Why was I born at all?

      Если спросить у Чанёля, любит ли он школу, то он пошлёт вас туда, где вы ещё явно не бывали. И это отнюдь не курортное место. Чанёль ненавидит школу. Ненавидит — это ещё мягко сказано. Чанёль ненавидит до дрожжи в коленках, до дёргающегося глаза и до накатывающей волны неописуемой злости и ненависти. К этому списку относилась не только школа, но и он сам, окружающий его мир, люди, снующие туда-сюда, противные и однообразные, как надоедливые мухи.       Всё это Чанёль начал ненавидеть, возможно, ещё с детского сада, но в школе всё ухудшилось. Над ним издевались из-за его больших, торчащих во все стороны ушей. Он даже волосы отращивал, чтобы скрыть их, но дурацкий школьный устав заставил его уничтожить столь нужную для Пака защиту. Мать говорила ему, что он очень милый с этими ушками и не стоит так сильно заморачиваться по этому поводу. Но то говорила мать, а его одноклассники явно так не считали. Так называемый "золотой слой" школьной иерархии, сыночки богатеньких папочек, которым учителя и слова боялись сказать и одинокий Пак Чанёль. Что он мог им сделать? Подраться с ними? Бросьте, Чанёль и мухи не обидит. А те, пользуясь чрезмерной добротой и чувствительностью Пака, не упускали шанса поиздеваться над бедным юношей, потаскать его за уши и подкинуть ему в рюкзак дохлых мышей, лягушек, птиц и прочих обитателей живой природы. А Чан любил животных. Это было единственное, что он любил в этой жизни. Поэтому он не мог смотреть без слёз на то, как издеваются над бедными существами. Из-за этого к нему ещё и привязались такие клички как "неженка" и "нытик".       Время протекало мучительно долго, а Чанёль рос быстро. Он возмужал, окреп и стал довольно высоким. Если коротко, то внешне он был даже слегка пугающим. Но все знали, что Пак не такой внутри. Не смотря на все издевки, он всегда был готов протянуть руку помощи любому человеку. Потому что он знал — когда человек нуждается в помощи, а рядом никого нет, это ранит ещё больше. Однако это не означало, что его прекратят травить. Пускай уши уже не казались такими огромными на фоне большого Чанёля, но ученикам всегда был нужен козёл отпущения. Поэтому Пак до самого выпуска был этим козлом. Даже выпускной он не стал праздновать, потому что знал, праздновать будут другие, а он будет только страдать. Он просто забрал свой аттестат и ушёл домой.       Возможно, выпуск из школы был для Чанёля чем-то вроде спасательной шлюпки, которая теперь отвезёт его на свободу. Туда, где его не будет душить вода, пробирающаяся в самую глотку и не давающая вдохнуть полной грудью. Туда, где он сможет зажить новой жизнью. Институт, куда поступил Пак, встретил его тепло. Он был хорошим учеником, поэтому сложностей с поступлением не было. Тут он нашёл своих первых друзей, а так же свою первую любовь в лице До Кёнсу. Маленький и хрупкий на вид парень, однако довольно сильный и временами жуткий. Но, если узнать его поближе, то он очень даже заботлив и мил. Пак любил Кёнсу всеми фибрами своей души, он считал, что без До не смог бы снова полюбить эту жизнь и жалел бы о своём рождении. Но, когда Кёнсу обнимал его, хватал за руку или нежно целовал в щёку, Чанёль понимал, что он несказанно рад тому, что родился.       