***
*** На протяжении нескольких дней Лэнсу с трудом верилось, что он всё-таки попал сюда. Галактический Гарнизон, лучшая летная школа в мире. (А кроме того псевдо-военное обучение, но какая вообще разница? Лэнс был здесь, чтобы летать и, возможно, в конце концов отправиться в космос). Однако только на протяжении нескольких дней. В остальное время он думал, что это было везение. Гарнизону пришлось бы сильно постараться, чтобы не допустить Лэнса Макклейна, гениального пилота. И тот факт, что Лэнсу не хватило буквально полбалла для того, чтобы попасть в элитный класс пилотов-истребителей, был лишь временным недоразумением на его пути к известности, славе и великому множеству поклонниц. (Временным — ключевое слово. Это были лишь предварительные результаты их вступительных экзаменов. Итоги не были окончательными до тех пор, пока они не сдадут летний экзамен перед началом второго года обучения, после чего будут сформированы команды. К тому времени Лэнс найдет способ попасть в класс пилотов-истребителей, как пить дать). Он все ещё стоял в коридоре, глядя на результаты предварительных экзаменов вместе с половиной своего класса, когда знакомое имя на верхней строчке класса пилотов-истребителей привлекло его внимание. Кит Когане. На пару мгновений взгляд Лэнса помутнел. Не может быть… Это не мог быть тот самый Кит Когане, верно? Из Ла Квинта? Небольшая улыбка появилась на лице Лэнса, и он повернулся, чтобы получше рассмотреть толпу пилотов, толпившихся в коридоре. В его классе было около двух десятков кандидатов в пилоты, пятеро из которых претендовали на места боевых пилотов, и десять — на места грузовых, и все они сейчас были здесь. Лэнс проигнорировал их всех, взглядом ища знакомую темноволосую макушку и вечно хмурый взгляд, в котором иногда мелькал озорной блеск. Нет. Нет. Тоже не он. О, мой бог. Это был он. Кит. Лэнсов Кит, который пробыл в Ла Квинте год, а после исчез в бесплодной пустыне за пределами города. Лэнс не видел его почти десять лет; он был всего на несколько футов выше, ещё более тощий, чем помнил Лэнс, и, кроме прочего, у него был маллет. Но это был он. С нарастающим волнением, Лэнс стал пробирать через толпу людей к парню. — Кит! — позвал он. — Эй! Кит! Что ты здесь делаешь? Кит повернулся, нахмурившись, и посмотрел на Лэнса с подозрением. Лэнс ждал, когда же он узнает его, но… ничего не произошло. Кит только сильнее нахмурился. — Кто ты? Слова ударили в самое сердце, и Лэнс замедлил ход, неловко улыбаясь. — Лэнс, — сказал он, выжидающе подавшись вперед. — Лэнс Макклейн? Он ждал, затаив дыхание. — Ладно, — отозвался Кит, явно раздраженный. — Что тебе нужно? Это не должно было ранить столь сильно. Им было семь, и прошел всего один год, и Лэнс никогда не страдал из-за дружбы (даже если ни одни его дружеские отношения даже близко не были похожи на те, что были у него с Китом). Даже если Кит был его, то что с того? Они все ещё могли бы быть друзьями. Однако после Лэнс подумал, что он не настолько щедр. Ладно, это было десять лет назад. Тогда они были лучшими друзьями, и Кит не должен был забывать об этом. Показал, насколько он волнуется об этом. Нахмурившись, Лэнс скрестил руки на груди и посмотрел на Кита самым укоризненным взглядом, на который только был способен. — Просто хотел предупредить тебя, — сказал он, добавив в свои слова максимум дерзости и снисходительности. — Что ты сдуешься, Когане. На этот раз в следующем году я буду лучшим боевым пилотом, а ты вылетишь. — Прекрасно, — с издевкой ответил Кит. — Удачи тебе с этим.