому человеку, и что лучше так не делать, но нервы уже сдавали... — Ты шакал, если еще раз дерзанешь на мэня, то нэ вйдешь сегодня отсуда тоже, понял да, падло. — Эти слова подействовали вразумительно на первого секретаря, он даже слегка остепенился и успокоился. — Но нам надо его найти срочно, чтобы все выглядело гладко и к утру его предъявить, в любом случае не стоит совершать панических поступков. — когда Хрущев говорил о панике, он скорее обращался к своему эго, чем к Берии, понимая, что Лаврентий к панике как раз не склонен, что-ли пытаясь убедить его в своем спокойствии, сдержанности и рвении разрешить ситуацию. — Ныкто из зданыя не выходил? Нужно опросыть охрану! Гдэ Выталий? Сейчас мы все осмотрим. Ныкто не должен выходыть. — Погрозил он пальцем. — Малынков, а ты что? — Щто к чэму а? Гдэ он? пачиму малчиш? Георгий Максимилиановичалич Малинков умудрялся все это время находится в стороне от обсуждения, хотя все время находился рядом с Хрущевым и был озадачен не меньше других. — Я, я не знаю. Был жмур на койке, а теперь вроде как нет. — говорил Малинков уверенным, но запинающимся голосом — ясно, что перетащили, но какой дурак сумасбродный инициативу включил... По мордам бы надавать. — Надо осматрэт итаж. Хрущев со мной будь. — Лаврентий Павлович уже продумывал вариант с удушением Хрущева, после чего можно было бы обвинить его в ритуальном убийстве и поедании тела Вождя, за что и был бы убит на месте отважным министром внутренних дел. Как любил говрить Берия: "Я тэбэ твои внутренности покажу и дэла твои будут плохи". *** — А может он того, ну и правда этого, ну как который сатана? — безысходность положения навеяли на Никиту Сергеевича самые вздорные и сверхестественные гипотезы, очевидно недостойные коммуниста. — Щто? Э, йй, заткнись, щто ты несешь блат? — но Лаврентий Павлович явно не верил в мистику, и предпочитал, как обычно, найти естественное - матеарелистическое объяснение сложившейся обстановке, хотя и его терпению приходил конец. — Ты дурак или политбюро? Еслы надо будет всо кругом оцэпим, найдем его былат, ничэго на вас дураков оставить нэльзя. А йесли бы он был сатаной да, или дэмоном, или еще каким кэнтавром или хэрувимом, то он би уже давно тебэ кишки носом вытащил, платину ГЭС бы из твоих рьобэр строить бы заставыл, да. — Ну это да, он бы не медлил. А может он того, выжидает, как бы врасплох, и чтоб понаблюдать за нами, ну как за муравьишками, а потом как жахнет. — от этого умовывода Хрущеву стало до тягости дурно. — Ну заткнысь ты а? Осмотрым сэйчас ныжний зал еще раз, спустымся ныже, потом я прэсану еще раз Власыка, он обосрался, сэйчас как раз на взводе, все мне выложит гнида, а Гриша других сейчас трясет, билать чтобы от меня жмура увэли из-под носа, нэ будет такого. — А если он это, ну поехал куда? — Куда он поедет, э? Кто его пропустыт? Мои люди вэздэ тут стоят , да не проэдет севодна никто, понимаеш. Тут в такых делах я тэбе говорил, надо думать, это тэбе не на пленуме разговаривать. — Берия гордовито улыбнулся, как бы, посмеявшись над своей шуткой и возгордившись умением остро юморить. Хрущеву же было совсем не смешно, но его успокаивало то, что у начальника МВД все под контролем и вот-вот он как обычно одержит верх, все "разрулит", после чего они смогут расслабится и спокойно жить. Но опасение того, что Берия выкрутится засчет него, а сам выйдет "чистым из воды", наростало с каждым часом. "А если он скажет, что это мы блядь его тут замочили и жмура сныкали, в речке блядь утопили, он ведь может, хули ему то блядь. У него тут все перекрыто, а у меня что блядь перекрыто, только срака моя перекрыта блядь, руками за жопу блядь держатся только остается, блядь лег под этого пидораса, нашел блядь кому доверять, ну пиздец, сгноят меня чувствую без вариантов. Еще и на меня одного все свалит. О чем это они блядь пиздели с Маленковым в коридоре? О чем блядь? А