По сети

Чат Цукуёми:

Клоп: Хэй-хэй, привет всем. Милашка-тян тут? Сири: О, неужели соскучился по ней?) Клоп: Больно мне надо скучать по сорокалетнему жиртресту из Бухареста. Клоп: Так он здесь или нет? _Хикка_: А-за-за, хочешь найти Милашку-тян? Тогда отгадай загадку, тараканище! Мэри-Сью: Ничего у него не получится, вот тупые~ _Хикка_: Петушки, отгадывайте тоже: идет то в гору, то с горы, но остается на месте. Сири: Так это ж про Клопика: P Он ж идиот. _Хикка_: Гы-гы-гы Мэри-Сью: Хихихи))) Ня-тян: : з Клоп: Полудурки, дело серьёзное у меня к нему. Натурал: Тогда надевай два презерватива. Ня-тян: Мальчики, не ссорьтесь! Клоп: Вот ж придурки, … Милашка-тян: Клопик, приветушечки, искал меня, сладкий? : * Клоп: Дело есть к тебе, слышал ты знаешь того, кто промышляет кое-чем незаконным. Милашка-тян: Фу, какой грубый: с Ня-тян: Клоп, не наезжай на девушку! _Хикка_: Да, давайте закидаем этого обсоска палёными тапками! Клоп: Милашка-тян, мне нужен Легенда. _Хикка_: … Натурал: … Мери-сью: А кто это? Ня-тян: А кто это? (2) Милашка-тян вышла из сети.

— Вот же ж, снова развели срач, — раздавшийся позади возмущенный женский голос ничуть не покоробил парня, сидящего за ноутбуком в кресле. Рядом с ним на тумбочке находился ещё один переносной компьютер в опасной близости к которому находилась недопитая банка энергетика. Впрочем, по истечению нескольких секунд Учиха Итачи всё-таки вскинул вопросительно бровь и, пригубив сигарету, зажатую меж пальцев, выдохнул дым, едва приоткрыв губы. Однако всё это относилось к тому, что он увидел в мониторе, а не к вошедшей студентке, появление которой он и не заметил вовсе.  — Фу, отвратительно, ещё снова курили в квартире! — девушка, демонстративно зажимая нос двумя пальцами, прошла через всю комнату к окну и отворила его настежь, впуская свежий воздух, от чего сквозняк сразу же поднял ворох листовок, лежащих на подоконнике. Позади послышалось недовольное мычание и фырканье. Как же они её достали-то. Всё ещё хмуро оглядывая коробки из-под пиццы и заказной еды из ближайшего японского ресторанчика, а также скомканные бумажки от бургеров, девушка раздраженно цыкнула сквозь зубы, понимая, что в какой раз за этими «свиньями», сидящими за мониторами придётся убирать именно ей. А ведь она только выбралась на выходные к родителям, перед этим умоляя соседей по квартире как-нибудь позаботиться о себе, пока её не будет. И следы этой «заботы» были видны теперь по всей жилплощади. К слову, началось всё это ещё на пороге, когда она запнулась об ящик пустых бутылок из-под пива, стоило ей открыть дверь. Конан каждый раз давала себе обещание, что это последний раз, когда она наводит чистоту и порядок, но через неделю всё повторялось и в квартире снова царствовал бардак. Причём неизвестно коим образом он умудрялся появляться, если два парня даже лишний раз зад не отрывали от сидений. Студентка даже порывалась съехать несколько раз от таких вот соседей по жилью, но куда там. Цены на квартиры были непомерно высокими в Вашингтоне, и даже снимать в пригороде казалось безрассудной идеей, несмотря на хорошую повышенную стипендию от университета, ведь ещё пришлось бы добираться несколько часов. Иной раз Конан угрожала этим засранцам, что переселится в женское общежитие или коммуну при ВУЗе, но каждый раз глядя на бывшего сокурсника и его закадычного приятеля, что оплачивали все коммунальные счета и арендную плату, невольно приходила к мысли, что роль «содержанки» какая бы она печальная не была, всяко лучше угла, который то и своим не назовёшь. Да ещё и неизвестно какие соседи попадутся, а тут все свои, знакомые, да и тот, кто не раз выручал её по техническим аспектам, по домыслам Конан, совсем без неё зачахнет. Поводом так считать были вот такие возвращения. — Хотя бы на балкон выходил бы, — уже тише буркнула девушка, обращаясь к ближайшему ей парню, который быстро вбивал символы в строку на экране, плавно нажимая на клавиши пальцами с чёрными