Однако это длилось не долго, и Чан понял, что довериться человеку было самым глупым решением. Это был тёплый осенний день. Чанёль бежал обратно в институт, потому что забыл взять из библиотеки нужные для подготовки к сессии книги. Бежал до тех пор, пока его взгляд не зацепился за знакомую макушку в окне класса. Подойдя ближе к двери, он уже хотел было её открыть, но его рука так и замерла на дверной ручке. До Кёнсу. Его маленький и нежный, как котёночек, Кёнсу-я сейчас трахался на одной из парт с никем иным, как Ким Чонином. Главным заводилой и бабником всего института. Чанёль просто стоял и смотрел сквозь пелену слёз на то, как его Кёнсу обнимает вовсе не Чанёля, как его Кёнсу выстанывает вовсе не имя Пака, как его Кёнсу становится уже больше не его. Чанёлю больше нет места в жизни До. Теперь он лишь забытое и ненужное прошлое, обычный исписанный черновик. А ведь Кён был для Чана целой книгой. Книгой, которую хотелось перечитывать из раза в раз. Снова окунаться в эту историю, снова ощутить весь тот коктейль чувств, которые передавал До. Но теперь эта книга принадлежала не ему. И он должен с этим смириться. Чанёль вернулся в свою квартиру, по пути обчистив полки с алкоголем в близстоящем супермаркете. Бросил куда-то обувь и куртку, взял пакеты и, слушая звон бьющихся друг о друга бутылок, поплёлся к себе в комнату. Съехав на пол возле кровати, он сразу открыл первую бутылку с каким-то виски, называния которого ему было уже не разобрать, потому что перед глазами всё плыло. Осушив её, Чан долго смотрел перед собой. Смотрел, смотрел, а потом взял бутылку и со всей силы швырнул её в стену. Осколки мелкими каплями дождя посыпались в разные стороны, и Чанёль, не ведая, что творит, начал делать то же самое с остальными бутылками. Когда в пакетах стало пусто, Пак встал и, взяв в руки один из осколков, пошёл в сторону ванны. Он наступал босыми ногами на разбившиеся кусочки бутылок, оставляя после себя кровавые следы. Включив в ванной воду, Чанёль забрался в неё и провёл осколком по запястью. Кровь алыми струйками стекала вниз, окрашивая воду в невероятно красивый цвет и Чан, заворожённый, начал делать всё больше и больше надрезов, пока перед глазами всё не потемнело и он перестал чувствовать своё тело.       Очнулся он уже в больнице. Врачи сказали, что соседи нашли Пака после того, как с потолка начала капать вода. И если бы не они, Чанёля сейчас бы не было в живых. Пак провёл ладонью по рубцам шрамов и поморщился. А стоило ли ему вообще рождаться? Вырвав иглу капельницы из руки, он встал и вышел на улицу. Всё было таким же. За исключением того, что с неба падали пушистые белые хлопья. А потом его взгляд наткнулся на парня, который пошёл по дороге на красный. Видимо, тоже решил умереть подумал про себя Пак. Парень повернул лицо, и Чанёль вздрогнул. Такой хрупкий, такой разбитый, но он был достоин жить. Его хотелось обнять и не отпускать. Чан сорвался с места и, схватив парня за запястье, потянул на себя. Он дрожал в объятьях Пака. Дрожал и всхлипывал. А потом заревел, сильно-сильно. Чанёль отвёз его к себе домой, приготовил кофе и угостил печеньками. Когда парень успокоился, Чан узнал, что того зовут Бён Бэкхён, что он любит кофе, ненавидит холод и свою жизнь.       Пак доверился. Снова. И он каждый раз просыпается в холодном поту, если не чувствует тёплых объятий поверх своего живота. Резко раскрывает глаза, судорожно ищет своего Бэкки и находит. Маленький сжавшийся комочек, который лежит, перевернувшись на другой бок, и тихо посапывает. Чанёль понимает, что не ему одному так страшно, когда Бэкхён жмётся к его большой спине и плачет после того, как проснётся один. Но на этот раз он ни о чём не жалел. Бэкхён был для него тем человеком, который заставил Чанёля зажить. Чанёль стал для Бэкхёна таким же человеком. Чанёль любил его. Бэкхён тоже. Они были друг для друга парашютом, который не даст упасть, даже если прыгнул. Они нужны были друг для друга уже чисто физически. Чанёль без Бэкхёна не мог даже существовать. Бэкхён без Чанёля тоже.