***
— Значит овсянка, — нетерпеливая пауза, — Это все? — Послушайте, неужели я прошу чего-то особенного? — Адам, мы не первый раз обсуждаем этот вопрос. Меню для пациентов должно быть одинаковым. Исключения составляют люди, которые имеют пищевые аллергии. Таковых у вас не имеется. Ни в отношении овсянки, ни касательно других продуктов. — Это всего лишь вопрос времени, — насуплено буркнул Адам. В комнате повисла тишина. Адам встал с кресла-кушетки и прошел к окну. Сегодня солнца в кабинете доктора Лимма было так много, что можно было щуриться и греться, забыв о том, где ты находишься. — У меня есть к вам одна просьба, — сказал он, не открывая глаз. — Слушаю. — Мне нужен букет цветов. Маленький, желательно белый. Хорошо, если будет обвязан какой-нибудь ленточкой. — Я обязан спросить «зачем» перед тем, как отказать вам, — доктор добродушно улыбался и был явно заинтересован. — У сестры Бетти скоро день рождения. Хотел поздравить ее. — Ах, у Бетти, — доктор произнес ее имя как-то особенно мягко, чем обратил пристальное внимание на себя. Его хитрый прищур был понятен обоим. — Так я могу попросить вас об этом? — Можете. Но услуга в обмен на услугу, — Лимм стал чуть более серьезным и Адам насторожился, — Вы должны сказать мне, когда планируете покинуть наше заведение. — Когда стану абсолютно здоровым, — ответил он, облегченно вздохнув. Ему не в первый раз задавали здесь этот вопрос и ответ всегда был один. Как ни странно, его хватало, чтобы Лимм не лез в душу еще пару месяцев. — Увы, сегодня нам придется обсудить эту тему. Вы не больны, давайте уже скажем об этом вслух. Тот приступ, что случился с вами, является нервным срывом. Катализатором, как вы помните, был алкоголь. Вы наблюдаетесь у нас уже достаточно давно для того, чтобы можно было сделать определенные выводы. Совершенно точно могу сказать, что на сегодняшний день вы абсолютно здоровы. Доктор говорил медленно, растягивая слова, словно читая лекцию нерадивому ученику. — Я хочу остаться здесь. Не имею права? — голос Адама был тихим и спокойным. Он понимал, что никто его отсюда не выгонит. Лимм посмотрел на него внимательно, нахмурив брови. Потом он резко встал и подошел к окну, поравнявшись с Адамом. — Это должно быть личное решение. Я не буду принуждать. Но сколько можно прятаться здесь? Там, за стенами, есть жизнь. Мне постоянно звонят люди, спрашивая о вас. Друзья и родственники, должно быть. Недавно приезжала девушка. Как она добралась в эту глушь — не понятно. — Спасибо, что никого не пускаете. Я еще не хочу, — он потер виски, чтобы убрать напряжение. Разговоры о жизни, которая происходит там, а не здесь, с трудом давались ему. — И не захотите. Здесь все иначе. Люди перестают хотеть, оказываясь у нас. Такова система, — Лимм развел руками. — Я обещаю подумать об этом, — кивнул Адам, — а вы пообещайте достать цветы. — Хорошо, — доктор выдохнул и сел обратно в кресло. Он вышел из кабинета и медленно зашагал по коридору, цепляя пятками протертые ковровые дорожки. Адам отлично понимал, что не сможет вечно околачиваться здесь. Со дня своего появления в больнице он знал, что берет отсрочку. Но дни шли, а Адам так и не становился увереннее. Сомнения становились все более сильными, а страхи все более осязаемыми. Адам пытался не думать. Старался не жить. Получалось плохо.***
За спиной послышались мелкие шаги и Адам обернулся. Он спрятал одну руку за спину и суетливо поправил рубашку, которую ему вместе с цветами передал Лимм. В сочетании с полосатыми пижамными штанами она смотрелась нелепо, и оттого по-особенному мило. Бетти сделала еще несколько шагов и оказалась на крыше. — Как ты достал ключи? — У меня здесь есть связи. Ты разве не знала? — Знала. Но думала, что только со мной, — Бетти еще раз улыбнулась и подошла ближе. — Это тебе, — Адам протянул цветы из-за спины и поцеловал девушку в висок. Бетти тихо и по-доброму рассмеялась, заглянув за его плечо. Там был расстелен клетчатый больничный плед. Еще она заметила зажжённые свечи и какую-то еду. — Спасибо большое. Все это так приятно, — она крепко обняла его и наконец-то поцеловала. Адам прижался к телу Бетти, которое как всегда было теплым и пахло какими-то духами, с примесью медикаментов. — А теперь позвольте пригласить вас на праздничный ужин, — он протянул руку и указал на расстеленный плед. В меню запеканка, которая осталась с ужина. А еще виноградный и вишневый сок. Какой будет именинница? Бетти стояла и смотрела на него, немного склонив голову в сторону. В этот момент Адам казался ей таким беззащитным и милым, что сердце разрывалось по швам. И от этого становилось еще тяжелее. — Отличное меню, — кивнула девушка, — особенно если учесть тот факт, что я ничего не ела с самого утра. Они лежали и смотрели на звезды. Его руки гладили ее плечи сквозь тонкий больничный халат. Больше молчали, чем говорили. — Не уверена, знаешь ли ты, — нерешительно начала Бетти. — О чем речь? — О том, что больница закрывается. Пауза