ногтями. Разумеется, Итачи её не слышал или не хотел слушать, по крайней мере, блютусные наушники с красной подсветкой, что сидели у него на голове, и из которых доносились басы какой-то тяжелой музыки, ясно показывали это желание. Впрочем, на взгляд Конан, сосед, несмотря на все его недостатки, странности и характер за гранью понимания многих, обладал очень важными принципами и качествами, которые не у каждого и встретишь. А, если бы не кое-какие детали во внешности, которые колют глаз типичному обывателю, он был бы ещё и красавчиком с обложки. Если длинные, от природы темные и прямые волосы, небрежно завязанные в хвост, могли бы проститься и быть своеобразным штрихом, то чёрно-багровые татуировки, покрывающие спину и руки парня уже выходили за эти рамки. А ведь чего там только не было: геометрические узоры, какие-то круглые знаки и неизменная фраза на двоичном коде, который будто бы был куда привычнее родного языка этому нелюдимому некогда-студенту. Хотя, даже если и закрыть глаза на татуировки, то пирсинг и красные с чёрным линзы на лице парня были излишними, по мнению Конан, которая каждый раз кривилась, когда, придя домой с пар, видела очередной прокол на лице, вроде как, друга. А как её передергивало, стоило ему начать примерять очередные линзы, пришедшие с «eBay», и вспоминать не стоило. И вот сейчас, Учиха спокойно продолжает ковыряться в своём киберпространстве, держа краем губ сигарету, пепел с которой раз в несколько секунд стряхивал в подставленную вовремя девушкой пепельницу, при этом напрочь игнорируя её саму. Брови Конан угрожающе сдвинулись к переносице, когда она опустила взгляд на стол, где на ровной поверхности кучками лежал пепел, а затем перевела суженные от ярости янтарные глаза на шею парня, где была медицинская клеёнка. — Да что с тобой не так то?! Ты опять наколол себе татуировку в том грязном подвале у этого, … — Конан поморщилась, прибавляя, — Хидана? — этот мерзкий тип со своей извращенной улыбочкой ей никогда не нравился, но её соседи по каким-то недостигаемым для её понимания причинам находили его общество сносным, ежели не весьма занятным, что само по себе было нонсенсом. Так как реакции со стороны Итачи не последовало, девушка сорвала наушники с его головы, не обращая внимания на осуждающий взгляд в свою сторону после сего действия. С ним она поговорит позже. Воинственно обернувшись в сторону дивана, где всё это время вальяжно на животе лежал другой парень, лениво водящий пальцем по тачпаду лэптопа, Конан уперла руки в бока. Этот выглядел ещё хлеще сидящего перед ней Учихи. Его длинные светлые и давно немытые, судя по всему, патлы, были собраны в подобие пучка на макушке, а передние локоны убраны назад её чёрным ободком, который, как она полагала, куда-то запропастился. — Дейдара, меня не было два дня, всего два дня, а вы будто бы с места за всё это время не сдвинулись! — Ну, пришлось пару раз открывать курьеру, — подперев рукой щеку и надувая попутно розовый пузырь из жвачки, пробормотал юноша, названный Дейдарой, — ещё поссать ходили. — И на этом спасибо, — тяжко выдохнув, закатила глаза Конан, отвесив насмешливый поклон, — хоть диван не загадили. — Кетчуп, — всё таким же бесцветным голосом себе под нос прошептал блондин, кивнув в сторону спинки мебели, и не отвлекаясь от монитора, — случайно пролили. — Свиньи, просто свиньи, — вынесла вердикт студентка, приложив пальцы ко лбу, после того, как заметила багровое засохшее пятно на диване. Мысленно призывая себя успокоиться, Конан указала рукой в сторону Итачи, стараясь продолжить так, чтоб голос не дрожал от гнева, — ладно он, ты то куда, Дейдара? Ты же с факультета журналистики, ты должен всегда выглядеть идеально, ведь тебе интервью брать у людей и статьи писать! — Не у себя же дома, — послышалось в ответ ворчание, — к тому же это наш этаж квартиры, твоя комната наверху. Чего-разоралась-то, мы тебе даже кусочек пиццы оставили, — сказав это, Дейдара большим пальцем ноги подцепил край