***
У Кита было плохо с именами. И с лицами. Он пришел на второй день своего второго года обучения, нервничая чуть меньше, чем в первый день, и спокойно устроился на своем прежнем месте, глядя на свою законченную работу в неловком молчании. Ребенок, который сидел впереди него, обернулся, улыбаясь. — Привет, Кит! — Привет, эм… — Кит заколебался. Он старался не показывать, что смотрит на другого мальчика, стараясь выцепить его лицо из толпы двадцати других лиц его новых одноклассников, которые, по настоянию учителя, дружно поприветствовали Кита в классе. Но мальчишка, сидевший перед ним, приложил куда больше усилий, чем все остальные. Они говорили о родителях Кита. Они также провели перерыв вместе и вместе сидели за обедом, пока этот мальчик болтал о покемонах, Звездных войнах и Звездном пути. И Кит никак не мог вспомнить имени этого ребёнка. К счастью, он не обиделся. — Лэнс, — подсказал он, и, пожалуй, он был слишком бодр для столь раннего утра. — Точно, — отозвался Кит, несколько раз повторив про себя это имя. Лэнс. На этот раз он постарается не забыть его. — Привет, Лэнс. Улыбка Лэнса, если это вообще возможно, стала ещё ярче. Он глянул через плечо на учителя, который все ещё был занят тем, что составлял план на день, и после полез в свою сумку. — Эй. Эй, Кит. У меня есть кое-что для тебя. — Для… меня? — Ага, — Лэнс высунул кончик языка, пока копошился в недрах своей сумки. В конце концов, издав победный клич, он вытащил из рюкзака фигурку длинноухого человека в синей рубашке. Лэнс протянул фигурку через пространство, что разделяло их столы, и Кит взял её, чувствуя себя немного взволнованным. Он не привык получать подарки, если речь не шла о его дне рождения или Рождестве, и до любого из этих дней было ещё минимум несколько месяцев. — Что… это? — спросил он осторожно. — Спок! — Лэнс вытащил похожую фигурку, только этот человек был уже в желтой рубашке. — Он следует за капитаном Кирком. Если хочешь, ты можешь взять его. Лэнс выглядел таким вдохновленным, что Кит только кивнул, приподнимая фигурку Спока, чтобы внимательно рассмотреть её. — Это что, Звездные войны? — Звездный путь, — ответил Лэнс, немного более резко, чем Кит ожидал. Он никогда не видел оба фильма раньше, но знал, что они о космосе. Насколько сильно они могут отличаться? — Ты совсем не знаешь о Звездном пути, верно? — Нет. — Кит сгорбился и притянул фигурку Спока поближе к себе, внезапно испугавшись, что Лэнс заберет её обратно. Но Лэнс был слишком увлечен игрой со своей игрушкой, чтобы заметить это. Он переместил Кирка на стол Кита, изображая ходьбу. — Всё в порядке, — сказал он, отвлекшись. — Ты должен как-нибудь заглянуть ко мне, чтобы мы посмотрели фильм вместе. То, что он сказал это так уверенно, словно было очевидно, что Кит рано или поздно придет к Лэнсу домой, испугало Кита, и он просто смотрел на Лэнса, пока учитель не хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание класса. Кит убрал фигурку в рюкзак, скрывая её от остального класса, и, когда он вернулся домой, устроил её на полке над своей кроватью, где он всегда мог бы её видеть. Он решил, что предложение Лэнса было не взаправду и он никуда не пойдет, но в течение недели Лэнс буквально преследовал его в школе, подпрыгивая на носках, и спрашивал Кита, не хочет ли он прийти в субботу и посмотреть Звездный путь. — Правда? — уточнил Кит. Лэнс тут же закивал. — Л-ладно, тогда… — продолжил Кит. — Я должен спросить… — он остановил себя прежде, чем назвал бы Кима и Брайана по именам. — Я должен спросить моих родителей сначала. — Конечно, — ответил Лэнс, чинно кивнув. Однако его маска важности тут же была расколота усмешкой, и он принялся рассказывать о своем доме, о Звездном пути, о своем младшем брате, которому только исполнилось два года, и о младшей сестрёнке, которой было всего два месяца. Кит слушал его вполуха и весь остаток дня надеялся, что Ким и Брайан отпустят его в дом Лэнса.***