непонимания. А за ней еще одна. — Ах, даже так, — наконец-то выдавил он из себя. Это было неожиданно. И страшно. И еще немного грустно. Внезапно Адам вспомнил недавний разговор с доктором и понял, к чему он вел. Лимм, все же, хотел, чтобы именно он принял это решение — уйти. Взвешенно и четко, а не вынужденный обстоятельствами. — Подозрительно долго молчишь, — Бетти толкнула его локтем в бок. — Думаю о том, что делать дальше, — рассеянно ответил он. Ты что планируешь? — Я уезжаю в госпиталь, который находится в Непале. — Вечер открытий, однако, — хмыкнул он, пытаясь подавить растущее беспокойство внутри. — Я же волонтер. Еду туда, где нужна, — Бетти развернулась к нему и обняла еще крепче, — поехали со мной, а? Она предложила тихо и боязненно, будто что-то незаконное. Точно понимая, что он не согласится. Можно было и не предлагать, как она планировала изначально. Но так хотелось. И вдруг поверилось в то, что Адам может ответить «Да». Уж слишком располагающим стал этот вечер. — Волонтером я не был, — задумчиво произнес он, как будто рассматривая этот вариант всерьез. — Поедешь? — Только если ты возьмешь меня туда в качестве своего пациента и пропишешь секс с медсестрой два раза в день. — То есть, лечение стандартное, — Бетти грустно улыбнулась, отлично все понимая. Непрошеные слезы скопились в уголках глаз, откуда поползли к его рубашке. — Сегодня за обедом ко мне подходил Лимм, — серьезным голосом произнес Адам, — он попросил усилить терапию. Бетти тихо рассмеялась и развернулась к нему, незаметно прогнав слезы. — Я не могу нарушать распоряжение начальства, — девушка перекинула ногу через его торс и оказалась сверху. Она начала медленно расстегивать халат, зная, как Адам ждет вида обнаженной груди. Словно у подростка, у него загорались глаза и взгляд становился хищным. Это не могло не заводить Бетти, которая продолжала раздеваться, впиваясь острыми коленками в его спину. Адам сам не заметил, как расстегнул рубашку. Перед глазами все поплыло, когда девушка просунула руку сквозь тонкую резинку пижамных штанов. Ее хватка всегда была немного неожиданной. Но ужасно манкой. И Адам понял, что обязательно будет скучать.***
Тео махал рукой и щурился. За время, что Адам не видел его, Хатчкрафт успел обзавестись усами и бородой, которая совершенно не шла ему. Он стоял, облокотившись о крыло машины — новой, блестящей и красной. Совершенно нелепой для здешних мест. «Пижон на пенсии», — про себя подумал Адам и улыбнулся. Он был рад его видеть, хоть и сам не ожидал от себя этого. Даже собирая сумки и предвкушая их встречу, Адам томно вздыхал и репетировал свою реакцию. Лишь бы не выказать раздражения. Но оно прошло, как и не бывало, едва он увидел Тео — лоснящегося на солнце, с неизменным телефоном в руке. Он успел со всеми попрощаться. Доктор Лимм долго провожал его, напутствуя и успокаивая. Это было мило и совершенно не нужно Адаму. Все и без слов было понятно. Но Лимм старательно изображал радость от того, что его «лучший пациент» здоров и готов покинуть стены больницы. Не обошлось и без шуток про овсянку. «Поем хоть нормально», — думал он, прощаясь со всеми в столовой и невольно бросая взгляд на тарелки присутствующих. Вряд ли кто-то из пациентов что-то понимал. Они улыбались и махали ему руками. Словно дети, провожающие родителя на работу. Мужчина с соседней кровати, как называл его Адам, даже встал из-за стола, чтобы обняться. В завершении здоровяк вытер нос о воротник его пиджака, и похлопал по плечу. Этот жест так сильно растрогал Адама, что ему пришлось срочно ретироваться. Бетти уехала два дня назад. Она сказала, что ее уже ждут на новом месте. Но Адам понимал, что она решила уйти первой. Может быть потому, что ей так было проще. И он был благодарен за этот жест. Все лучше, чем наблюдать слезливую Бетти, покидая больницу. Они пообещали друг другу не теряться, отлично понимая, что никогда не увидятся более. И что никто не напишет, не позвонит. Эта история закончилась и не было смысла имитировать дружбу, раз уж любви с ними так и не случилось. Но Адам однозначно лукавил, повторяя себе, что роман с хорошенькой медсестрой был лишь способом не умереть со скуки. К лацкану его пиджака до сих пор была приколота невидимка, которую Бетти подарила на память. А Адам на память подарил ей жаркий секс в подсобке, прямо на аккуратно разбросанных матрасах. Списанных миллион лет назад. — Как же я рад, — Тео обнял его и обжег запахом алкоголя. «Пьет, что ли», — подумал он. А вслух сказал: «Рад видеть тебя». И это не было враньем. Он ни секунды не кривил душой, обнимая его и вглядываясь в слегка отекшие черты лица Хатчкрафта. После всего, что можно и нельзя было пережить, именно его он попросил приехать в больницу. Никто не был ему так близок, как Тео. Ни тогда, ни сейчас. Он глубоко втянул в себя прогревшийся осенний воздух, и в этот момент что-то треснуло внутри. Стало легче. Так легко, как было когда-то, еще до начала их эпохи.