картонной коробки, показывая остатки их трапезы под скривившуюся гримасу со стороны Конан, — вот ж неблагодарная. — Вонь от вашего мусора поднимается как раз до меня, — в какой раз указала на насущною проблему девушка и вновь покосилась на сидящего перед ней в кресле Учиху, — сахарный, может, ты наконец-то оторвёшься от монитора и вмешаешься? В ответ было ожидаемое молчание. Конан к этому привыкла. Бывший одногруппник говорил редко, и, как правило, отвечал весьма неохотно и лаконично, словно всё было настолько элементарно и окружающие банально не могут прийти к столь очевидным выводам. Вот только, к сожалению, не могли. Мышление брюнета отличалось от всех знакомых Конан, и нет, он вовсе не был высокомерным или заурядным тугодумом. Очень даже наоборот. Как сказал Артур Шопенгауэр: «Между гением и безумным то сходство, что оба живут совершенно в другом мире, чем все остальные люди». И, порою, Конан не могла прийти к выводу к кому ж из них относится Учиха Итачи. Однако, он и впрямь жил в каком-то своём мире, в котором нет границ и правил. И от этого у парня постоянно были проблемы. Его собственные принципы играли с ним злую шутку, а особенно с законами и конституцией страны, в которой они жили. Итачи не знал тормозов. Абсолютно. Если, по его мнению, кто-то был не прав, то бывшего студента информационных технологий, не останавливал ни его статус, ни власть, ни тем более деньги. Девушка до сих пор с сожалением вспоминала тот день, когда они были на втором курсе в университете, и объяснявший тему преподаватель Тревор Гольдшмидт, привёл примером собственные исследования. Профессор был уважаемым светилом науки, и уж точно не ожидал, что посреди горящих и воодушевленных глаз, направленных на него, увидит разрисованную чернилами вскинутую руку со стороны до этого всегда молчавшего на его семинарах студента. Учиха увидел прореху в работе преподавателя, который отказывался принять подобное замечание, ссылаясь на то, что тот не мог изучать его труды. Однако, Итачи смог. Он, как оказалось, скачал архив с профессорского компьютера и в доказательство своих слов сыпал дословными цитатами оттуда, чем поражал не только аудиторию студентов, но и самого Гольдшмидта. Тот стоял с открытым ртом и лишь пытался справиться с шоком, сжимая дужку очков до тех пор, пока та не хрустнула у него в пальцах. Учиха не только рассмотрел всю работу преподавателя, вставляя свои поправки, но и высмеял её под конец, назвав плагиатом, попутно припоминая записи другого учёного. Тот был менее известен и работал в провинциальном городке учителем, да ещё и в средней школе, что было несравнимо с должностью Гольдшмидта, конечно же. А так как Тревор учился с ним когда-то в одном университете и периодически заезжал в тот городок, навещая коллегу, то ему ничего не стояло присвоить чужие наработки, выставляя за свои. Конан тогда пыталась одернуть Итачи — трясла его за рукав, скулила, наступала на ногу под столом, умоляла и даже ругалась сквозь зубы шёпотом на соседа по квартире и парте, который затеял эту дискуссию с унижением самого профессора, что не сулило ничего хорошего. Гольдшмидт, видимо, считал так же, так как в этот же день Учиху Итачи отчислили с их факультета, хотя декан предложил ему амнистию, если тот публично извинится перед профессором, от чего студент, презрительно поджав губы и помрачнев, отказался. Кроме того, ему грозит срок за взлом чужого компьютера, однако с этого он как-то соскочил, лишь, обмолвившись Конан, что их декан имеет нестандартные пристрастия, о которых он опять же узнал из сети, и что совет университета бы их не одобрил. С чем они были связаны девушка так и не узнала, но зато уяснила навсегда ещё кое-что. Обид Учиха не забывал, а прощать не умел в принципе, поэтому, само собой, не могло быть и речи, чтобы оставить ложь профессора Гольдшмидта безнаказанной. Пускай, Итачи и являлся очень справедливым человеком, его понятия о «справедливости» и расходились с большинством. Ему было