Лэнсу удалось убедить себя, что он был счастлив, когда Кита исключили. Когда верхняя часть класса заметно поредела, Лэнс всё же попал на вожделенное место боевого пилота безо всяких проблем (или, по крайней мере, без того, с чем он не мог бы справиться). У него была своя команда: его лучший друг Ханк и Пидж, который был вполне себе ничего, разве что немного асоциальный. Трудно было игнорировать слухи о том, что Кит был сильно подавлен и забросил все свои занятия, прежде чем его официально исключили. В конце концов, слухи о том, что он подрался с Айверсоном и сломал симулятор бейсбольной битой, звучали куда как чаще. Ещё сложнее было игнорировать вину, что ворочалась в животе. Он и Кит когда-то были друзьями, лучшими друзьями. Если уж Кит проходил через что-то достаточно тяжелое, чтобы вылететь из Гарнизона, не должен ли был Лэнс хотя бы попытаться ему помочь? Только вот Кит не имел ни малейшего понятия, кто такой Лэнс. Целый год в Гарнизоне, сидя в одних и тех же аудиториях, посещая один и тот же класс летных навыков, сражаясь за одно и то же место среди боевых пилотов, проходя мимо друг друга в коридорах, обмениваясь фразочками, которыми Лэнс стремился пробудить воспоминания Кита… И всё, что он получал в ответ, — это пустой взгляд. Или, что ещё хуже, полное игнорирование. Кит, кажется, едва осознавал, что Лэнс вообще существует. — Прости, так кто ты? Ладно, забудьте. Кит совершенно не знал о существовании Лэнса. Вы можете подумать, что проникновение в карантинную зону, установленную Гарнизоном, для спасения легендарного Такаши Широгане могло встряхнуть воспоминания Когане, однако нет. Абсолютно нет, потому что для Кита Лэнс был всего лишь каким-то грузовым пилотом. Так что да. Лэнс был груб. И мелочен. И ему вовсе не было больно. (Неа, вообще ни капельки). Оглядываясь назад, Лэнс должен был признать, что решение сделать вид, будто он не помнит их момент связи, было далеко не лучшим способом заставить Кита вспомнить тот год в Ла Квинта. Тем не менее, было очень неловко видеть знакомую уже искру боли и разочарования, что заменили собой счастье и облегчение в глазах Кита. Что, если Кит действительно беспокоился о нём? Что, если бы Лэнс наслаждался — и чуть продлил — их рукопожатием, которое произошло после поражения Сендака? Если бы Кит действительно волновался, он бы запомнил их второй класс.***
В доме Лэнса было очень много всего. Шумно, тепло и очень ярко, но не так, что Киту захотелось бы свернуться под одеялом и заплакать. Сестра Лэнса постоянно плакала, а его младший брат знал всего несколько слов, которые он постоянно использовал. «Папочка, выше!» и «Лэнс, нет!» определенно были его любимыми. Постоянное вмешательство в их разговоры бесконечно раздражало Лэнса, и он продолжал подниматься и гонять Матео из комнаты в комнату, жалуясь родителям, на то, что тот раздражающий. — Я не могу посмотреть Звездный путь с Китом! — возмущался Лэнс, когда мать попыталась сказать ему поиграть с братом. — Матео продолжает мешать. На самом деле, Матео лишь устроился на полу рядом с Китом и показал ему яркий пластиковый грузовик, который, судя по всему, был его любимым, и, хоть это несколько отвлекало, Кит особо не возражал. У него не было братьев и сестер, кроме детей