Сладкий до боли

Невысокий и улыбчивый, маленький, даже компактный, с крохотными ладошками и пухлыми пальчиками, обворожительными щеками и упругой задницей. Чимин — сладкая омега, идеальная омега, чудесная омега, которую желают, которую хотят, в том числе и Намджун, наблюдая за тем, как малыш Чимин перебирает книги в библиотеке, стоя на стульчике, потому что рост не позволяет. Его округлая попка слишком красива; обтянутая тканью джинсов она так и провоцирует нерадивого Намджуна на необдуманный поступок, на глупость, заставляет биться головой о стол и терпеть жаркую тесноту в брюках, потому что терпеть это насилие невозможно, потому что запах Чимина забивается в лёгкие, сводит с ума, витает по этой проклятой библиотеке, в которую Нам ходит только поглазеть на омег. Чимин наивен, прост, как белый лист бумаги, и невинен. Он смирился со своей участью парня-омеги и стал по максимуму брать от этого, став предметом желания многих, неосознанно, инстинктивно. Перебивать запах мёда не стал, не пользовался духами и не пил подавители, страдал течкой и возбуждался от альф, но до сих пор ни с кем не спал, свято веря в то, что постель нужно делить только с любимым. Услышав однажды это, Намджун всеми силами пустился во все тяжкие, ходил вокруг Чимина и отгонял от него всех, убивал взглядом и рыл им яму, а Чимин страдал, потому что ни один альфа не общался с ним более недели. Так и ходил он грустный и подавленный, пока на горизонте не замаячил один высокий и привлекательный парень. Пленив своим умом и рассудительностью, он отталкивал грубостью и безрассудством. Парадоксальный, но красивый, с ярким запахом мыла и холоднющим колким взглядом, пробирающим до мурашек, до сладких судорог в районе паха. Чимин не мог здраво мыслить, видя его, начинал нервничать и теребить рубашку или какую другую вещь, но лишь бы не попасться на неловкости и стеснении, лишь бы не упасть прямо перед его носом и не опозориться, но, видать, с последним проблемы, потому что ножка стула ломается и Чимин с грохотом падает, на что напряжённый Намджун мгновенно реагирует, подлетая непозволительно близко. — Не ушибся? — спрашивает он, а у Чимина слёзы в глазах от того, что больно, задница болит, и объект его желания в нескольких сантиметрах осматривает ногу и обеспокоенно смотрит, спрашивая, всё ли в порядке. — Нет. Только если чуть-чуть, — Чимин вытягивает пухлые губы, дуя на содранную кожу на ладошке, а Намджун готов треснуть от передоза умиления к этой личности. Чимин хмурит бровки и переводит взгляд на Намджуна, который лёгким движением поднимет тельце омеги, обхватывая его за талию и под пальцами ощущая мягкость тела. Сводит зубы, а в животах у обоих бабочки, потому что долго ходили вокруг да около, долго ждали и наконец встретились, чтобы вот так глупо смотреть друг на друга и хлопать ресницами. От Чимина пахнет сумасшедше, как от молока с мёдом, так сладко, что хочется его съесть, зацеловать, облизать каждый миллиметр, не упустив ни одного, а после трахать, трахать, трахать. — Надо в медпункт? — Намджун хочет выглядеть заботливым, но слишком он похож на камень, слишком заточены его эмоции под ноль, поэтому выходит странно и косо, что забавляет омегу, который видит, как пытается Намджун, как хочет заботиться, но не выходит, не создан он для этого. — Проводить? Чимин кивает, а Намджун, не отпуская желанного тельца, уходит с ним к нужному кабинету, по иронии судьбы в котором никого не оказывается. Омега садится на кушетку, ожидая прихода врача, а Намджун готов скулить, потому что невыносим запах, потому что слишком сладкий, а Чимин слишком красивый. Он болтает ножками, оглядываясь вокруг, а Намджун уже разложил его на всех поверхностях, уже сводил его в десятки ресторанов, уже увидел его беременным и кругленьким. Альфа бьётся затылком о стену, измученно мыча, и после выходит, кидая Чимину фразу, чтобы тот дождался врача.