неважно, сколько будет проблем или несчастий у объекта его экзекуции. Ему было всё равно, что он может сломать кому-то жизнь. И его методы, … тоже оставляли желать лучшего. Последнее, что слышала о Треворе Гольдшмидте Конан, так это то, что он поспешно уехал из города, оставив карьеру ученого и должность. Это было официальное фиаско со стороны профессора, после которого на губах Итачи несколько дней играла крайне едкая ухмылка. Однако, Учиха не стал портить жизнь декану или осмеявшим его одногруппникам, даже позволил Конан и дальше быть его соседкой, несмотря на то, что она его не поддержала тогда, да и в этом не было нужды, девушка сама каждый раз ощущала укол совести за это. И оправдание в том, что она боялась вылететь и получить выговор, ничуть её не облегчало его душевных терзаний на этот счет. Знакомство же с другим сожителем — Дейдарой, произошло весьма быстро и без всяких долгих размышлений о том, нужен ли им третий сосед. Итачи просто однажды привёл с собой блондина, который, как впоследствии, оказалось, учился в одном университете с Конан, только на другом факультете, и лишь лаконично сообщил, что теперь он живёт с ними. Без вопросов, без разрешений или рассуждений. Живёт и точка. Тогда моющая после ужина за собой тарелку и фужер девушка, пожала плечами, решив, что эта какая-то шутка. Вот только приходя домой в течение нескольких недель, Конан то и дело натыкалась глазами на светлую макушку на первом этаже их квартиры, где была большая зала на манер студии, которую занимали теперь парни, оставив девушке комнату на втором этаже. Так у них появился студент журфака. В отличие от Учихи, Дейдара не был тихим или спокойным, как Итачи, и, по большей части, именно его возмущения девушка слышала по ночам, когда эти двое играли в приставку или сидели в онлайн-играх. Впрочем, новый сосед не был таким уж бельмом на глазу, он обладал уймой связей по всему городу, выбивая столики в таких местах, куда было и за деньги не пробиться, кроме того, когда не ленился, он неплохо готовил. Хотя блюда всегда были дико острыми, но с охотки девушка могла и польститься на его кулинарные шедевры. Что же касалось отношений парней меж друг другом, Конан не могла найти ответ. Порой, ей казалось, что их дружба выходит за рамки приятелей. Они ели вместе, проводили каждый день в непосредственной близости друг от друга и даже могли спать, умостившись рядышком. И, ладно, если б было только это. Ни один из них никогда не приводил девушку в дом. За три года это было немного странно, по её мнению. К гомосексуальным отношениям студентка, в принципе, была толерантна, но преждевременно делать выводы ей не хотелось, всё-таки за прошедшие года парни стали ей, как братья, которых у неё никогда не было. Как-то выпивая с Учихой в баре, Конан, осушив третий коктейль, всё-таки спросила у Итачи, при этом отчаянно краснея, не является ли Дейдара его парой. Глядя на выпившего в два раза больше неё парня, Конан ожидала какого-то более развернутого ответа в подобной обстановке, чем лаконичный красноречивый взгляд с приподнятой вопросительно бровью. Попытки объяснить Учихе, что он слишком близок к своему приятелю, раз они даже могут спать, опираясь на друг друга, да ещё и заплетающимся языком успехов не принесли. Поэтому Конан махнула на это рукой, продолжая посасывать свою яблочную маргариту, уныло подпирая подбородок ладонью. Замуж она всё равно ни за одного из них не стремилась. Однако, ответ, всё-таки она получила, когда парень, хрустнув чесночной гренкой из тарелки с закуской, поднял красные глаза к мерцающему цветными огнями потолку, и протянул, что-то напоминающее: «Не в моём вкусе». Конан выдохнула в сторону, всё-таки Учиха был куда человечнее, чем казался со стороны, вон у него даже, как оказалось, предпочтения есть. Когда же коктейль был выпит, студентка задала новый вопрос в лоб, поняв, что, если будет ходить вокруг да около, то и будет по иронии получать такие же ответы. А спросила она