Блевать

Девушки любят цветы. Каждый раз при виде больших благоухающих букетов девушки превращаются в маленьких девочек, чьи глаза блестят от счастья. Слава тоже раньше обожала цветы. Услышала бы она это сейчас, то, несомненно, рассмеялась бы. Славу блевать тянет лишь от упоминания цветов, совсем не в переносном смысле. Когда она начала их ненавидеть? Наверное, когда однажды утром Слава вытащила зубной щеткой изо рта насыщенно красный лепесток. Она совсем не удивилась, ведь мало ли что ребята могли вытворять на вписке, что была в ту ночь. Но цветы совсем не собирались исчезать. С каждым новым разом их становилось все больше, и выходили они все тяжелее. Когда Слава стала просыпаться от того, что в горле у нее застревал комок лепестков, она начала ненавидеть цветы. И Мирона. Каждый раз выблевывать эти ебучие цветы было все больнее. Как-то в одном из баров, где ребята отдыхали все вместе, Машнова отлучилась лишь на минуту в туалет, при этом умудрившись захаркать кровью и лепестками весь унитаз. Она жутко ненавидела цветы. Все думали, что у нее проблемы с сердцем. Все, кто был недостоин знать настоящую правду. На баттлах шутили, мол, у Гнойной гнойное здоровье, ненужно ей так бухать и курить, а она лишь смеялась в ответ. Нет у нее никакой болезни, кроме долбанного Оксимирона, который посадил эти сраннные цветы внутри нее. Умные люди говорили, что это редкий дар. Такая сильная любовь дана не каждому, что потерять ее нельзя. Слава с удовольствием променяла бы эту любовь на банку даже самого невкусного пива. Когда Слава в очередной раз полоскала рот водой, смывая остатки цветов и крови, в ванную зашел Ваня. Он с грустным лицом осмотрел «поле боя» его подруги и Окси. Туалет, забитый цветами и испачканные края ванны совсем не внушали ему спокойствия. Слава лишь исподлобья глянула на Светло, умывая лицо. - Ты не хочешь сказать ему? Слава усмехнулась. Что сказать? Сказать, что она – маленькая глупенькая девочка, которая по уши влюбилась в него? - Зачем? – спросила она, вытирая лицо. - А ты думаешь, что долго протянешь? - Думаешь, я протяну дольше, услышав от него лично, что я ему нахуй не сдалась? Ваня ничего не сказал, лишь взял тряпку, чтобы отмыть всю кровь. Его все это жутко бесит, но он тут ничего не решает. Несчастная Слава, под маской напускной ироничности и похуизма, все же пыталась достучаться до Мирона. Своими способами, иногда глупыми, иногда совершенно абсурдными, но пыталась. Все вокруг считали, что она ненавидит Федорова. А она и ненавидела его, но больше всего, конечно, любила. В своих словах она показывала все свое омерзение и неприязнь, а на деле харкалась цветами от любви к нему. Ей пришлось научиться носить много масок. Гнойная, Соня Мармеладова, Валентина Тятька – все они показывали отношение к Мирону Яновичу, не выходя за привычные рамки. Когда она баттлилась с Эрнесто, он пошутил, что у Славы вовсе и не ненависть к королю русского рэпа, а самая настоящая любовь. Машнова тогда улыбнулась своей самой ироничной улыбочкой, а потом сделала несколько больших глотков пива. Цветы сами собой полезли наружу от упоминания его имени. В ночь перед тем днем, когда Мирон вызвал Славу на баттл, она совсем не спала. Каждый раз закрывая глаза, к ее горлу подходил все новый и новый ком из лепестков. Ваня тоже не спал в ту ночь, ведь Слава тогда выхаркала больше цветов, чем за все время этой херни. Она не радовалась баттлу, ведь прекрасно понимала, что видеть его будет невыносливо больно. Но еще больнее ей было и вовсе не контактировать с Федоровым. В день баттла Слава жутко опаздывала на запись. Ваня уже несколько минут стучал в дверь женского туалета, Ресторатор рвал и метал, Чейни пытался его образумить, а Слава просто блевала. Громко так, противно, что слезы стекали по ее щекам. Она пыталась остановиться, но не могла. Он ведь просто поздоровался с ней, просто коснулся ее плеча, а она уже не в состояние сдерживать эту цветочную блевотину. Во время интервью Гнойной пришлось пить много воды. Во время баттла тоже. А уж когда Мирон касался ее, Слава была готова плакать от боли. Цветы внутри нее просто рвались наружу, разнося вдребезги ее внутренности, но она заливала их водой, заталкивая назад. Слезинку, которая все же скатилась из ее глаз, все приняли за капельку пота. Слава, блять, ненавидит ебучие цветы. После баттла все обосновались в баре, где пили все, кроме Машновой. Ей и так было до жути херово, что алкоголь только бы ухудшил всю ситуацию. Поэтому немного посидев с друзьями, Слава вышла на улицу, где смачно закурила сигарету, выпуская изо рта дым. Из бара доносилась музыка, крики и визги, поэтому звук шагов она услышала не сразу. Рядом с ней остановился Федоров и тоже закурил. - Поздравляю с победой, - произнес он, после долгого молчания. Славе снова захотелось плакать. Она затушила окурок собственной подошвой, а затем, проглотив слезный ком в горле, взглянула на мужчину. Он легко улыбался и смотрел на Славу, а у той вся душа была наизнанку. Что б тебя черти драли, сука. Она лишь ухмыльнулась, но как-то грустно-грустно, а затем достала телефон, вызывая такси. Она не выиграла, а просто позорно проебала. - Уже уезжаешь? Это правда интерес или ему что-то надо? - Окси, пытаешься подмазаться к новой королеве рурэпа? – съязвила она, смотря на него. - Спрашиваю из вежливости. Слава ухмыльнулась и кивнула, а такси так вовремя подъехало. Она развернулась, направляясь к машине. Уже из салона автомобиля, заливаясь собственными слезами, Машнова разрешила себе посмотреть на Мирона еще раз. Она прекрасно понимала, что больше с ним встретиться не сможет. Закашлявшись, Слава вновь взглянула на свою ладонь. Цветов больше не было.