мне говорит — посмотри еще раз за ширмой, за какой в пизду ширмой? Нету его тут блядь, сразу было ясно, это он сука его уволок, сразу уволок, точно, вот же сука, ну все, пиши "пропало", доскаклись куры впляс, тут хоть бы тюрягой отделатся, не злить бы его. Да какого хуя не злить, это что блядь поможет? Пикой его пырнуть. Нож то у меня есть. А там уж гляди как карта ляжет, Маленков охуеет, и другие тоже, но Маленкову то я затру, что "хуй с ним", главное чтобы мы при шкуре были, придумаем че-нить, типа "заговор Берии", напал блядь подло на вождя, а он его заточкой сучару пырнул, а тот в ответ хуем по лбу засандалил, сам кровью истек, сожрал его нахуй блядь и высрал и сдохли оба блядь, все пиздец. Только Маленков то, гнида явно с ним за одно, но если не с ним, то тогда он со мной в одной лодке. Гнида! Точно за одно блядь! Ну тут главное Мордолома пришить, а Гришак на очко сядет,с гришаком то я всегда решал, он не ебнутый". Никита крепко сжал нож в своем мужицком кулаке. — Э, ну э, что ты там стоишь, иды сюда. — Из освещенного коридора донесся голос всесильного Лаврентия, он движением руки звал Хрущева к группе заговорщиков, которые бурно что-то обсуждали — ты билат еще на скамейку сядь посыди, как на танцы без бабы пришел. Малинков не сдержал пронзительного смешка, Берия бросил на него взгляд, который ясно давал понять, что смеятся тут не над чем. — Помнышь моего племянника Кацо? — явно обнадеживающим тоном продолжил Берия. "Блядь Кацо, какой Кацо, причем тут это блядь, что он несет? Ну все пизда мне, доигрался хуй на скрипке. Они меня уже как лоха дразнят, как щенка блядь под нож ведут, сговорились. Сейчас блядь надо кончать его, остальные обосратся не успеют. Рывок под сердце и все, дохуя он про себя то думает." Но по каким-то неосязаемым причинам, Хрущев так и не сделал запланированный рывок, он как- бы замялся, и продолжил линию, которую задал собеседник, пристально и сурово взирающий через круглые очки. — Блядь, какой Кацо? — С недоумением спросил Хрущев, так что ему действительно стало панически интересно выяснить кто же это. Мысли о поножовщине на миг померкли. — Былят, Кацо плэмянник мой, помныш? Мы на даче у него куражились, там выно, вынаград, комсомолка да? "Какой нахуй виноград, он за лоха меня держит? Блядь своим офицеришкам перед плахой блядь про виноград затирать будешь. Ну все, пора!". Но тут вдруг Лаврентий приблизился к Никите Сергеевичу, сократив дистанцию для удара, и Хрущев снова замялся. А Берия продолжил в смягченном тоне: — Кацо из Барандашли, мы когда били у нэго, то помнишь былат все врэмя шутки шутыли, у него холоп есть, Пашкой зовут, он билат вылитый этот хрэн дохлый как. В голове Хрущева сразу промелькнуло воспоминание, о том, как на одной из загородных дач, у высокопоставленного друга Берии в прислуге есть старичок, который очень похож на Сталина, такой же морщинистый лоб, нос, глаза, даже походкой похож, только слегка сгорбленный. Но сходство поразительное, только лицо грустное, глаза и волосы светлее, и голос совсем не похож, хотя Лаврентий Павлович все время просил его говорить таким же тембром, как и Вождь. — Помныш мы его пынали ногами и ссали на нэго?— продожил глава МВД, а все присутствующие задорно захихикали, кроме Хрущева, он был серьезно озадачен: — Но это же блядь не он — удивленно возразил будущий кукурузник. — Он нэ он. Что ты билат заладил. С тобой дэла не сдэлать никакые чтоли. Сэйчас привэзем его суда положим, до утра как настаящый тут лэжат будэт. Швондоровыч приедет задэлает его лыцо, все остальное, от настоящэго не отличыть. — Не отличить будет? — Билат, ты сомнываешся в швондоровыче? Швондоровыч заделает , не таких задэлывал, билат как новый будэт, мэдыки все засвидетельствуют, будет чисто. Никто Ничего Нэ Заподозрит! — Засвидетельствуют? Только утром что ли блядь? — А они что сука жыть не хотят? У них по две головы былять?