просто и элементарно: женщины или мужчины. И, естественно, Итачи как и всегда находил альтернативное решение, даже несмотря на то, что о нём не было сказано в вопросе. Учиха щелчком пальцев разрушил очередные рамки, избрав самую позицию, сообщив, что выбирает партнёра для секса не по гендерной принадлежности, но в последнее время интимную связь имел только с женщинами. Тогда, недоверчиво прищурив глаза, девушка осведомилась о последнем, что казалось ей как раз самым странным — Итачи никогда никого не приводил к ним, не считая Дейдары, который сразу и стал их соседом. Ответ приятно удивил Конан, которая слабо улыбнулась на это. «С семьёй знакомят под конец». Наверное, только эти тёплые слова и не давали ей бросить этих оболтусов на произвол судьбы. А, может, она просто уже слишком привыкла к ним и съехать подальше — казалось уже не такой привлекательной идеей, как раньше. Если возвращаться к настоящему, то встретившись глазами с Итачи, который флегматично тушил сигарету в пепельнице, с нажимом вдавливая ту за фильтр в стекло, Конан убедилась в том, что он «вернулся» в реальный мир, раз вспомнил о том, что она не любит запах табака или подобных примесей. Да, и, к слову, Конан много чего не любила, начиная с длинных волос, застревающих в водостоке, которые к ней не могли относиться, воплей посреди ночи о том, кто кому проиграл и почему распустили какой-то там игровой рейд, и, заканчивая, тем, как Дейдара с Итачи и вовсе могли не спать пару ночей, а потом днём на правах «сов» вынуждать её ходить на цыпочках. К тому же, она отлично понимала, что парни и сами ограничивали себя в чём-то из-за неё. И, по мнению девушки, одна из этих вещей была ванна, которая студенту журфака была крайне необходима сейчас, например. — Снова не ложился, — с горькой улыбкой шепнула Конан, протянув ладонь к лицу Учихи, но, осекшись, мысленно одернула себя, опустив руку прежде, чем коснулась затемнённой кожи под глазами приятеля. Итачи не любил прикосновения. У него была какая-то стойкая неприязнь даже к дружеским объятиям или пожиманию рук при встрече, чем вызывал опять же недоумение у большинства людей. Так что, девушке приходилось сдерживать свои порывы, хотя иной раз хотелось не только как-то по-дружески потрепать, но и подзатыльник хороший прописать. Если Итачи этого не переносил, то навязывать Конан и не собиралась, у неё на этот случай были свои рычаги давления на соседа, к которым она время от времени прибегала, при этом слыша о том, какой она «читер» со стороны Дейдары. — Допустим, — кивнул Учиха, потянувшись после этого и проведя пятерней по лицу, прошёлся глазами по девушке, от чего она на мгновение ощутила себя голой от такого изучающего взгляда, который её словно сканировал. — Ты подстриглась. Тебе не идёт, — будто бы сделав заключение, кратко и емко, не беспокоясь за реакцию или за отсутствие такта, выдал Итачи, от чего Конан поджала губы в тонкую нитку, мысленно проклиная и лживого парикмахера, и соседа с его прямолинейностью. Хоть Учиха и замечал такие даже непримечательные детали, но комментировал вовсе не так как другие. В такие моменты девушка лишний раз задумывалась о том, на самом ли деле это неприлично и нетактично? И, может, это она привыкла к напускной лести, поддакиванию и попыткам людей друг другу угодить, и теперь воспринимает, возможно, и объективную критику, как попытку унижения или плевок в лицо? — Ну, знаешь ли, сахарный, с таким отношением ты обречен прожить в одиночестве, — приглаживая подстриженные синие концы волос, цыкнула в ответ Конан. — Обречен? — тихий фырк, после того, как парень поднёс ко рту термокружку с изображением Дарт Вейдера, — Я жажду этого, — добавил он, вслед за тем сделал глоток. Что ж с этим нельзя было поспорить. Изначально, Конан пыталась как-то втянуть парня в свою компанию и звала на различные мероприятия, дабы у того мир не ограничивался на двух людях. Она наивно полагала, что это поможет вытащить его из скорлупы и освободить от