***

— Это просто невозможно, — стонет Намджун, сидя за столиком с друзьями и вновь наблюдая за Чимином, который так охотно уплетает булочку за обе щеки. — Тэхён, ещё неделя и я скончаюсь от спермотоксикоза. — Не скончаешься. Хорош ныть, — отвечает парень и закатывает глаза. — Ты альфа или слабак? Чего тебе стоит пригласить его на свидание? — Ага! — взъерепенился Намджун, вскидывая брови вверх. — Как ты себе это представляешь? «Привет, Пак Чимин, не хочешь ли ты со мной погулять, а то твоя шикарная задница у меня уже перед глазами маячит?» Так что ли? Намджун настолько был поглощен процессом описывания ситуации, что не заметил, как сзади к нему подошёл Чимин, чтобы поблагодарить за вчерашнее, но с видом удивлённой овечки он лишь слушал и слышал, о чём говорил альфа, который и не заметил стоп-знаков Тэхёна, активно жестикулирующего о прекращении своей тирады. — Намджун-хён, — пролепетал Чимин, закусывая губу и смотря в пол, — ну, я согласен. — Правда? — альфа дёргается, из-за чего падает со стула и слышит мелодию смеха Чимина, который, прикрывая рот пухленькой ладошкой, заливисто хохочет. — Да. И не успевает он среагировать, как Намджун сгребает его в объятия и слушает биение взволнованного сердечка, цепляет его за талию и носом вдыхает запах шампуня с чиминовских волос. Омега растерян, он не знает, что делать, не понимает, почему к нему так много внимания от одной персоны, и не верит своему счастью, потому что хвататься за спину альфы и ощущать жар его тела через рубашку невыносимо и до дрожи приятно. Он допускает мысль об истинности, но быстро её отметает, потому что встретить своего настоящего один шанс на миллион, а слышать от такого альфы приглашение на свидание, пусть немного и странное, Чимин считает и так настоящим подарком судьбы. *** У Намджуна челюсть сводит, когда он видит, как аппетитно ест Чимин, явно наслаждаясь едой. Он причмокивает, жуёт, после запивая и прикрывая глаза, что очень удивляет альфу, который привык к тому, что все омеги на свиданиях сидели и пилили капустный салат вилкой, говоря, что они за здоровый образ жизни. И вот сейчас, когда перед ним омега его мечты, который ест, питается, у которого губы блестят от соуса и который прикрывает рот рукой каждый раз, когда Намджун рассказывает какую-то смешную историю. Чимин хохочет и, как кажется Намджуну, сияет. Нет, правда, Чимин похож на солнышко, от которого глаза слепит, когда то выходит из-за туч. И целуется Чимин так же сладко, как выглядит. Он мягкий, податливый в руках, маленький, и цепляется пальчиками за широкие плечи Намджуна, когда тот обнимает его за талию, прижимает к себе и кажется слышит биение крохотного сердечка, которое волнует альфа. Чимин стонет в поцелуй и судорожно выдыхает, когда Намджун опускает две широкие ладони на округлые ягодицы, перебирая их между пальцев, сжимая сквозь брюки и держа своё самообладание в узде, иначе если сорвется, то Чимину не будет комфортно, а альфе будет больно. Но этот маленький провокатор лишь ближе льнёт к нему, нетерпеливо трётся своим членом о мощные бедра Джуна и слёзно умоляет взять его даже в той же машине, на которой они сейчас целуются. На машине Намджуна. — Пожалуйста, — говорит Чимин и целует нежную, немного солёную кожу шеи, слизывая пот и кусая зубами её же, пуская по телу Намджуна мурашки, заставляя его внутреннего волка рвать и метать, держать оковы, которые потихоньку ломает этот бесстыжий омега. — Пожалуйста, Джуни… Я так давно хотел… Намджун рычит, целует остервенело, понимает, что ещё немного и он сойдет с ума от этого возбуждённого человека, которому гормоны застилают глаза, который пахнет свежим мылом и чистыми простынями, который сейчас в наглую спускается поцелуями по груди альфы, совершенно не стесняясь того, что кто-то может проехать в этой местности. Чимину плевать. Он слишком давно ждал, когда этот альфа подаст признаки жизни и начнёт действовать первым, когда он наконец решится, и в кои-то веки решился, поэтому Чимин отступать не намерен и не хочет. Он хочет, чтобы Намджун взял его прямо здесь, растягивал, имел прямо на капоте этой машинки, ну или в её салоне, лишь бы наконец вставил свой член внутрь, иначе он захлебнётся в своём возбуждении, умрёт от его переизбытка, сам изнасилует альфу в конце концов. — Это первое свидание… — как в бреду шепчет Намджун, — а-ах! — и чувствует, как мягкие и влажные стенки рта смыкаются вокруг его члена, начиная двигать им вперёд и назад, как пухлые и распухшие от поцелуев алые губы скользят по стволу, как за ними исчезает орган, и Намджуну остается лишь схватиться руками за машину и кое-как стоять на дрожащих ногах из-за умопомрачительного минета в исполнении Чимина. Он кладёт руку на его густые