Холлисов, но это было не в счет. Ни один из них никогда не хотел играть с Китом. Но Кит также не стал жаловаться, когда мать Лэнса, хмуро взглянув на старшего сына, взяла Матео и забрала его из комнаты. — Ух, — Лэнс плюхнулся на живот, устраиваясь на месте, где ещё недавно был Матео. — Извини за моего брата, — сказал он, сморщившись на слове «брат» так, словно говорил о волосатой бородавке на ноге, — он такой раздражающий. — По-моему, он не так уж плох, — заметил Кит, растянувшись рядом с Лэнсом и глядя на экран телевизора. Он взял игрушку Спока, которую дал ему Лэнс и которой он поиграл, ожидая, что мальчик ответит. Но Лэнс оставался тих, и когда Кит наконец посмотрел на него, то заметил, что Лэнс улыбался самому себе, тихо вращая колесо на грузовике Матео. Поймав на себе взгляд Кита, Лэнс отвернулся, покраснев. — Он правда тебе нравится? Кит пожал плечами. Он подумал, что было бы странно говорить, что ему нравилось быть в этом доме, потому что Макклейны выглядели настоящей семьей, а не просто кучкой людей, живущих вместе. Там, где стоял запах теплого печенья, исходившего от духовки, а на стенах висели фотографии, на которых все выглядели искренними и счастливыми, вместо тех фальшивок, которые Брайану и Ким прислала их дочь, поступившая в колледж и в скором времени вышедшая замуж. В этом доме всё было такое живое, и Кит хотел бы, чтобы родители Лэнса были его приёмными родителями. Он думал о том, что было бы намного проще возвращаться домой к маме, которая приготовила своему сыну печенье, и к папе, который взъерошил бы волосы своего ребенка и сказал бы ему повеселиться со своим другом. Но всё, что сказал Кит, было: — Это классно, что он хочет поиграть с тобой. — Да, — ответил Лэнс. — Да, наверное. — Может быть… Мы могли бы поиграть с ним после того, как посмотрим Звездный путь? Лэнс улыбнулся, ярко и радостно. — Конечно! Ему это понравится. Может быть, перед ужином? Так они и сделали, и Матео уснул на коленях Кита, а Лэнс гонял два грузовика в другом конце комнаты. Когда Лэнс заметил это, он попытался разбудить Матео, но Кит ему не позволил. Они сидели вместе на полу игровой комнаты, шепотом обсуждая Звездный путь и приключения Кирка и Спока, если бы в их роли выступили Кит и Лэнс, пока отец Лэнса не позвал их ужинать.***
— Эй, Лэнс, я вернул твоего льва. Лэнс, прикованный наручниками к дереву на неизвестной луне, подумал, что голос Кита в тот момент был самым прекрасным звуком, который он когда-либо слышал. — Спасибо, Кит, — сказал он, надеясь, что он звучал не слишком эмоционально. — Теперь освободи меня. — Что такое? Я, э… Связь плохая. Я не… Я не слышу тебя. В голосе Кита была злая усмешка, столь знакомая и волнующая, и это заставило Лэнса резко выдохнуть. «Но ты Спок! И Спок ни за что не бросил бы Кирка!» «Бросил, если бы Кирк был глупцом». Лэнс постарался отбросить воспоминания. — Ой, да ладно! Я думал, мы подружились. Кит? Дружище? Братюня? Лэнс старался звучать максимально жалобно, прося Кита прийти и спасти его, делая большие щенячьи глазки, даже зная, что Кит не сможет их увидеть, и в его голосе зазвучало хныканье, которое заставило Кита рассмеяться. (Это всегда вызывало у Кита смех, и Лэнс был рад узнать, что не всё изменилось). Но самое худшее во всех этих знакомых ощущениях было то, насколько сильно это напоминало их начальную школу. Легкие пререкания, игра в притворство, игра в Кирка и Спока, Лэнс, попадающий в неприятности с Китом, что находится на его стороне, даже несмотря на то, что настоящий Спок, скорее всего, постарался бы напомнить о логичности. Однако