оков монитора. Ей также казалось, что вся эта отчужденность и своенравность своего рода скорлупа и, если пару месяцев понавязывать Итачи пару подружек с университета, то он оттает и расслабится. Что ж так она ещё никогда не ошибалась. Всё было вовсе не в девушках и даже не в ноутбуках со всемирной паутиной, а в самом Учихе. Он сам выбирал с кем ему общаться, а кого стойко игнорировать, от чего у «недостойного большинства» складывалось ощущение, что они разговаривают со стеной, а не с живым человеком. Это походило на какую-то лотерею без закономерностей и логических выводов или связей. «Русская рулетка», — пронеслось у Конан в голове, после чего она хмыкнула. — Ты неисправим, впрочем, в этом весь ты. Если бы Конан попросили описать парой слов Итачи, она б лишь пооткрывала рот, как их бывший профессор, так как в пару слов, да что там, даже в несколько предложений Учиху нельзя было как-то охарактеризовать. Его нельзя было назвать прям-таки гением, всё-таки девушка считала, что такие люди должны непрерывно развиваться, что-то анализировать, совершенствоваться, … но, то ли Итачи счёл, что он и так слишком умён для этого мира и можно поставить свой интеллект на паузу, пока он не найдёт достойного соперника или оппонента, то ли ему было банально лень. При этом нельзя было сказать, что Учиха разбирается во всём досконально, скорее опять же его интересовали какие-то определенные темы, где, дорвавшись до истины и удовлетворив своё любопытство, он добросовестно забрасывал их, храня под слоем пыли. Последнее, что его внезапно захватило несколько месяцев тому назад — человеческий мозг. По комнате висели плакаты, чертежи и отсканированные вырезки из анатомических атласов, на столах и полу покоились книги и целые пачки бумаги — скаченные статьи из недр интернета, а также какие-то фрагменты из диссертаций. Но всё же, Конан пришлось положить этому конец, когда, однажды придя домой она едва не грохнулась на пороге в обморок, завидев в банке под стеклянной крышкой настоящий человеческий мозг, законсервированный в формалине. По сей день девушка предпочитала не вдаваться в подробности о том, откуда Итачи его взял, но она очень надеялась, что это всего лишь «eBay». Так она прояснила для себя ещё кое-что, если Учиха чем-то увлечен, то это сводится к какому-то помешательству, хотя к скромной радости Конан, эти вспышки происходили крайне редко и загасали так же внезапно, как и появлялись. Если Итачи терял интерес к объекту своих исследований, то вернуть его было невозможно. При всём при этом, студентка за все годы проживания с Учихой под одной крышей так и не смогла найти объяснение другого феномена — были люди, которым Итачи откровенно не нравился, были те, кто считал его психом, конченным подонком или жестоким озлобившимся интровертом, но встречались и те, кто наоборот проникались им, желали понять, пообщаться ещё раз или как-то привлечь его внимание, но не было середины. Не было тех, кому на самом деле было всё равно. Люди либо крутили пальцем у виска, либо жаждали общения с ним, порою и скрывая это за агрессией или напускным равнодушием. Учиха никого не оставлял равнодушным уж точно. — Тю, — всколыхнувший тишину Дейдара, чем привлёк внимание Конан, которая успела присесть на подлокотник кресла, при этом сжимая в руках всю ту же пепельницу, — меня отчисляют, — тяжкий вздох со стороны дивана. — Что? — девушка недоуменно приоткрыла губы, а затем, поняв о чём речь, лишь фыркнула, — Снова? Тебя каждый семестр пытаются отчислить, но ты живуч, как таракан, и исправно приближаешься к выпуску, хотя я даже не представляю, как ты это делаешь, — отставив пепельницу на стол, всплеснула руками девушка. Конан никогда не была на грани вылета из университета, а также не имела проблем с учебой, но каждая череда экзаменов для неё были своеобразным самострелом, которым она себя истязала. Девушка могла сутками проводить за книгами, читать целые тома о точных науках и разбирать каждую тему с маркером