Мой путь во тьму

В комнате царила полнейшая темнота; очертания немногочисленной мебели были едва различимы. Окна, занавешенные плотной тканью темного цвета, совсем не пропускали и проблеска солнца. Стояла непрерываемая ничем тишина; не раздавалось ни единого звука. Казалось, в комнате никого не было. Внезапно открылась дверь, впуская свет, стремительно разрезавший тьму. В помещение молча зашла молодая женщина с небольшой сумкой в руках. Войдя, она сразу же произнесла: «Люмос». Из ранее скрытой волшебной палочки появилось яркое свечение, позволившее хоть что-то разглядеть. Однако несмотря на заклинание, которое и без того с трудом рассеивало темноту, светлее стало мало. Девушка поежилась, тем не менее с любопытством оглядываясь. Она уже было открыла рот, собираясь спросить что-то, как ее прервал резкий холодный голос: - Присаживайтесь, мисс Кин. Не стоит тратить мое время. Мисс Кин с удивлением огляделась и тут же пораженно охнула, заметив рядом с собой высокое готическое кресло с резной спинкой. Она готова была поклясться, что секунду назад на этом месте ничего не было. Голос тем временем продолжал, не обращая внимания на растерянность девушки: - Не думал, что у кого-то осталось желание обратиться ко мне с целью получить интервью. Нет, поверье, вы далеко не первая, кого присылают с подобным заданием. И где вас только находят? По мне, вы все похожи, - презрительно протянул черноволосый мужчина, разворачиваясь в кресле и без всякого стеснения разглядывая журналистку. Свет от палочки пришедшей осветил лицо мага. Девушка тоже, отбросив приличия, осматривала собеседника. В нем никто из британских магов не узнал бы бывшего спасителя магического мира. На бледном лице зловещим огнем ярко горели зеленые глаза. В них почти не было эмоций, лишь равнодушие и холодность. Да и вообще лицо больше походило на застывшую восковую маску, не отражавшую проявлений каких-либо чувств. Вся же фигура в целом, постепенно покрывающаяся темнотой по мере удаления от источника света, теряла отчетливость. Заметна была лишь вальяжная поза, в которой развалился хозяин дома. Девушка же была мало примечательна – обычный офисный костюм, обычные глаза с небольшим испугом во взгляде – вся она была слишком обычной и нормальной, чтобы чем-то заинтересовать нынешнего Гарри Поттера. Для него даже этот ее страх был привычным явлением, не вызывающим удивления. Журналистка в задумчивости осматривалась, прикусив губу. Только услышав негромкое хмыканье, уже выражавшее недовольство и угрозу, она опомнилась и с шумом опустилась на стоящее справа от нее кресло. Сев, девушка сразу заглянула в сумочку, с шуршанием и приглушенным бормотанием извлекая из него объемный блокнот, размер которого явно превышал объем сумки. Хотя, в магическом мире все возможно, и это – самое меньшее. Поттер, наблюдающий за этими спешными приготовлениями, усмехнулся и незаметно взмахнул палочкой, из которой полился свет, лучи которого почти резали глаза девушке, адаптировавшейся к темноте. - Вижу, вам неуютно в темноте. Жаль, я почти не выношу свет, но, так и быть, сегодня сделаю маленькое исключение. Также, как все знают, я не слишком жалую репортеров и газетные статьи. Увы, - мужчина с притворным сожалением вздохнул, мгновенно, впрочем, продолжая говорить, - это еще школьная привычка. Сейчас это, конечно, в прошлом, поэтому я дам вам интервью, ваша газета получит, несомненно, сенсационный материал. Журналистка приготовила самопишущее перо, не решаясь начать. Смутившись, она поглядела в список заранее заготовленных вопросов, однако по-прежнему хранила молчание. Видя это, бывший спаситель герой магического мира заговорил первым: - Может, вы уже начнете? – вкрадчивым голосом поинтересовался он. Девушка слегка побледнела, но, поправив волосы, все же обратилась к нему: - Что вы чувствовали во время битвы на пятом курсе в зале пророчеств? – проговорила она и тут же запнулась, неуловимо ощутив банальность вопроса. Но бывший Мальчик-Который-Выжил отреагировал вполне спокойно, с первых же своих слов погрузившись в задумчивость. - Это было… ужасно. Просто слов недостаточно, чтобы описать мои ощущения, сохранившиеся до сих пор. И врагу не пожелаю испытать нечто подобное; честно говоря, удивляюсь, как это меня не убило еще тогда. Неописуемая боль охватила все тело, распространившись с быстротой молнии и заставив корчиться в истерике, круша окружающую обстановку. Целый мир рухнул в одно страшное мгновение, навсегда оставившее кровоточащий след в памяти. Не уверен, что смогу забыть такое и, уж конечно, точно не прощу. Смерть самого близкого на тот момент человека открыла глаза, что-то сломав во мне и лишив возможности и дальше носить эти «розовые очки», ранее заботливо надетые Дамблдром. Признаюсь, предательство этого человека ударило по мне мощнее всего, причинив много страданий и сожалений. Не понимаю, как мог доверять ему. До появления Бродяги он был для меня всем: наставником, защитником и, главное, другом. Не таким, как Уизли или Гермиона. Казалось, Дамблдор всегда поймет, подскажет верное решение, наставит на истинный путь… Как же красиво звучит, верно? А ведь все можно представить и по-другому. Директор, пользовавшийся полным доверием, манипулировал мной, считая необходим «ложь во благо», забывая такое мудрое высказывание: «Благими намерениями выложена дорога в ад». То же случилось и с легендарным Гарри Поттером в ту страшную, судьбоносную для многих, ночь. Именно тогда Мальчик-Который-Выжил почти перестал существовать. Но, разумеется, произошли такие перемены постепенно, поэтому окружающие меня орденовцы ничего не заподозрили, даже Аластор Грюм, известный своим девизом о постоянной бдительности, остался в блаженном неведении до самого своего конца. Как, впрочем, и все те, кто принимал участие в организации управления моей жизнью. Но нет, не все они изначально были в этом замешаны. Небезызвестная мисс Грейнджер, ранее упомянутая в качестве друга, почти не содействовала Дамблдору в его задумках и планах. Этим она меня очень удивила, я ожидал, что она опустилась до уровня семейки Уизли, род которых по прямой линии прервался навсегда. То, что я совершил по окончанию пятого курса – моя судьба. Ни о каком пророчестве не может идти и речи. Моя жизнь навсегда изменилась той ночью; я смог понять, что путь, избранный для меня бывшим директором – не предназначен для меня, и я не обязан по нему идти. Мисс Кин, моя история полна боли и крови, причем не только моей. Уверены ли вы, что хотите это услышать? Ответом послужило лишь молчание.