волосы и начинает сам задавать ритм, наслаждаясь ощущениями и осознанием того, что этот омега, этот Пак Чимин, сущий ангел, сейчас божественно сосёт, перекатывая член в своём рту, будто леденец. — Умничка. Чимин издаёт несдержанный стон, потирая свободной ладошкой сладкой болью ноющий член, и пускает вибрацию по стволу альфы. Намджун трахает рот бесстыжего омеги, имеет его, упивается этими хлюпающими и захлебывающимися звуками, которые издаёт Пак. Омега делает пару движений и чувствует дрожь в ногах Намджуна, победно ухмыляясь и додрачивая ему руками до оргазма, от которого альфа закатывает глаза и понимает задним сознанием, как выглядит сейчас со спущенными штанами, посреди лесной автодороги, ведущей к дому Чимина, запыхавшийся и довольный. — Тебе понравилось? — наивно спрашивает Чимин, возвращая себе ангельский вид, чем раззадоривает Намджуна срывая тому тормоза и заставляя себя затащить в машину. Чимин не сопротивляется, лишь отдаётся во власть сильных лап Намджуна, которыми он бродит по телу, рывком избавляет от мешающих брюк и проводит пальцем между сочащихся смазкой половинок, победно ухмыляясь и надавливая на тугое колечко мышц, тем самым вызывая по гипер чувствительному телу омеги крупную дрожь. Намджун водит подушечкой пальца по заднему проходу, слегка надавливает и слышит всхлип, а после накрывает губами затвердевший сосок, зажимая его между зубов. От самого Чимина можно получить оргазм, рядом с ним чувствуешь себя настоящим мужчиной, альфой, сильным и властным, заправляющим этим балом. Как Содом и Гоморра они сливаются вместе, правят в этом царстве похоти и секса, в котором у Чимина пальчики на ногах поджимаются, где он льнёт всем телом к альфе, пропуская между пальцев волосы и заставляя Намджуна тщательнее играть с сосками, прижимать его к чувствительным местам, при этом находясь под властью этого человека. Намджун готов выть от омеги, который дрожит в его руках, с которым он сам стонет, желает поскорее оттрахать этого малыша. Он разворачивает Чимина к себе задом, ставя в коленно-локтевую и благодаря отца за подарок в виде огромного джипа с не менее огромными задними сидениями. Чимин хнычет, хочет уже член в себе, а альфа нахально любуется пульсирующей дырочкой, которую раздвигает двумя указательными пальцами и касается её языком, выбивая из блядского мокрого рта такой стон, что хочется отмотать и услышать этот небесный звук ещё раз. Намджун с громкими хлюпами вылизывает Чимина, щеки которого краснее томата, пунцовые, который никогда не получал оральных ласк, и вот сейчас выгибается как кошка во время течки под этим длинным языком. И когда становится совсем невтерпеж, Намджун становится на колени, аккуратно вводя свой член в узкого Чимина. У омеги слёзы брызжут и челюсть сводит от удовольствия, от долгожданного члена Намджуна, который сразу же задаёт быстрый темп. Задница Чимина красиво двигается взад и вперёд, она слишком аппетитная, слишком греховная, чтобы по ней не ударить, не оставить свой след, расцветающий красной меткой в виде ладони. Пак хнычет, сам насаживаясь на член, чуть ли не плачет от удовольствия и, кажется, слюнявит сидение, но как-то плевать, когда бог, герой (мокрых) снов, Ким Намджун трахает тебя, имеет. — Ты — мой, Пак Чимин, — рычит он, вдалбливаясь в обмякшее тело, натягивая его на свой член, наблюдая за тем, как тугая дырочка обхватывает его орган, и почти кончая от этого зрелища. Он замечает красные щеки Чимина, его похотливый взгляд и представляет, что с ним творится в течку. Он молит, чтобы Ким двигался быстрее, а тот и противиться не будет словам своего омеги. Чимин вновь стонет так, как в лучших порно. Высоко, хнычет и всхлипывает, как девчонка, слегка нетерпеливо и надрывно, будто вот-вот расплачется. — Мой… Только мой… — Намджуна-а-а, мгхн… — выдыхает Чимин и чувствует как во рту пересохло от частых стонов. — Хочу тебя видеть… И вновь альфа выполняет его желание, разворачивает к себе, целуя и хватая за мягкие ягодицы. Он разводит половинки в стороны, выходя из лона Чимина, и двигает членом между ними, дразня, собирая головкой смазку и вновь медленно погружаясь, всё еще держа ягодицы раздвинутыми. Попадая прямо по простате, Намджун тяжело дышит в шею Чимина, которому кажется, что он скончается от удовольствия сегодня, целует её и кусает, оставляя багровые засосы на этой сладкой коже с любимым запахом. — Стони громче, Чимин-а, — шепчет Джун и делает резкую фрикцию, доводя омегу до исступления, повторяет действие и только успевает поддерживать легкое тельце. — А-а…! — Чимин бурно кончает, марая одежду, а после и Намджун, пачкая сиденье. — Ты лучший. — А ты мой, — Намджун целует Чимина в лоб и укладывает на себя. — Самый лучший… И мой.