в руке, заучивая формулы и определения, но это всё было тщетно. Ведь решая тренировочный вариант тестирования одновременно с Итачи, что всякий раз безмятежно обводил карандашом ответы, при этом рассеяно водя глазами по строкам, она всё равно безнадежно отставала от него по времени и количеству верных заданий. Порою, даже не доверяя проверявшему их работы Дейдаре, она сама корпела над тестами, пытаясь понять, как Учихе это удаётся. Иной раз где-то в глубине, Конан допускала мысль, что белобрысый сосед дал Итачи краплёный бланк, но нет. Всё было честно, но при этом несправедливо и до слез обидно для Конан. Ведь как ни старайся, она не могла угнаться за результатом бывшего одногруппника. — Не понять тебе терзаний круглого троечника, — с видом, будто бы девушка обидела его до глубины души, Дейдара качнул ногой и поднял руку вверх, куда ему сразу же прилетела пачка сигарет со стороны Итачи. — Ну, нет, иди на балкон, — категорично заявила Конан, указав Дейдаре в сторону двери, ведущей на улицу. — Но там же холодно! — Ничего не знаю, хочешь куришь — ступай на балкон. Хоть проветришься, а то от тебя уже несет. — Итачи? — голубые глаза Дейдары перешли на третью сторону, в виде Учихи, — Что скажешь? — Иди на балкон, — сухой ответ со стороны брюнета, после которого Конан победно улыбнулась и сразу же послышался скулёж блондина, что отложил сигареты на стол, укутываясь в кокон с помощью пледа, из-под которого сразу послышалось что-то бурчащее и напоминающее «подкаблучник». В доме был закон о том, что при девушке никто не курит и Итачи его соблюдал. По крайней мере, когда замечал, что Конан вернулась с учебы или с прогулки, в иных же случаях он мог продолжать выпускать дым изо рта, пока намекающие покашливания не напоминали ему о том, что пора тушить сигарету или плестись на балкон. Однако сейчас эти перепалки за «кто в доме хозяин» не волновали парня, его внимание привлекли строки в чате «Цукуёми», непосредственным пользователем которого он был. Подняв глаза на Дейдару и обменявшись ним взглядом, когда тот уже тоже заметил со своего лэптопа переписку, Итачи отправил ему приватное сообщение, несмотря на то, что они сидели от друг друга в полуметре. Конан была важной частью жизни Учихи, но ему не хотелось посвящать её в дела «Цукуёми», да и это был бы ещё один повод для девушки закатывать глаза. — Боже мой, как было прекрасно, когда ты была у родителей и не было твоей домашней тирании, — продолжая ворчать в сторону студентки, Дейдара поджал губы, — твоя матушка, кстати, не обмолвилась, о рецепте того перчёного печенья? — Ты ж сам сказал, что разыщешь его в интернете, — усмехнулась на это Конан, потягиваясь и поднимая с пола сумку, которую уронила, когда увидела бардак в комнате. — Ну, мы искали, … Итачи невесело хмыкнул, «мы» было некорректно сказано, перерыл всю сеть именно он, но тем не менее, всё что он находил Дейдара браковал, морща нос и отрицая какой-либо ингредиент. Дошло до того, что они заказали из разных кондитерских по пачке подобного печенья и полдня пробовали, однако оба пришли к выводу, что это всё не то. — … в общем, твоя матушка в любом случае дала тебе этого печенья с собой, … Раздавшийся со стороны ноутбука тихий сигнал об уведомлении, на которое Итачи лишь глянул краем глаза, но заметив кое-что знакомое, сразу же полностью перевёл взгляд и внимание на монитор. Пожалуй, это было неожиданностью для него. Хмыкнув про себя, парень переложил пальцы на клавиатуру, всё ещё с лёгкой усмешкой на губах смотря на то, как «Сладкий_принц» появился вновь в сети и сейчас «радушно» со всеми поздоровался. — Да привезла я, привезла, — с улыбкой отозвалась Конан, начав копаться в сумке, дабы отдать кулинарный презент от матери Дейдаре, но, почему-то прервавшись от звука стучащих клавиш со стороны Итачи, подняла взгляд на соседа. Внутри девушки всё невольно сжалось, будто бы ледяной рукой. На лице Учихи была очень знакомая ей ухмылка. Пошло время отсчета нового «хобби».