Дома странно тихо, когда они возвращаются. Поднос с чаем миссис Хатано стоит, всеми позабытый, на кухонном столе, и ночь встречает их закрытыми шторами и мрачной улыбкой инспектора Реймона. Он кладет руку на плечо Шерлок, когда они входят в гостиную. Полиции здесь нет; инспектор одет не по-рабочему, а его волосы взлохмачены.
– Добро пожаловать, – бормочет он. – Твой брат со всем разобрался. Ты свободна.
Шерлок молча проходит мимо него, и Вато слабо улыбается. Тишина окутывает их.
– Чаю? – спрашивает Вато, чьи глаза затуманены слезами. – Кажется, здесь холодно.
Шерлок падает в кресло и закрывает глаза, окунаясь в знакомую атмосферу дома и чувствуя себя более защищенной. Она может почувствовать, как Вато мешкает и колеблется, будто бы ей здесь не рады.
– Чего ты хочешь от меня? – задает честный вопрос Шерлок.
– Я просто хотела быть твоей подругой.
– А вместо этого получила беглую преступницу.
– Я... – Вато делает резкий вдох. – Мне жаль, Шерлок. Я должна была верить тебе, но...
– Моих слов и меня самой было недостаточно, я знаю, –
и никогда не будет, добавляет она про себя. – Все, чего тебе хотелось, это бегать вокруг своего фотографа и вашего милого психотерапевта.
– Все совсем не так!
– А как же тогда? Расскажи, будь добра, – страх и боль вспыхивают в груди Шерлок. – Хотя бы раз в жизни воспользуйся своим мозгом! С чего бы мне, занимающейся расследованием преступлений, убивать людей? И делать это с помощью вируса? Я могла бы придумать что-то получше.
– Мне совсем не хотелось, чтобы это была ты, – шепчет Вато.
– Но ты все равно вызвала полицию, на всякий случай, – Шерлок улыбается. Это должно было звучать саркастично, однако вышло скорее печально.
– Я не делала этого, клянусь! Я бы никогда не поступила так...
– Неважно, – Шерлок поворачивается к компьютеру. Этот разговор ложится тяжестью на ее сердце. И речь не об убийстве или преступлении. Она ощущает тонкий намек на эмоции и чувства (
любовь?), просачивающиеся между строк, и она не может – не будет – иметь с этим дело. – У нас есть работа.
– Могу я... – начинает Вато. – Могу ли я...
– Да, – просто отвечает Шерлок. – Но ради бога, держись подальше от своего психотерапевта.
Вато всхлипывает и стремительно подходит к компьютеру. Кажется, она полна желания включиться в работу, несмотря на обстоятельства. Шерлок видит, как она вновь возводит вокруг себя стены, как выражение ее лица возвращается к некоему подобию нормальности. Она видит это, потому что притворяется тоже.
Каждый день.
***
Они живут в хитросплетенной имитации своей жизни до Мория. Даже после разоблачения Марико их отношения остаются неустойчивыми. Мысли о предательстве и убийстве, травмах и боли поглощают все вокруг, заполняют собой пространство их квартиры. Даже их взгляды кажутся отравленными этим ядом.
Шерлок пытается игнорировать это. Она пытается игнорировать рыдания Вато за дверью ванной комнаты после тяжелой ночи. Она пытается игнорировать шрамы на ее плечах, когда ее халат слегка соскальзывает, и мешки под ее глазами, и уголки ее губ, изгибающихся в грустной улыбке.
Но ей это не удается. Она подмешивает домашнее успокоительное в чай Вато, берет ее с собой на интересные дела, ведет себя как можно более раздражающе, подшучивая над инспектором Реймоном. Она кладет больше сахара в ее утренний чай, утюжит ее одежду, играет на виолончели по вечерам, чтобы избавить ее от кошмаров. Но Вато этого не замечает. Она никогда не замечала, даже в самом начале, когда любовь Шерлок к ней, такой глупой и чистой, только начинала распускаться, словно цветок.
Однажды ночью, полной ее собственных кошмаров о заряженном пистолете и человеке на крыше, Шерлок просыпается от криков Вато. Она распахивает дверь в ее комнату. Рядом с Вато на кровати – пустое место, словно предназначенное для Шерлок, и она забирается туда без колебаний. Она поднимает покрывало и ложится лицом к спине Вато, нежно кладя руку на ее шрамы.
Крики прекращаются.
– Спи, – шепчет Шерлок.
***
– Мория, – говорит Вато несколько часов спустя, когда обе они уже проснулись. – Он... я хотела быть любимой. Я хотела сказочную свадьбу и семью, и чтобы все было замечательно. Я хотела, чтобы меня понимали.
– Я понимаю тебя, – отвечает Шерлок, прослеживая пальцами линии ее шрамов.
– И доктор Ирикава... – Вато вздыхает. – Она была такой милой. Она дала мне надежду. Я не могу... как они могут быть плохими?
– Люди не всегда такие, какими ты их считаешь.
– Я такая глупая, я...
– Ты не могла знать, что у них были дурные намерения. Они были идеальными преступниками.
– Преступниками. Звучит так нереалистично.
Наступает тишина.
– Почему ты называешь себя «Шерлок»?
– А почему ты скрываешь свои шрамы?
– Это не одно и то же!
– Разве?
– Почему ты здесь? Почему ты... говоришь со мной?
– Я устала, – шепчет Шерлок, сжимая ее плечо. – Я устала.