каким-то образом Кит был тем, кто исчезает сразу же, как только слышатся шаркающие шаги и голоса родителей, и возвращается после, с самодовольной ухмылкой и дразнящим голосом, которым он рассказывает Лэнсу о том, что он придумал. Воспоминания ранили. То, как легко они возвращались к прежним отношениям. То, что Кит по-прежнему не помнил. Поэтому, когда Кит вернулся и разрубил наручники своим баярдом, Лэнс не смог даже рта раскрыть и ничего не сказал, даже не поблагодарил, пока они не вернулись к остальным. Кит был достаточно внимателен, чтобы заметить, и он, кажется, колебался, избегал того, чтобы поднажать и пристроиться рядом. Всё было бы куда проще, если бы он просто помнил. Но он не помнил, и Ханк всё ещё настаивал на том, чтобы они вернулись на Бальмеру и помогли Шей, поэтому Лэнс просто смирился с этим и занялся своей работой. Сначала они освободили основную часть населения, прежде чем отправиться в недра Бальмеры, и Лэнс очень старался не показывать своего разочарования, работая в паре с Китом. Они стояли вместе на скалистом уступе с видом на главный галранский ангар, где размещались все их бойцы. Лэнс осмотрел комнату, продумывая варианты, однако Кит был не столь терпелив. — Всего несколько часовых на целый ангар, — прошептал он, активируя свой баярд. — Вперед. — Воу, воу, воу! — Лэнс схватил его за ворот, чтобы тот не убежал и не убился. — Остуди свой пыл, Кит! Балмера — живая, и она всё чувствует, ты что, забыл? Кит нахмурился, глядя на него, и в свои восемнадцать он выглядел в точности так же, как и в семь, разве что более раздраженный из-за прикосновения. Лэнс быстро отступил, и Кит, кажется, наконец в полной мере осознал сказанное им. — Ох. Точно. — Мы не можем просто ворваться туда и начать палить во все стороны. — Есть идея получше? — Есть, — улыбаясь, Лэнс присел на корточки и указал вперед, в сторону ангара. — Мы прокрадемся в комнату управления и заблокируем двери. Тогда корабли застрянут тут. — Это… — Кит запнулся, его гнев сменился изумлением. — Вообще-то неплохая идея. Можете звать его нахалом, но Лэнс не смог удержаться от самодовольной улыбки, что озарила его лицо, когда он направился к ангару, бормоча себе под нос: — Поверить не могу, что когда-то думал, будто ты — Спок. На мгновение между ними повисло молчание, ногой Кит запнулся о камень, из-за чего немного замедлил шаг. — Что ты только что сказал? Сердце Лэнса забилось в груди. Он не хотел поворачиваться, не хотел видеть осознания на лице Кита или, что ещё хуже, смятения. Но Кит схватил его за локоть, и Лэнс повернулся, не в силах издать ни звука, даже если бы он вообще знал, что сказать. Их взгляды пересеклись, и Кит отпрянул. — Ты?***
Кит всегда сожалел, что не попрощался с Лэнсом. У них был один год — десять месяцев, на самом деле — совместных перерывов и обменов обедами, а также дат по Звездному пути, игр на грузовиках с Матео и беготни по всему кварталу с вопиющими нарушениями Первой Директивы. Кит мог бы остаться в Ла Квинта навсегда и быть по-настоящему счастливым. В то время шла вторая неделя его летних каникул, и он возвращался с вечеринки у бассейна, на которую Кит пошел вместе с Лэнсом и парой других детей из школы, когда Кит услышал две новости: тётя — сестра его матери, с которой Кит никогда не был знаком, вышла из тени и вдруг решила, что ей очень хочется воспитывать своего дорогого племянника. (Кит не пробыл бы с ней дольше, чем со всеми другими приёмными семьями). Ким и Брайан получили уведомление за неделю; Кит — всего за пять дней. Они сказали ему, что он может попрощаться со всеми своими друзьями, но было лето, потому прощание означало, что ему нужно будет отправиться в дом Лэнса, к его прекрасным родителям и чудесным братьям и сестрам, туда, где в воздухе витает аромат свежего печенья и висящие на стенах фотографии будто бы смеются над ним. Кит провел все пять дней в своей комнате, за исключением тех моментов, когда ему приходилось выйти поесть или использовать ванную комнату, а затем он переехал из Ла Квинта в Анахайм и поселился в душной, маленькой квартирке, пахнувшей нафталином, который использовала тетя Хана, и сигаретами, которые курил дядя Тео. Прошли годы, и поначалу Кит часто думал о Лэнсе. Он все ещё хранил фигурку Спока, которая так и не потеряла цвета, даже спустя четыре сменённые приёмные семьи, пока он не потерялся где-то между тем моментом, когда Кит был в доме семейного типа, где он пробыл в течение восьми месяцев, четырнадцатью годами и приемной семьей номер семь. В конце концов, парад новых лиц, новых друзей (столь недолговечных, что сомневаешься, что они вообще были) и новых школ с новыми соседями стер из памяти воспоминания о ребенке из Ла Квинта, который дал ему фигурку Спока. У него всегда были проблемы с именами и лицами, и он запомнил достаточно, прежде чем вообще отказался от друзей, чтобы они окончательно не вытеснили всё то, что было раньше. Однако он всегда помнил капитана Кирка. Его лучшего и единственного друга. Он любил думать, что однажды, когда он вырастет, он отправится обратно в Ла Квинта и посмотрит, помнят ли его ноги путь к этому прекрасному лепному дому, совмещенному с пиццерией.***
Лэнс неплохо умел увиливать. Всегда умел. Когда у тебя есть шумные маленькие братья и сестры, которые постоянно пытаются подслушать твои телефонные разговоры с твоими возлюбленными или о твоих возлюбленных, ты учишься быть скрытным. Поэтому он оборвал Кита, изумленно глядящего на него, и его полусформированные вопросы быстрым напоминанием о том, что у них тут вроде как напряженный график и им нужно закончить спасение Шей и её народа, так что сейчас не время для неловких вопросов. Однако увиливание не слишком-то ему помогло, когда они вернулись в замок, и Кит загнал его в угол, поймав у самой спальни. — Лэнс, — сказал Кит. Было что-то странное в том, как он произнес имя, как будто Кит ещё ни разу до этого момента его не слышал. Его глаза, такие знакомые голубые глаза — почти фиолетовые при нужном освещении — были устремлены на Лэнса. — Лэнс. Это было твоё имя. Комок в горле Лэнса наконец пропал. — Ага, — наконец произнес он, позволив своим боли и гневу ещё немного побесноваться. — Да, поздравляю, маллет, это моё имя. Изумленный, Кит отстранился от него, снова хмурясь, и, черт возьми, Лэнс ужасно жалел, что не может точно сказать, что это означает. «Почему ты это делаешь?» — говорил взгляд Кита. «Что я делаю не так?» Лэнс отвернулся, чтобы ему не пришлось смотреть на лицо задетого за живое Кита. — Что ж, приятно знать, что тебя это вообще волнует. Всего два года потребовалось, чтобы ты меня запомнил. — Лэнс, я… — Кит тихо выругался. — Мне жаль. Я тебя не узнал. Это было так давно… — Да, именно, — Лэнс развернулся снова, и его ужасно раздражало это чувство, сдавившее его грудь, раздражало то, как сложно ему было взять контроль над своим гневом. Он ткнул пальцем себя в грудь. — Но я помнил тебя, Кит. Я узнал тебя в ту же секунду, как увидел тебя. Ты был моим лучшим другом! Как можно забыть что-то подобное? Теперь Кит вынужден был защищаться, и это было хорошо. Пусть он кричит. Лэнс не собирался извиняться перед ним. Он хотел злиться. Он хотел кричать и возмущаться, хотел ударить Кита, чтобы тому стало больно, потому что это было куда лучше, чем чувствовать боль самому. Лэнс знал, что теперь у Кита включился его боевой режим, и он видел, как дрогнула его челюсть. — Прошло много времени, Лэнс, — прорычал он. — Я познакомился с уймой людей с тех пор, как нам было семь, ясно? Мне жаль, что ты не особая снежинка*, которой тебе хотелось бы быть. Он развернулся на каблуках и направился в свою комнату, чувствуя себя так, будто он здесь был жертвой. Лэнс последовал за ним, ощущая, как внутри вскипел адреналин. — О, просто отлично, Когане. Убегай, как ты это обычно делаешь, — Лэнс протянул руку, чтобы перехватить дверь Кита прежде, чем тот закроет её перед носом Лэнса. (Может быть, это была не лучшая идея, но, как оказалось, двери Замка были запрограммированы таким образом, чтобы ненароком не отдавить кому-нибудь конечность). — Ты мог хотя бы сказать мне. Кит застыл, стоя спиной к Лэнсу, и в его позе явно читалось напряжение. Лэнс толкнул полуоткрытую дверь и шагнул в комнату Кита. — Ты просто исчез. Ты должен был поговорить со мной, а ты просто… — он взмахнул руками, но после опустил их, совершенно беспомощно. Дверь тихо зашипела, закрывая их в душной комнате Кита. — И ты больше не появлялся. Мои родители сказали, что ты уехал жить к своей тёте. Вопрос в его голосе заставил Кита вздрогнуть, и часть его напряжения будто бы улетучилась. Он повернулся, и выглядел он примерно так же, как смятая грязная одежда, разбросанная по комнате, и уставился на руки Лэнса. — На самом деле, у меня даже не было выбора. — Что ты имеешь в виду? Кит переместил одну руку вперед, накрывая её второй. — Я был в системе, — сказал он, и Лэнс внезапно ощутил себя полным придурком. — Я хотел жить в Ла Квинта, но тетя Хана была моей кровной родственницей, поэтому государство решило, что мне будет лучше с ней. У меня не было времени решить, как рассказать вам об этом прежде, чем я уехал к ней. — Ох. Кит поднял глаза, и Лэнс поразился тому, насколько уязвимым он выглядел; будто бы перед ним снова был тот семилетний ребёнок, который появляется на второй неделе школьного учебного года, со слишком длинными волосами и затасканным рюкзаком, с едва заметным страхом на лице оттого, как орда бешеных второклашек наперебой пытается произнести обязательные приветствия. — Ох, — снова произнес Лэнс, садясь на кровать. — Надеюсь, тебе хотя бы нравилось жить с тётей? Кит сел рядом с ним, нервно крутя в руках свой нож. — Ага, конечно. Она хотела сделать что-то хорошее для своей мертвой сестры, однако позже она всё же осознала, что дети — это не для неё, и бросила меня на каких-то несчастных, ни о чем не подозревающих идиотов, будто бы в самой дерьмовой в мире игре в горячую картошку. В его словах звучала горечь, и Лэнс понятия не имел, что с ней делать, поэтому просто наблюдал за движениями ножа в руках Кита и думал о ребёнке, который играл с ним в Звездный путь. — Как много? Кит повернулся к нему. — Как много чего? — Приемных семей, — Лэнс запнулся. — Ты можешь не отвечать, если не хочешь. — Восемь. Плюс пара месяцев в доме семейного типа. Лэнс выругался, и Кит слабо рассмеялся. — Знаешь, ни один из них не ощущался домом так же, как это было у тебя. Лэнс едва не подавился собственным языком. Движения ножа Кита прекратились, и, когда Лэнс поднял взгляд, Кит смотрел на него. — Итак… как поживает твоя семья? Когда Кит загнал его в угол, Лэнс ожидал гнева, разочарования, может быть, парочки ударов. Праведная ярость и упрямая гордость завладели им столь сильно, что слезы буквально снесли всю его защиту. Вздрогнув, Кит тут же подался вперед, чтобы успокоить Лэнса, однако тут же передумал и отсел на другой конец кровати. — Прости! Черт, прости. Я… Я не хотел тебя расстроить. Смех, беспомощный и почти истеричный, вырвался из Лэнса. — Приятно знать, что ты все так же плох в утешении людей, как и раньше. Кит покраснел от ярости и, очень осторожно, протянул руку к Лэнсу. — Прости. Могу я?.. Лэнс поднял свою ладонь прежде, чем Кит успел убрать свою, и переплел их пальцы. — Всё в порядке, — сказал он, стараясь выровнять своё дыхание. Свободной рукой он провел по лицу, вытирая слезы, и улыбнулся. (Он всегда был куда лучше Кита в убеждении, подумал он рассеяно, даже тогда, когда был тем, кто плачет). — Просто… Я старался не думать о доме. Полагаю, справляюсь я куда хуже, чем думал. — Прости. Я вообще не должен был говорить об этом. Бросив на него короткий взгляд, Лэнс притянул Кита ближе. — Ты слишком много извиняешься, маллет. Взволнованный, как у оленя в свете фар, взгляд сменился привычной хмуростью, и Кит ударил Лэнса в плечо. — Следи за словами, грузовой пилот. Лэнс усмехнулся. — Они в порядке. Моя семья. В следующем году Матео пойдет в старшую школу. — Что? Твой брат? Тот, с которым мы играли в машинки? — Ага? Я тоже не могу в это поверить! Когда он успел так вырасти? — Лэнс рассмеялся и откинулся назад, падая на кровать. Его пальцы, все ещё переплетенные с пальцами Кита, утянули Когане следом. — Лиз — моя сестра — была всего лишь младенцем, когда ты ещё жил в Ла Квинте, а сейчас ей одиннадцать. Маленькая вредная таракашка. Она бы тебе понравилась. — Я хотел бы повидать их, когда мы вернемся. Волнение охватило Лэнса, такое трепетное и яркое, и он повернулся к Киту, слишком потрясенный, чтобы держать лицо. Кит покраснел. Лэнс поднял руку Кита и поцеловал его костяшки пальцев. Он будет корить себя за это позже, убеждая себя, что всё это из-за битвы за Бальмеру, тоски по дому, которая делала его слишком эмоциональным, и Кита, который был таким Китом и заставлял делать его импульсивные, безрассудные вещи, которые он не стал бы делать в другой ситуации. Как бы то ни было, он замер, прижавшись губами к коже Кита, и его глаза широко раскрылись, когда он заметил выражение лица Кита — такое же испуганное и растерянное, как и у Лэнса. Отпустив руку Кита, Лэнс резко сел и закрыл лицо ладонями, прилагая все усилия, чтобы не завопить. — О, мой бог, — прошептал он, испуганный и одновременно с тем ликующий. — Не могу поверить, что я сделал это. Мягкий смех прервал его и быстро перерос в нечто свободное и заразительное, что во мгновение ока уничтожило в Лэнсе желание сию же минуту умереть. — Надеюсь, ты смеешься вместе со мной, а не надо мной, — сказал Лэнс, и его раздражение несколько улетучилось из-за застенчивого смеха, что все ещё не затих. Кит махнул рукой, краснея, и повернулся к Лэнсу. Он раздвинул пальцы руки, которой все ещё закрывал лицо, и улыбнулся Лэнсу. — Прости, — произнес он, закусив губу, чтобы не засмеяться снова. — Я просто думал о том, как иронично, что я нашел своего капитана Кирка в космосе. Лэнс рассмеялся так громко, что Кит пнул его в голень и нахмурился, отчаянно краснея. — Прости, — отозвался Лэнс, сжимая руки Кита. — Хей. Не хочешь ли ты надавать Первой директиве по яйцам? Кит выгнул бровь. — Что ты задумал? — Посмотрим, что Пидж скрывает в своем супер-секретном бункере прямо под ангаром Зеленого льва? — Она тебя поджарит, — предупредил Кит, однако на его лице ясно читалась улыбка. — Давай сделаем это.